class="p1">
д) отсек фронтом на юг — Полтава, Карловка, и далее по р. Орчик до разгранлинии; е) рубеж фронтом на юг — Выскополь, Мерефа, Змиева, Печенеги;
ж) рубеж фронтом на запад — Курск, Белград, Волчанск, Печенеги, Балаклея.
з) рубеж фронтом на запад — по р. Оскол от Тим, Стар. Оскол…
3. Помимо указанных рубежей создать отсечные позиции между рубежами.
4. К рекогносцировкам приступить немедленно. Срок окончания работ первой очереди 5.9.
5. По окончании рекогносцировок донести о точном направлении рубежей и избранных участков отсечных позиций между рубежами.
Буденный
Покровский
Ф. 229, оп. 9776сс, д. 92, лл. 249, 250. Машинописная копия.»
Предусмотрительным и дальновидным человеком был Семен Михайлович. И когда ситуация стала складываться так, что с отходом сил фронта нельзя было тянуть, по согласованию с командованием направления командующий Юго-Западным фронтом запросил у Ставки разрешения на отход. Вместо разрешения пришло вот это:
«СООБЩЕНИЕ ШТАБА ГЛАВНОГО КОМАНДОВАНИЯ ЮГО-ЗАПАДНОГО НАПРАВЛЕНИЯ № 0329 ОТ 11 СЕНТЯБРЯ 1941 г.
НАЧАЛЬНИКУ ШТАБА ЮГО-ЗАПАДНОГО ФРОНТА
О РЕКОМЕНДАЦИИ ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ ВЫДЕЛИТЬ ИЗ СОСТАВА 26-й АРМИИ ДВЕ СТРЕЛКОВЫЕ ДИВИЗИИ ДЛЯ ПРИКРЫТИЯ РОМНЫ
Особо важная
РАДИОГРАММА
Ладога. Начштаба ЮЗФ ИЗ ЩИТ 11.9.41 0 час. 30 мин.
Из Москвы звонил Шарохин, что Маршал Шапошников просил передать, что он рекомендует для обеспечения Ромны тов. Кирпоносу выделить две дивизии из состава 26 армии, обязательно с артиллерией и направить их возможно быстрее район Ромны.
Шарохин повторил, что Маршал не приказывает, потому что на месте виднее, но что он рекомендует эти две дивизии выделить.
Штромберг
№ 0329
Ф. 251, оп. 646, д 483, л. 260. Подлинник.»
Ёжик в тумане! На Ромны идет 2-я танковая группа — 18 дивизий, из них 5 танковых. Они эти две дивизии, выдвинутые к ним в качестве заслона, да еще в условиях отсутствия предварительно подготовленного рубежа обороны, даже не заметят, сметут с ходу.
Кирпонос бросается к телефону и в тот же день у него состоялся разговор с Шапошниковым:
«Здравствуйте, тов. Кирпонос, Бурмистенко и тов. Тупиков.
Вашу телеграмму о занятии противником Ромны, и поэтому о необходимости скорейшего отхода, Ставка Главнокомандования получила. Однако из тех данных, которые имеются в Ставке о занятии Ромны противником, а именно [что] авиационной разведкой был обнаружен в 13.25 и в 14.25 подход двух колонн автомашин с танками и скопление танков и автомашин у деревни Житное к северу от Ромны. Судя по длине колонн, здесь небольшие части, примерно не более тридцати-сорока танков. По непроверенным данным, из Сумы якобы в 16.00 10.9 в Ромны высажен с восьми машин десант. Одна из этих машин якобы была уничтожена нашей авиацией. По-видимому, часть подвижных войск противника просочилась между Бахмачом и Конотопом. Все эти данные не дают еще оснований для принятия того коренного решения, о котором Вы просите, а именно — об отходе всем фронтом на восток. Нет сомнения, что занятие Ромны может создать известное паническое настроение, но я уверен, что Военный совет фронта далек от этого и сумеет справиться с эпизодом у Ромны.»
Шапошников так и не понял своим штабным умом, что эти 30–40 танков только передовой отряд Гудериана, разведка. И эта разведка поехала не грибные места искать, разумеется. Вот-вот за ними хлынут основные части 2-ой танковой группы.
И Борис Михайлович начинает читать Кирпоносу лекцию по военному искусству:
«Операция отхода всем фронтом не простая вещь, а очень сложное и деликатное дело. Помимо того, что всякий отход понижает до некоторой степени боеспособность частей, в этой войне при отходе противник вклинивается между отходящими частями своими механизированными группами и заставляет пехотные части принимать бой в невыгодных условиях, а именно, когда артиллерия находится на колесах, а не в боевом положении. Мы это видели на примере отхода 5-й армии за Днепр и переправы противника у Окуниново и, наконец, на отходе всего Южного фронта за Днепр.»
Я когда впервые прочитал текст этих переговоров, мне вспомнилось, как штабные долдоны Полевого штаба РККА, Шапошников в их числе, спланировали в 1921 году переброску Первой Конной на польский фронт. И как Буденному с Ворошиловым пришлось до Ленина дойти, чтобы их «умный» план отменить.
Дальше штабной долдон ставит точку на планах отхода фронта:
«Ставка Верховного главнокомандования считает, что необходимо продолжать драться на тех позициях, которые занимают части Юго-Западного фронта, так как это предусмотрено нашими уставами. Я уже вчера 10.9 говорил с Вами относительно того, что через три дня Еременко начинает операцию по закрытию прорыва к северу от Конотопа и что второй конный корпус Верховным главнокомандующим от Днепропетровска направлен на Путивль. Таким образом, необходимо Вам в течение трех дней ликвидировать передовые части противника у Ромны. Для чего, я считаю, Вы сможете две дивизии с противотанковой артиллерией взять от Черкасской армии и быстро перебросить их на Лохвица навстречу мотомехчастям противника. И, наконец, самое существенное — это громить его авиацией. Я уже отдал приказание товарищу Еременко всей массой авиации резерва Верховного главнокомандования обрушиться на 3-ю и 4-ю танковые дивизии, оперирующие в районе Бахмач–Конотоп–Ромны. Местность здесь открытая, и противник легко уязвим для нашей авиации.
Таким образом, Ставка Верховного главнокомандования считает, что сейчас ближайшей задачей Военного Совета Юго-Западного фронта будет разгром противника, пытающегося выдвинуться из района Бахмач, Конотоп на юг. У меня — все.»
Деритесь по Уставу! «Я уже отдал приказание товарищу Еременко…». Ты кто такой, чтобы приказывать командующим фронтам, штафирка штабная?! Очень жаль, что на месте товарища Еременко в те дни не оказалось товарища Жукова с его «Фронтом командую я!».
Честное слово, я не понимаю, почему имя Шапошникова вызывает такое восторженное преклонение перед его военным гением? Ах, да — «Мозг армии»! Его эпическая работа. Которая что-то там заложила и на которой кто-то там учился… Жаль, что мало кто ее читал. Посредственный исторический очерк об австрийском Генштабе. Не более того. Да еще стиль — вырви зуб…
* * *
И особенно подленько от Шапошникова звучал намек о паническом настроении у Военного Совета фронта. Кирпонос не первый день в армии на командных должностях служил, он сразу понял, если случатся какие-нибудь неприятности, то Шапошников прикроет свой тыл тем, что командование фронта ударилось в панику, из-за чего всё завалило.
Продолжение разговора со стороны Кирпоноса было таким:
«1) Военный совет заверяет Ставку в том, что он далек от панических настроений,