Через минуту дверь в кабинет приоткрылась.
– Можно, товарищ генерал?
– Можно.
В кабинет вошел молодой человек с необычной прической: высоким коком, выбритыми до белизны висками – и длинной поповской бородой приятного медного оттенка. Борода была такая объемистая, что вполне заменяла галстук, полностью закрывая место, где тому полагалось болтаться. На молодом человеке были мешковатые штаны из крупного желтого вельвета, паркетные дизайнерские берцы и малиновый клетчатый пиджак неаполитанского покроя, словно разъясняющий городу и миру, как далеко мы ушли от девяностых – так далеко, что малиновый пиджак возможен снова (отрицание отрицания, сказал бы Гегель).
Капустин с улыбкой кивнул гостю на стул, где только что сидел Михайлов.
– Садись, Кримпай Сергеевич, садись. С самого утра жду…
– Я уже не Кримпай, товарищ генерал, – сообщил молодой человек, садясь. – Я теперь Крым. Поменял имя.
– Замечательный выбор, – сказал Капустин. – В высшей степени патриотичный. Переосмыслил ценности? Поклонился всему, что сжигал?
– Да не то чтобы так уж… Я на «Крим» хотел, меня так с детства все зовут. Но в ЗАГСе предупредили, что понять могут неправильно. Что это «Крым» на украинской мове. Люди, мол, заинтересуются, чего ты такой певучий. Подумают, что против воссоединения протестуешь. Может, ты вообще по ночам опоры ЛЭП валишь, кто тебя знает… Вот я и решил – не давать повод.
– Правильно решил, Крым Сергеевич, правильно. Повод никому давать не надо… Ты же не лошадь.
Улыбка вдруг исчезла с лица Капустина, и он шлепнул ладонью по столу.
– Так какого крымского пирога ты его мне даешь? А?
Крым побледнел от неожиданности.
– Вам? В каком смысле?
Капустин открыл ящик стола и вынул из него желтый файл с пухлой распечаткой внутри.
– «Золотой жук, – прочел он. – Гомоэротический роман». Твой опус?
С Крымом сделалось что-то странное. Сначала он отрицательно помотал головой – и так энергично, что в вырезе его рубашки блеснул большой серебряный крест, скрытый до этого бородой. Потом его лицо за несколько секунд из бледного сделалось красным, почти в тон бороде – и он еле заметно кивнул.
– Откуда он у вас, товарищ генерал? – спросил он.
– Из твоего компьютера. Откуда еще. Интернет на что?
– Не может быть, товарищ генерал. Я этот роман на стареньком «маке» писал. Он к интернету вообще не подключен. Это Сирил стучит, наверно… Я знаю, что он тоже к вам ходит.
– Зачем Сирил, – хохотнул Капустин. – А блютус на что? Мышь-то у тебя блютусная. А рядом на столе айфон лежит и айпэд, потому что ты у нас хипстер. И везде блютус.
– У меня в блютусе настройки, что никакого шэринга. А там такой протокол, что…
– Насчет протокола, Крым Сергеевич, будь спокоен. Это наша забота. Какой составим, такой подпишешь…
И Капустин тихонько засмеялся.
– Ну ладно, – сказал он, насладившись смущением собеседника. – Шутки шутками, но чего ты там про меня пишешь? Про мое какое-то золото? Тебе кто сказал вообще, что оно мое? Кто конкретно? Ты в суде это доказать сможешь?
– Нет, товарищ генерал, – тихонько ответил Крым.
– Тогда убери мою фамилию, понял? Напиши, если хочешь, «Капустин». Это мой псевдоним. Я так представляюсь иногда.
– Понял, товарищ генерал.
– И схему убери, по которой работал. А то все растрепал зачем-то. Напиши так – схему раскрыть не могу, потому что она еще в ходу. А про меня можешь даже гадость какую написать, чтобы лишнего не подумали.
– Понял.
– И про золотых жуков тема раскрыта неправильно. Жук тебе ничего диктовать не может, сюда их голоса не доходят. Но пока ты там, загрузить они могут капитально, такое есть… Я тебе совет дам, как опытный человек – окажешься там, в беседы без крайней необходимости не вступай. У тебя подготовки требуемой нет. Важных секретов ты, допустим, не выдашь, потому что не знаешь. Но напугать могут на всю жизнь. Поэтому проси, что тебе надо, и сразу делай ноги… Понял?
– А вы откуда такие вещи знаете?
– Да уж знаю. По службе. Но это так, к слову. Про жуков можешь оставить как есть, все равно никто не поймет. А по остальным пунктам почисти, я серьезно. Лишних подробностей много.
Крым побледнел.
– Вы поэтому Сера арестовали? Из-за моего романа?
– Нет, – сказал Капустин. – Не из-за твоего романа. А потому что он закон нарушал… И еще есть подозрение, что работал на вражескую разведку.
– Не может быть, – выдохнул Крым.
Капустин устало махнул рукой.
– Может. Ты в это лучше не лезь. А фильтровать в наше время надо все – что говоришь, что пишешь, и что думаешь.
– Я ведь печатать не собирался, товарищ генерал.
– А почему нет. Исправишь, и печатай себе. Тема актуальная, литературный талант у тебя есть. Малюсенький, камерный, но имеется…
– Спасибо, – потупился Крым.
Капустин откинулся на спинку кресла и изобразил на лице высокую задумчивость, сразу сделавшись похожим на редактора.
– Но только… Вот как простой читатель тебе скажу – во-первых, действия мало в твоем опусе, одна болтовня. А чего в твоей писанине слишком много, так это мрака. Трагического такого надрыва на ровном месте, экзистенциализьма… Умняка тухлого, как у нас в училище говорили. Жизнь-то, она совсем не такая, как ты думаешь. Проще она. И лучше. Видно, что юноша писал, который ничего еще толком в ней не понял. Люди вокруг делом занимаются, новую реальность куют, а он горюет и печалится ни о чем… Потому что не понимает, как мир устроен.
– Угу.
– Постскриптум этот я тоже выкинул бы. Путаный и длинный, а нового ничего.
– Угу.
– А вот чего мне как читателю не хватает – это нескольких слов о детстве. Как герой вырос, что его сформировало… И еще, да. Ты там про наркотики пишешь – статью шесть-тринадцать кодекса об административных правонарушениях читал? Чтобы никаких названий. И никакой пропаганды, все упоминания только в негативном контексте. Понял? Так что давай, редактируй… Через месяц опять скачаю и посмотрю. Ты, кстати, не думай блютус отключать, или на внешний диск перекидывать, где у тебя твои елки-палки под паролем. Не поможет.
– Понял, товарищ генерал, – сказал Крым, снова покраснев.
– Гей-литература нам нужна. Чтоб не врали, что прижимаем. Поэтому я думаю так – лучше ее с самого начала под контроль взять. Слишком ответственное дело, чтобы доверять пидарасам… Да шучу, шучу, не обижайся. Но направление реально ответственное. С гей-тематикой правильно работать надо. Деликатно.
– В каком смысле?
– У тебя полкниги – постельные сцены, где пидарасы в сраку ебутся. Ты это все убери немедленно. Я два раза прочитал, и оба раза едва не проблевался.
– Что, вообще всю гей-эротику убрать?
– Конечно всю. А ты как думал. Чтобы никакой пропаганды гомосексуализма, понял?
– Книга же в два раза меньше будет.
– И в два раза лучше. Будет не роман а гей-повесть.
– И о чем тогда писать в этой повести? Чтобы была именно гей-повесть?
– Разве тем мало? Вот можно старушку-процентщицу отпидарасить. И Картель этот заодно тоже. Столько людей из-за них на бабки попало.
– Старушка-процентщица – женщина, товарищ генерал. Я даже про ее менструации упоминаю. Какая же это гей-тематика?
– Подключи фантазию. И я тоже подумаю.
– Ладно, – вздохнул Крым.
– Еще либералов желательно наклонить. А то обнаглели совсем, забыли, кто их кормит. Надо, значит, напомнить. Тут можешь себе полную волю дать.
– Угу.
– Нормально перепишешь, оформим по высшему разряду. Сначала обосрем в «Комсомолке», потом дадим пару премий, обольем зеленкой и отправим в Лондон. Эта, на независимый фестиваль врагов России. Оттуда все время заявки на пидарасов приходят, а нам послать некого, все тихарятся. Международным человеком станешь…
– Да ну вас, – махнул рукой Крым.
– А че. Из тебя со временем нормальный такой гей-прозаик получится. Будешь себе жить в Швейцарии и интервью давать.
– Думаете, справлюсь?
– А почему нет. Только над формой больше работай. И над содержанием тоже.
– А про деревья оставить можно?
– Про деревья можно. И еще совет тебе дам. Стилистический. В твоем опусе слово «вата» часто встречается.
Крым кивнул.
– Ты это, небо Европы хотел? Так я тебе объясню, как проехать. Для начала надо в мозгу организовать несколько карательных контуров.
– То есть?
– Когда слово «вата» на язык лезет, сразу представляй своего районного сантехника в ватнике. Как он тебя с размаху бьет разводным ключом по яйцам. А потом – как тебя увольняют с работы. Из всех твоих журналов, консалтингов и дайджестингов. Потому что ты его чувства задел, пока он тебя по яйцам бил. Понял? Причем увольняют не по команде сверху, а потому что у каждого начальника само по себе очко включилось. Это называется «сетецентрическое общество с горизонтальными связями». И будет тебе Европа и Америка в одном флаконе. Прямо в голове. Ты, главное, чаще это представляй. Чтобы даже ночью снилось. И все тогда правильно сформулируешь.