даже кое-что для Насти.
– Не хватало еще, чтобы твоя пиарщица выглядела как провинциалка, – копируя Ингу Золотницкую, манерно сказала Настя, оглядывая себя в большом зеркале.
– Мне наплевать, – заверила я. – Главное – деловые качества.
В таком легкомысленном настроении мы и прилетели в Москву на презентацию моей книги «Реквием». Олег и Захар тоже приехали, и мне было очень приятно – поддержка близких людей всегда помогает.
Я не особенно волновалась, было только немного страшно, как именно примут книгу и меня читатели и журналисты, которых, как сказала Настя, собралось весьма прилично. Она провела колоссальную работу, подключив к этому даже Золотницкую.
– Ты не волнуйся, Стаська, – поправляя выбившийся из моей прически локон, наставляла Настя перед самым выходом. – Там зал полный… но ты же у меня молодец, да? Я в тебя верю.
– Отлично, – процедила я. – Мне бы хоть чуть-чуть отсыпала.
– Чего? – удивилась Лаврова.
– Веры своей.
– А‑а… ничего, справишься. – И она чуть подтолкнула меня в спину.
Я никогда не бывала на таких презентациях, но, к счастью, положение спас нанятый издательством ведущий, который вскочил из-за столика, на котором высилась стопка книг, и подал мне руку, помогая подняться по ступенькам.
Сцена находилась на небольшом возвышении, желающие увидеть и услышать меня расположились веером на стульях, и столько лиц сразу заставили меня чуть растеряться.
Перед глазами все поплыло, я глубоко вдохнула, зажмурив глаза, а когда выдохнула и открыла их, сразу увидела Олега, и меня будто подменили. Я выпрямила спину, расправила плечи, села в предложенное кресло и взяла микрофон.
– Рада видеть всех, кто счел возможным прийти сегодня на презентацию книги «Реквием», – произнесла я, чувствуя, что мне совсем легко. – Меня зовут Станислава Казакова, я – журналист, занимавшийся расследованиями. По результатам возбужденных по следам моих статей уголовных дел удалось наказать виновных в коррупции сотрудников мэрии и правоохранительных органов моего родного города. Несколько лет я не могла показать свое лицо и подписывать свои книги собственным именем, так как подвергалась преследованию. Но теперь все это позади, и я хочу сказать спасибо людям, которые помогли мне сделать так, чтобы книги попали к читателю, а я осталась целой и невредимой. И об этих людях – эта книга.
Я взяла из стопки книгу и подняла над головой.
– «Реквием» – это мой способ отблагодарить их всех. Надеюсь… – И в этот момент я почувствовала сильный толчок, а грудь слева что-то обожгло, и я стала заваливаться на бок, не понимая, что произошло.
Вокруг поднялся страшный крик, и из этого гула голосов я сумела вычленить один голос – Настин. Она пробивалась ко мне из-за кулис.
Последнее, что я увидела, закрывая глаза, был Олег Самарин с занесенным над чьей-то головой кулаком.
Эпилог
Станиславу Казакову прооперировали в одной из московских клиник.
Пуля, выпущенная из пистолета Юрия Кривикова, прошла всего в нескольких миллиметрах от сердца, едва не задев его. Олегу Самарину удалось перехватить попытавшегося скрыться с места преступления Кривикова, и только вмешательство охраны помогло последнему не остаться сильно покалеченным.
Самарин вместе с Настей поехал в больницу вслед за «Скорой», увозившей Станиславу. Он провел у ее кровати больше двух недель, пока она не начала самостоятельно вставать.
Станислава постоянно спрашивала, что же случилось, но Олег дал Насте обещание не говорить об этом до тех пор, пока состояние Стаськи не перестанет быть угрожающим. Он уворачивался от ее вопросов, переводил разговор – словом, проявлял чудеса смекалки, но Станислава не прекращала попыток. И однажды, гуляя с ней в больничном дворе, Олег расслабился настолько, что Станислава поймала его:
– Он все-таки сел?
– Кривиков? Не успел, – сказал Олег и зажал рот ладонью. – Стаська! Черт тебя подери! Как ты это делаешь?! – рявкнул он.
– Поздно, – спокойно отозвалась она. – Рассказывай.
– Мне Настя голову оторвет.
– Ну ты же у меня мент, Самарин, кого бояться-то? Настя только на словах страшная, а на деле – мягкая, как кошка. Выкладывай, не бойся. Я тебя не сдам, так и быть.
Он крепко обнял ее за плечи, стараясь не причинить ненароком боли, и проговорил:
– В СИЗО его, конечно, довезли. А там… Ну кто виноват, что столько мест, не просматривающихся камерами наблюдения?
– Погоди, он что..?
– Так вышло, – развел руками Олег. – Я же говорил, что у одного товарища возможности поболее наших. Ну, он и воспользовался.
Станислава потрясенно молчала, хлопая ресницами. Олег на секунду даже пожалел, что сказал ей об этом.
– Стасенька… он стрелял в тебя, хотел отомстить за дядю. Он убил трех человек. Тебе все еще его жалко?
– Мне давно никого не жалко, Самарин. Понимаешь? Никого. И это так страшно…
– Не наговаривай на себя. – Он взял ее ставшие ледяными руки, спрятал их себе под распахнутую ветровку. – Ты все сделала правильно.
– Да? Что именно? Подчинила свою жизнь и жизни других людей своему желанию мстить? Кому стало лучше?
– Прекрати, я прошу. Все закончилось.
– Да. Ты прав, Самарин. Все закончилось, – сказала она деревянным голосом. – И меня тоже больше нет.
Он встряхнул ее за плечи:
– Ты меня совсем не слышишь? Что значит – тебя нет?
– То и значит. Вот скажи, кто я теперь? Что у меня есть после всего? Да, я сделала, что хотела, а дальше? Как теперь с этим жить?
– Ты что – убила кого-то? Подставила, предала, ограбила? Что?
– По моей вине погибли три человека.
– И ты во всеуслышание сказала, что благодарна им за все, что они сделали для тебя. Более того – ты помогла найти их убийцу, и его уже даже наказали. Чего ты еще хочешь? Расстрела на Красной площади? Чего? – Он снова крепко встряхнул ее за плечи, и Станислава поморщилась:
– Больно…
– Прости. Ты – Станислава Казакова, ты – известная писательница, твоя книга продается и пользуется спросом. Издательство задумало переиздать все, что вышло под псевдонимом, – тебе чего нужно еще? Совесть мучает? Сделай что-то хорошее для кого-то. И вообще… выходи за меня замуж.
– Что?
Ей показалось, что она ослышалась, а Самарин, порывшись в кармане ветровки, как-то неловко протянул ей красную бархатную коробочку:
– Прости, Стаська, я не умею этого всего – на колено там… речи какие-то… просто скажи – да или нет.
Все еще ошеломленная и не совсем понявшая смысл его слов, Станислава открыла коробочку и увидела кольцо. И только теперь до нее дошло, что сейчас происходит.
Она подняла глаза на покрасневшего, смущенного Самарина и почувствовала, что из них льются слезы. Лицо