эту «англо-американскую» коннотацию «Есть!» заметил кто-то из бдительных чекистов и «в Уставе внутренней службы ВС СССР от 1946 г. военнослужащим, получившим приказание, предписывалось отвечать «Слушаюсь!»… «Есть!» снова вернулось в Устав ВС только в 1960 г.».[407]
Атомный проект глазами П. Л. Капицы
В составе Спецкомитета двое учёных – И. В. Курчатов и П. Л. Капица. Естественно, обсуждается вопрос о стратегии работы.
У Капицы есть мнение –
«А я возьмусь за это дело. Но при условии. Во-первых, никакой правительственный орган, тем паче КГБ, не будут довлеть надо мной. Только я буду этот вопрос решать. Для чего прошу мне много знакомых физиков из Англии, потому что советских учёных для работы в этом плане я не вижу. Кроме того, я прошу разрешить мне пригласить из Англии ряд инженеров и даже рабочих, потому что наши советские рабочие этого сделать не смогут».[408]
Эта живая реплика Капицы передана Квасниковым со слов кого-то из его коллег и, конечно, текстуально не точна (например, не было ещё КГБ ☺). Но суть позиции Петра Леонидовича отражает верно – полная свобода творчества и его, Капицы, единоличное руководство.
14.30. П. Л. Капица, 1945 год.[409]
Более точно и взвешено Капица изложил свою позицию в письме к Сталину от 25 ноября 1945 года. Не касаясь личных отношений Капицы и Берии, суть деловой программы Петра Леонидовича сводится к следующему:
«Секрет А. Б. нам неизвестен. Секрет к ключевым вопросам очень тщательно оберегается и является важнейшим государственный секретом одной только Америки… Для успешной организация разработки проблем по А. Б. нужно с моей точки зрения разбить проблемы на две части, которые даже можно организовать раздельно:
1. Быстрая, скажем двухлетняя реконструкция и развитие ряда нужных для А. Б. отраслей промышленности и поднятие научной работы в Союзе.
2. Работа по нахождению более коротких и дешевых путей производства А. Б. Для этого надо поставить хорошо отобранных ученых ведущими и им полностью доверять, чтобы четко и организованно направлять научные силы страны».[410]
Иными словами – нужно работать культурно: создать инфраструктуру (машино- и приборостроение, химическую промышленность, организовать подготовку специалистов и т. п.) и на этой основе искать свои, а не американские варианты конструкции, опираясь на собственные научные силы при полной свободе научного творчества, но под руководством «ведущих», «полностью доверенных» учёных (не исключено, что в их числе первый – П. Л. Капица ☺).
Совершенно неожиданным следствием реально осуществлённого атомного проекта стало то, что я услышал от Ю. С. Владимирова, тогда студента:
«Атомный проект как пылесосом связал всех физиков. Преподавать некому стало физику. Мне пришлось осваивать физику самостоятельно. Я самоучка в какой-то степени».[411]
Представляю себе реакцию Сталина – опять «искать» и «исследовать»? Этим Курчатов занимается уже три года! Пора уже делать!
Но понятна и позиция Петра Леонидовича – он не знает секретов американской атомной бомбы. К нему не ездят курьеры из судоплатовского «отдела «С»». И ему не интересно разгадывать американские секреты, а хочется решить задачу создания бомбы самому.
Ведь он действительно был первым, кто публично заговорил о возможном военном применении атомной энергии. И не где-нибудь, а на страницах газеты «Правда» 13 октября 1941 года!
«…Теоретические подсчёты показывают, что… атомная бомба даже небольшого размера, если она осуществима, с лёгкостью могла бы уничтожить крупный столичный город с несколькими миллионами населения…».[412]
Но в этом предсказании явно звучит и сомнение – «если она осуществима». И совсем недавно, в 1940 году, это сомнение было весьма категоричным:
«Конечно, наверняка сказать нельзя, но есть все объективные данные для утверждения, что в земных условиях ядерная энергия не будет использована».[413]
Считается, что знакомство Капицы с деятельностью нашей атомной разведки и американским атомным проектом ограничено только его подневольным участием в операции Берии «Допрос Нильса Бора» и знакомством с отчётом Смита.
И осенью 1945 года дело обстояло именно так. Но у этого исторического волокна есть, по меньшей мере, две ости.
Первая, осени 1941 года, когда начальник 4-го спецотдела НКВД СССР Валентин Александрович Кравченко ознакомил его с разведматериалами из Англии, под впечатлением которых, вероятно, Капица и упомянул об атомной бомбе в своём выступлении на митинге 13 октября 1941 г.[414]
И вторая – осени 1942 года, когда
«секретные материалы, которые поступали от зарубежных резидентов в Москву, для удобства сброшюровали в особую тетрадь. Назвали её буднично и неброско: «Использование урана как источника энергии и взрывчатого вещества».
«Эту тетрадь уже <перед ознакомлением с ней Курчатова – Ю. Л.> давали на просмотр Иоффе и Капице».[415]
Но эта ость как-то «не зацепила» Петра Леонидовича. Или, что не менее вероятно, Молотов не показывал Капице тетрадь, поскольку с самого начала его беседы с Капицей скептицизм Петра Леонидовича по отношению а «атомному проекту» был очевиден для Вячеслава Михайловича.
Что же касается отчёта Смита, то этот отчёт в качестве подарка от Н. Бора привёз из Копенгагена Я. П. Терлецкий. В своём интервью он особо отметил, что Бор
«подарил нам уникальный, пока еще изданный на ротапринте отчет Г. Д. Смита «Атомная энергия для военных целей». Этот отчет совсем недавно был рассекречен, и мы были, пожалуй, первыми советскими людьми, увидевшими его…».[416]
А подневольность и «своеволие» Капицы при участии в этой операции характеризуются таким эпизодом.
«Пока подготовлялось письмо на английском языке, Капица пригласил Ландау. Капице принесли перепечатанное письмо и две палехские шкатулки. В присутствии Ландау Капица вручил мне их, объяснив, что я еду "к Бору в Копенгаген". Для чего понадобилось информировать Ландау о моей поездке, показалось странным. Ведь Капица, очевидно, был предупрежден о назначении моей деликатной миссии. Крайне же нежелательное расширение круга лиц, знающих об этом, не могло не показаться преднамеренным».[417]
У Капицы есть свои идеи по стратегии атомного проекта. Например, он мыслит себе уран-тяжеловодный реактор, а не уран-графитовый. Это позволяет снизить загрузку урана в реактор в 15 раз!
Эти идеи, так же, как и идеи Курчатова, имели «зарубежные корни». Но если поиски Курчатова оплодотворялись англо-американской практикой, данные о которой поставляла нелегальная разведка Берии, то идеи Капицы базировались на германских разработках, о которых его информировали «доброхоты», не связанные с разведкой, в том числе из среды немецких