Павел взял Теону за руку:
— Обещаю, что за это ответят. Даю слово.
Теона кивнула — этому человеку она верила.
— Вас больше не побеспокоят, никто и никогда, — твердо сказал Павел.
— А мне надо что-то делать самой? Я хотела… — она запнулась.
— Делайте. Например, наряжайте кофейню к Новому году, елку поставьте, праздники же скоро. А в это дело не лезьте. С ним должны разбираться мужчины. И полиция.
Теона вздохнула — ладно.
Вообще-то так и должно быть в каком-нибудь идеальном мире — придут мужчины и со всем разберутся. В действительности же даже более реальным оказывается появление какого-нибудь Бэтмена в синих трусах, который вынужден снова и снова спасать мир, потому что полиция у нас ни фига не разбежится, да и настоящих мужчин отчаянно не хватает, но… Пусть на этот раз будет именно так, как должно быть. По совести, да по чести, да в рамках Уголовного кодекса. А маленькая девочка будет наряжать елку и создавать для кого-то тепло и уют (что, между прочим, тоже вполне геройский и очень нужный поступок в наших условиях почти вечной зимы).
* * *
Через два дня после ранения Леши в кофейне зазвонил телефон. Ответив на вызов, Теона почему-то сразу поняла, с кем она говорит.
— Где Леша? Что с ним? — спросил взволнованный женский голос.
«Интересно — как она, через все расстояния, почувствовала, что с ним что-то случилось?» — изумилась Теона.
— Здравствуйте, Ника. Вы не волнуйтесь, уже все хорошо. — Теона смахнула слезу. — Леша будет жить. Это же Белкин! Он хитрый и живучий, как кошка!
Она рассказывала Нике о том, что случилось, с самого начала — о том, как Белкин геройски держал оборону, защищая то, что ему дорого, и про то, как незнакомая женщина сто лет назад спасла Белкина. «Вы не подумайте, Ника, что я ку-ку, но оказывается, то, что случилось сто лет назад, может спасти человека в настоящем. Это так странно, вы не находите? И вот это зеркало, и картина, и крест… Про крест мы с Лешей пока ничего не знаем, но с ним наверняка тоже что-то связано».
Они разговаривали долго. И хотя Теона никогда не видела эту женщину, придумавшую «Экипаж», вдохнувшую в него жизнь, но она чувствовала к ней такое абсолютное доверие, для которого в другом случае потребовались бы годы.
Узнав про историю с кладом, Ника предложила свою помощь в поиске информации об Ольге Ларичевой. «Думаю, мне во Франции будет легче найти ее следы…»
Через два дня к Леше в больницу пришла целая процессия — Манана, Никита и Данила с Линой. Они постояли под больничными окнами, как будто это могло Леше чем-то помочь и, грустные, разошлись. Манана все хотела передать в палату пирог. Услышав, что Леша до сих пор без сознания, она заплакала.
Теона обняла ее:
— Он поправится и вернется к нам! Вот увидишь!
Через неделю Леша пришел в себя, и Теоне разрешили его навестить.
Она вошла в палату. Леша спал — осунувшееся лицо, разметавшиеся по подушке волосы. Теона присела рядом у кровати. Улыбаясь, она смотрела на него: надо же, какие у Белкина длинные, как у девчонки, ресницы!
Ресницы задрожали, и Леша открыл глаза.
— Привет! А я вот тебе кофе принесла, — Теона показала Леше термос. — Сама для тебя варила. Он, конечно, остыл, но все-таки…
Леша, слегка поморщившись от боли, все же смог приподняться и улыбнулся:
— Привет, Тея. А знаешь, какой кофе самый лучший? Который варил для тебя твой любимый человек.
Она взяла его за руку. Так и просидели, пока медсестра не объявила, что на сегодня время посещений закончено.
В следующий раз Теона принесла Леше кофейный справочник и его драгоценный блокнот с оленями. Леша, конечно, был еще совсем слаб после ранения, но постепенно, по чуть-чуть, по капле кофе, каждый день он добирал сил и выздоравливал. Главное, что его волновало (куда больше своего состояния), что будет с кофейней, не отнимут ли ее. Но после разговора с Павлом, навестившим его и заверившим, что вопрос улажен и что полиция занимается этим делом, Леша успокоился. Тем более что в первые же дни его пребывания в больнице к нему пришли полицейские и подтвердили, что ранившие его парни уже задержаны и что все виновники этой истории — от заказчиков до исполнителей нападения — будут наказаны.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Успокоившись по поводу самой кофейни, Леша теперь волновался главным образом за порядок в «Экипаже».
