так сильно Шапошникова уважал, то почему заведение, которым Шапошников руководил, недолюбливал?
А через год войны — начал любить, и любил всё сильнее. Почему? Да потому что на смену Шапошникову пришли Василевский и Антонов. Вот и всё.
Но вернемся к нашим баранам, на Юго-Западный фронт. А там с прибытием Тимошенко началось такое, что даже сложно подобрать печатные выражения.
Кирпонос после разговора со Сталиным, когда он в испуге брякнул, что об отступлении никогда не думал, кажется, опомнился. Да и член Военного Совета фронта Михаил Алексеевич Бурмистенко, мужик далеко не глупый, наверняка сразу после выходки своего командующего покрутил ему пальцем у виска.
В любом случае, Кирпонос если не сам понял, то ему подсказали, что когда всё авральное на фронте закончится, Семен Михайлович Буденный обязательно спросит: «Миша, объясни ты мне, почему ты меня подставил и вел себя, как мудак? Что я тебе, засранцу, плохого сделал?». Член Ставки и заместитель наркома Буденный возможностей прижать в угол генерала имел достаточно.
Поэтому генерал Кирпонос решил из себя изобразить категорического противника всяческих отступлений. Типа, он искренне и честно не хотел отступать. И как только прибыл в Полтаву Тимошенко, сразу же отбил новому командующему телеграмму: «Разрешите мне со штабом уехать из Прилук в Киев и там героически обороняться до победы».
От Прилук, где находился штаб Юго-Западного фронта, до Киева — 130 км на запад.
Семен Константинович едва успел крикнуть: «Хватай его за хлястик, пока не убежал в Киев!»…
* * *
…А ведь причина для конфликта между Буденным и Шапошниковым была! И серьезная.
25 августа Семен Михайлович направляет в Ставку донесение:
«Особо важная
Ставке Верховного Командования
Связи отходом войск Центрального фронта южном направлении создалась обстановка, при которой два самостоятельных фронта заняли положение своими тылами один по отношению другого под прямым углом, при этом Центральный фронт фактически своего тыла не имеет.
Отсутствие единого руководства на гомельском и черниговском направлениях может создать путаницу и неразбериху.
Предлагаю два варианта разрешения этого вопроса.
1. В состав Центрального фронта включить пятую армию Юго-Западного фронта и установить границу между фронтами: Овруч, устье р. Припять, Нежин, Ворожба и далее в тыл.
2. 21 и 3 армии Центрального фронта передать состав Юго-Западного фронта. Штаб Центрального фронта передислоцировать в Лубны для управления 26 и 38 армиями.
Прошу срочного решения вопроса.
С. Буденный
Покровский
25.8.41
Ф. 251, оп. 646, д. 483, л. 73. Подлинник.»
С учетом того, что немцы очень любили бить именно в стык между нашими соединениями, тревога Семена Михайловича понятна. И здесь он указывает на просчет именно Генерального штаба. Там карту не умели читать и не видели какое положение создалось?
Но Генеральный штаб мер никаких не принял и 26 августа Буденный направляет в Ставку вторую телеграмму по данному вопросу:
«Особо важная
Ставке Верховного Командования
Вторично докладываю о ненормальном взаимном положении войск бывшего Центрального, а теперь Брянского фронта и Юго-Западного фронта.
Отходящие на юг района Гомель дивизии 21 армии находятся всего 20 км севернее района Репки, где организует оборону 200 сд Юго-Западного фронта. Встает вопрос объединения командования.
Командование Брянского фронта своим приказом № 04/оп нарезало левую границу 13 армии пределах полосы Юго-западного фронта.
Необходимо срочно внести ясность положение Брянского и Юго-Западного фронтов противном случае при дальнейшем отходе 12 армии может возникнуть неразбериха управлении и ответственности.
С. Буденный
Покровский
Ф. 251, оп. 646, д. 483, л. 86. Подлинник.»
Т. е., Семен Михайлович поставил Генеральный штаб в весьма неудобное положение перед Сталиным. Буденный из своего штаба видит проблему взаимного положения трех фронтов, два из которых не относятся к его направлению, это фронты Западного направления, информирует Ставку, а Генеральный штаб даже не чешется. А слова о том, что при отходе 13-ой армии может возникнуть неразбериха, означают, что в условиях этой неразберихи оборона развалится. Из-за элементарной безответственности операторов Генштаба. Сталин, конечно, был человеком сдержанным, редко себе эмоции позволял, но в этом случае, полагаю, мог и не сдержаться. Конечно, он не прибежал в Генштаб и не начал там на полковников орать, он вызвал к себе Шапошникова и сделал ему… замечание.
И, вообще, судя по тому, какими телеграммами Буденный обменивался с Шапошниковым, отношения между ними были не совсем простыми. Во всяком случае, у Семена Михайловича отсутствовало чувство преклонения перед штабной гениальностью Бориса Михайловича:
«Особо важная
Начальнику Генерального штаба
На № 001370 докладываю по вопросу выделения Южным фронтом пяти стрелковых дивизий фронтовой резерв:
1. Южный фронт фактически своем составе имеет семнадцать стр. дивизий, а не двадцать, как указано директиве 001178. Большинство дивизий имеет большой некомплект личном составе. 223, 253 стр. и 15, 218 мотодивизии потеряли в боях почти весь свой состав и перестали существовать как боевые единицы.
2. Протяжение фронта достигает 500 км, не считая побережья Черного моря, таким образом, на одну дивизию для организации обороны приходится до 30 км. Если учесть, что в четырех армиях должно быть в резерве хотя бы по одной дивизии, то непосредственно для обороны остается тринадцать дивизий. Иначе говоря — до 40 км на одну дивизию.
Если еще вывести пять дивизий резерв фронта, то каждая из оставшихся восьми дивизий должна оборонять свыше 60 км фронта. Таких условиях создать прочную оборону левого берега Днепра невозможно.
Исходя из этого прошу:
Предусмотреть срочное усиление Южного фронта минимально пятью дивизиями.
До выполнения этого требования выделения фронтового резерва ограничить одной-двумя дивизиями, посаженными на машины.
Буденный
Хрущев
Покровский
На документе отметка: „Передан 27.8.41 г.“.
Ф. 251, оп. 646, д. 483, л. 99. Подлинник.»
Тон переписки весьма резкий. На грани: «Шапошников, прекрати дурковать у себя в Генштабе!»
13 сентября Семен Константинович Тимошенко прибыл в штаб Юго-Западного направления и отправил сообщение о том, что приступает к приему дел от Буденного. Неделю эта процедура, конечно, не заняла. Жуков у Ворошилова принимал дела на Ленинградском фронте два дня. Можно примерно такой срок считать и для Юго-Западного направления. Значит, числа 16–17 Семен Михайлович уже был в Москве, в Ставке. И не может быть никаких сомнений, что он явился к Сталину с докладом о работе на Юго-Западном направлении. Иначе не бывает. Тем более, в разрезе произошедшего.
Что доложил Буденный Сталину? Семен Михайлович имел полное право во время доклада задать Сталину два вопроса: