ладонях любимое лицо, гладила спутанные темные волосы, чувствуя, как постепенно слабеют руки, и плавно накатывает теплая, сонная опустошенность… И вот, стоило мне в очередной раз позволить себе блаженно закрыть глаза, как в следующую же секунду меня вырвали из сладкого забвения, окунув в ледяную воду, смывая всю сонливость в один момент!
Вскрикнув от неожиданности, я распахнула веки, и обнаружила себя уже на полу в ванной. А прямо надо мной возвышалась серьезная донельзя Алалин, методично поливающая меня из душа.
— Ты что творишь?!
Тело болезненно ломило и трясло от холода. Я кое-как поднялась на ноги, и, оттолкнув от себя лейку, оскальзываясь на гладком полу, двинулась на выход из ванной, захватив мимоходом с полки полотенце.
В гардеробе, высвободившись из мокрого платья, я завернулась в махровый халат, но и это не спасло от холода. Поэтому я снова решила принять душ. Но на этот раз теплый. Когда я вышла из гардероба, в комнате уже никого не оказалось, а входная дверь, к моему возмущению, была накрепко заперта. М-да уж… Обреченно плюнув на это дело, я пошла греться в горячей воде.
Пока я стояла под обжигающими струями, чувствуя, как разливается по венам блаженное тепло, в голове красочно вспыхнули события недавнего сна, заставив меня покраснеть с ног до головы и прислушаться к собственным ощущениям. Подозрительные золотистые звездочки пропали, будто и не было, в глазах больше не двоилось… м-да… Неужели и правда приснилось? Ну что ж, по крайней мере, это был прекрасный, самый лучший в мире сон.
На моих губах расплылась столь редкая в последнее время улыбка. Воспоминания заставили кровь бежать быстрее, а сердце биться в два раза чаще. И даже думать не хотелось, что сегодня, возможно, на месте героя из моего сна в самой что ни на есть реальности сможет оказаться Гер… При одной только мысли меня передернуло от отвращения. Я быстро вышла из душа, тщательно стерла с себя влагу, и вернулась в спальню.
В комнате меня ждала Алалин в компании нескольких служанок, вооруженных расческами, заколками, лентами и косметикой. Я тяжко вздохнула, и отвела взгляд от этого мрачного воинства. На специальной вешалке у окна дожидалось своего часа великолепное бабушкино платье. Громоздкое, кружевное, с длинным шлейфом и максимально закрытое спереди, но при этом сильно открытое сзади, оно было поистине восхитительным. Но вид радовал меня недолго.
Меня без лишних слов усадили перед зеркалом, в несколько рук вцепившись в волосы, так что я просто закрыла глаза, обреченно приняв свою незавидную участь, и, за неимением альтернатив, постаралась расслабиться.
20
— И чего это ты такая довольная? — поинтересовалась Лали с легкой ехидцей, насмешливо разглядывая в зеркале мое нарядное отражение.
Несмотря на бедственное положение, в котором на данный момент я находилась, блаженная улыбка никак не желала исчезать с моего лица, чем и вызвала дополнительное беспокойство Лали по этому поводу.
— А что, нельзя?
— Можно, — разрешила та благосклонно, — вот только, боюсь, Гер по одному твоему виду может что-то заподозрить и принять соответствующие меры.
Я насторожилась.
— Например?
— Например, даст приказ Карателям при малейшей угрозе действовать на поражение. Ты же помнишь, чем они вооружены?
Что ж, она своего добилась. Улыбка медленно сползла с моего лица.
— Вот так-то лучше, — усмехнулась Лали, подавая одной из девушек, заплетающих мои волосы, бисерную ленту.
Я вздрогнула от холодного прикосновения маленьких стеклянных камушков к своей шее, мельком представив Карателя за работой и тут же встряхнулась, мысленно отбросив от себя жуткую картину.
— Не переживай, как только увижу твоего брата мне тут же перехочется улыбаться.
— Надеюсь на это. И всё же, в чем причина твоего хорошего настроения, м-м-м?
Я не стала хитрить, мечтательно прикрывая глаза, и улыбка снова расплылась на порозовевших губах.
— Сон. Мне приснился такой шикарный сон…
— Да-а?
Ее тон показался мне слегка издевательским, и потому я снова открыла глаза, поймав в отражении ее хитрющий, как у лисы, взгляд.
— А в этом сне случайно никому не отрывали пуговиц?
Я мгновенно напряглась, неотрывно наблюдая, как та подбрасывает на ладони небольшой темный кругляш, и тут же требовательно протянула руку. Девушка послушно опустила в нее знакомую матовую пуговицу, которую я с сильно бьющимся сердцем сжала в кулаке, ошарашенно глядя на саму себя в зеркало. Так легко и приятно было поверить в то, что всё произошедшее было сном, и как трудно до конца осознать то, что оно всё-таки оказалось реальностью… Так трудно и… волнительно и … прекрасно.
С одной стороны, проще всего было осознавать, что Ктиаран мертв, и с ним уже не может случиться ничего плохого. А с другой, зная, что он всё-таки жив… Я начала испытывать безумный страх, что с полуящером снова может произойти что-нибудь страшное… А ведь я этого просто не вынесу. Ведь не зря Гер упоминал про нож, чёрт бы его побрал!
Но всё же… Он был жив! В груди уютно затеплилось что-то маленькое, счастливое и щекотное, напоминающее веселые пузырьки шампанского. Хотелось одновременно и плакать, и смеяться, бегая по комнате, распевая песни во все горло, и прижимать к себе темную пуговицу, словно священную реликвию.
Но мне не позволили долго предаваться счастливой эйфории. Закончив с волосами, девушки неумолимо подкатили ко мне вешалку с платьем.
Ну что ж… Долг никто не отменял. Я послушно поднялась с пуфика и обреченно подняла руки. Минут пятнадцать на меня водружали это кружевное великолепие, скрупулёзно упаковывая меня в него, словно в подарочную обертку… для Гермиана Тсарге. Фу!
Я притопывала ногой, отстранённо глядя куда-то в окно, обращая на бегающих вокруг помощниц внимания не больше, чем на надоедливых мух. Как же хотелось, чтобы этот фарс поскорее закончился. Я всей душой тянулась туда, где был Кти… А это безумное мероприятие было очередной досадной преградой к моей главной на теперь цели. Скорей бы, скорей…. Избавиться от ненавистного Гера и от его внушений, и тогда… Даже трудно будет представить тот уровень счастья, в которое я окунусь прямо с головой и без акваланга!
Эх, жаль, мечтам пока что предаваться рано и не совсем к месту… Возможно, Алалин права. Моя довольная физиономия во время церемонии может сильно насторожить товарища Тсарге, после чего вполне могут последовать репрессии. Ладно! Буду думать о хорошем, но тщательно притворяться, что все плохо. Но настырная улыбка все никак не желала убираться прочь с моего лица, даже