— Начало декабря, — вздыхал Леша, — надо готовиться к Новому году, ведь ничего не успеем!
— Я все сделаю — успокаивала его Теона.
«Поставить свечи, заказать еловые букеты, проверить лампочки», — каждый день диктовал ей Леша, читая записи из своего блокнота. Теона терпеливо записывала и исполняла его распоряжения.
Бедняга Белкин, конечно, отчаянно скучал в больнице. Он начинал ждать Теону, как только за ней закрывалась дверь. Дни в больнице тянулись настолько тягостно, что он чувствовал себя попавшим в какую-то липкую паутину.
Но если Леше его дни казались невыносимо монотонными, то у Теоны все было иначе. Она теперь крутилась как белка в колесе. «Так, что там сегодня по Лешкиному списку? Заказать у поставщиков продукты, найти елочные букеты, и сегодня мы запускаем в меню легкие, здоровые завтраки (Манана, не надо на меня так смотреть!) и овощные соки. В четверг у нас джазовый концерт и киновечер в выходные».
Кофейня теперь была полностью на Теоне. Девушке пришлось встать за штурвал «Экипажа» и управлять им. Разрываясь между кофейней и больницей, она все же справлялась, потому что ей хотелось, чтобы Леша, вернувшись в кофейню, увидел, что здесь полный порядок.
Иногда к ней заходила Лина и всегда предлагала помочь.
В последние дни Теона не могла не заметить, что Лина кажется грустной. Конечно, ее и раньше нельзя было назвать самой веселой девушкой на свете, но все-таки рядом с Данилой она расцвела, и вдруг в ней что-то будто опять сломалось. А в этот вечер она была особенно печальна.
— У вас с Данилой все в порядке? — не выдержала Теона.
Лина промолчала и перевела разговор на другую тему. Прощаясь и уходя из «Экипажа», она вдруг вернулась, подошла к Теоне и — неожиданный эмоциональный порыв при ее сдержанном характере — обняла ее.
— Я очень рада, что узнала тебя и Лешу. Передавай ему от меня привет!
И вроде ничто не предвещало трагедии, но у Теоны почему-то сжалось сердце, словно она видела Лину в последний раз.
— Мы что сейчас — прощаемся? — запротестовала Теона. — Белкину сама потом передашь привет.
Лина кивнула — ладно, я пойду.
На следующий день, когда Теона разносила кофе посетителям, в кофейню вбежал Данила. У него был такой взволнованный вид, что Теона испугалась.
— Что случилось?!
— Лина пропала, — сказал Данила.
* * *
Любовь не спрашивает — прилетает, как стрела, бьет в цель, и твой мир меняется навсегда — ничто уже не будет так, как раньше.
Любовь к странному, не похожему ни на кого фотографу заставила Лину изменить русло своей судьбы. Впервые после давней трагедии, когда-то перечеркнувшей ее жизнь, ей захотелось быть счастливой, делать счастливыми других людей, не мстить и разрушать, а созидать. На какое-то время она поверила, что и для нее это возможно. Она даже узнала, в каком детском доме находится Лёня, и представляла, как однажды она придет за ним и попросит у него прощения.
Как раненая уточка из старой детской сказки, она осталась на зимовье, в доме Данилы, потому что у нее больше не было сил сражаться с призраками прошлого — ей нужна была передышка и человеческое тепло. Но хотя этот мужчина окружил ее заботой и любовью, даже он не мог помочь ей избавиться от опасных мыслей и призраков прошлого. Два полюса ее жизни: на одном любовь и будущее, на другом месть и прошлое, между ними — растерянная женщина. Лина надеялась на то, что со временем любовь к Даниле сможет вытеснить ее ненависть к Виктору и она сможет успокоиться и смириться, однако ненависть к человеку, погубившему ее близких людей, не гасла.