обозначает способ спасения и не запрещает, например, помочь Романовым сбежать отсюда.
Или, возможно, Броневой просто морочит ему голову?
Чтоб его!
-- Что Романовым нужно от моей дочери?! -- сквозь зубы рычит Буран.
После задумчивой паузы подполковник говорит:
-- После того, что сегодня произойдет, вы наверняка объявите Романовым войну. И будете в своем праве. Вы честный и прямолинейный человек, Буран Казимирович. Я уважаю в вас это. Поэтому вот вам мой совет: оглянитесь вокруг. Иногда настоящие враги находятся ближе, чем вам кажется.
На лицо патриарха Зиминых ложится тень.
-- Что за бред он несет? -- сплевывает Ледовикин. -- Он на что намекает, а?
Развернувшись, Буран уходит к своей гвардии. Вячеслав спешит следом, настороженно поглядывая через плечо, готовый прикрыть господина от подлой пули собственным телом.
Вскоре патриарх скрывается за одним из внедорожников, чтобы спецы Броневого не смогли прочесть его по губам.
-- Когда прибудет подкрепление? -- спрашивает Буран, имея в виду, в первую очередь, артефактное оружие.
Помимо их двоих с Ледовикиным еще около десяти бойцов здесь могут похвастаться хотя бы Вторым магическим уровнем. Проблема только в том, что гвардия собиралась в попыхах и оказалась не готова ни к разлому, ни к настолько превосходящему их противнику.
-- Через полчаса, -- отвечает начальник гвардии Зиминых. -- Летят как могут.
Буран охватывает взглядом своих слуг. Большинство военные в отставке, бывшие наемники или потомственные слуги. Матерые волки. Но встречаются и совсем молодые лица, в основном, среди магов.
Их вербовали сразу после окончания Петроградской Академии или военных училищ. Талантливые простолюдины, лишь чуть уступающие родовитым гениям, вроде Ольги.
Зимины не просто вытащили их вместе с семьями из нищеты.
Зимины дали им честь, гордость и цель. Жизнь -- меньшее, чем они теперь могут отплатить.
Все это Буран читает в глаза своих гвардейцев.
Тяжело вздохнув, патриарх говорит:
-- Дадим Ворону десять минут. После этого идем на штурм.
Глава 17. Верная невеста
-- Отказываюсь.
Романов-младший тянется к своему рту, но в последний момент одергивает себя.
В его голосе прорезается сталь:
-- Тогда я буду вынужден разговаривать с вами по-другому.
Поймав взгляд своего господина, мечник в маске черепа обнажает артефактный клинок и шагает в мою сторону.
Не удержавшись, я закатываю глаза и развожу руки в стороны.
-- Вперед, -- говорю я. -- Уж лучше так, чем ждать пришествия Асмодея. Чтоб вы понимали, его прозвали Разорителем не за излишнюю тактичность. Впрочем, у вас есть все шансы сгинуть еще в процессе эвокации.
Пространство разлома насыщенно маной. Мой источник успел неплохо восстановиться, так что один удар меча, пусть и приправленный каким-нибудь заклинанием, меня не убьет.
А там видно будет.
-- Или ты снимаешь маску сам, -- мечник делает угрожающий финт клинком, -- или я сниму ее вместе с твоим лицом.
-- Только после тебя, -- усмехаюсь я, заглядывая в прорези на маске черепа.
Глаза мечника наливаются кровью, и он бросается на меня.
Мой несостоявшийся зять останавливает слугу на замахе меча, в последний момент.
-- Остынь, Россомаха.
Дождавшись, когда злобно сопящий гвардеец отойдет в сторону и спрячет меч в ножны, Романов поворачивается и окидывает меня оценивающим взглядом.
-- Вы говорите так, будто уже встречались с этим демоном. И вы упомянули князя Ада еще до того, как увидели печать. Хотите остаться инкогнито -- пожалуйста, -- княжич дергает плечом. -- Но тогда ответьте, откуда вы узнали, что я собираюсь делать и кого именно призывать?
-- Непорочные молодые девушки -- универсальный ингредиент практически в любом черномагическом ритуале, -- в ответ на сомнительный взгляд я пожимаю плечами. Такова особенность гоэтии или, скорее, порочной натуры большинства духов. -- К тому же я точно знаю, что в похищении юной Зимины участвовал дроу. А эти ушастые верят, что день прошел зря, если никого не принесли в жертву.
Я охватываю взглядом ритуальный зал, но не нахожу искомого. Романов замечает это и говорит:
-- Они помогли только в операции в "Подснежнике". Их рвение подсобить в ритуале показалось мне чересчур подозрительным.
Я одобрительно щелкаю пальцами. Парень далеко пойдет. При условии, что переживет этот день.
С ушастыми поквитаюсь как-нибудь в другой раз.
-- Ну, и напоследок: сегодня Марс близок к Земле, как никогда за последние тридцать лет. Это идеальное время для обращения к духам Инферно, -- я поднимаю три пальца. -- Как видите, я сделал предположение на основании трех предпосылок, и оно подтвердились. Пусть, в итоге, я и ошибся с ушастыми.
Брови княжича лезут на лоб. Он заметно приосанивается, будто встречает кого-то равного себе. Самонадеянно, ведь равных мне в этом мире нет.
Даже местные пресловутая астрономия без труда далась мне в нечастых поездках с возницей Остапкой. Благо, Божественный гримуар Тьмы имеет какие-то там "модули беспроводной связи".
Как выразилась Лили, она "учла предыдущие ошибки". Это очередное доказательство того, что Мара уже посещала Землю.
И я даже догадываюсь, зачем…
-- Если ваши знания теургии и вправду так глубоки, -- Романов отступает в сторону и, не скрывая усмешки, делает приглашающий жест рукой, -- прошу, просветите же меня, где я допустил ошибку.
-- С вашего позволения.
Я отвечаю той же усмешкой и под пристальный взгляд княжича подхожу к краю печати.
Гвардейцы Романова выглядят готовыми к броску цепными псами. Особенно мечник, Россомаха. Наверняка молится местным божкам, чтобы я выкинул что-нибудь эдакое, и княжич разрешил ему покромсать меня на кусочки.
Приседаю и нарочито медленно касаюсь рисунка печати пальцем. Пробую пепельный след на вкус и тут же сплевываю.
-- Прах Первого Убиенного. Недурно, -- я распрямляюсь, отряхивая руки. -- Кто рисовал печать?
Романов кивает на своих слуг. Закончив с благовониями, они стараются не отсвечивать.
-- М-мы, -- склоняет голову один из родовых, а вся свора церковников и вовсе начинает раболепно кланяться.
Одних моих знаний этой моли хватает, чтобы принять меня за высокоуровневого колдуна. В сущности, правильно.
С лица Романова пропадает усмешка. Он начинает смотреть на меня по-другому. С опаской.
-- Кто начертал кумулятивную структуру внешнего контура?
-- Разработал и начертил ее я, -- Романов приосанивается, видимо, польщенный, что я заметил разницу.
Отдача от коряво нарисованной печати всегда ложится на ее автора. Поэтому подход, при котором большую часть работы выполняют помощники под твоим чутким руководством, в целом, правильный.
Но с Романова спесь и так рекой льется.
-- То-то она такая дерьмовая, -- качаю я головой, наслаждаясь реакцией побагровевшего княжича. --