борьбы.
«815-е» показали хорошую скорость и завидный потенциал, но до вступления Италии в войну оставалось меньше двух месяцев, и планам Массимино по обновлению и улучшению дизайна не суждено было сбыться.
Gran Premio di Brescia выиграла полностью немецкая команда спорткаров BMW, ведомая графом Хушке фон Ханштайном и Вальтером Баумером, показавшими на своих 2-литровых купе-328 среднюю скорость 169 километров в час. Эта парочка, а с ними и остальные члены команды BMW, опустили политическую составляющую автоспорта на, пожалуй, невиданное доселе дно, облачившись в накрахмаленные белые комбинезоны с вышитыми на них символами в виде двух молний — эмблемой свирепых, беспощадных «SS», или по-другому Schutzstaffel. Когда обаятельный и уважаемый многими Ханштайн после войны занял должность начальника отдела по работе с прессой в Porsche, фотографии, на которых он был запечатлен с регалиями победителя Mille Miglia, по понятным причинам редко где всплывали за пределами Германии.
3 июня 1940 года Италия ввязалась в войну не в то время, не на той стороне, с неподходящим снаряжением и неподготовленной армией. Ее лучшие войска были утомлены испанской и эфиопской кампаниями, а боевой дух солдат — исключительно крепкий в Первую мировую — был на нуле. Что еще хуже, Бенито Муссолини попал под воздействие чар броской, впечатляющей своим видом военной техники — быстрых, маневренных танков, самолетов и военных кораблей. Все они имели легкую броню и выглядели изящными с технической точки зрения, но при этом были совершенно не в состоянии сдержать тот жесточайший натиск вражеских орудий, который вскоре должен был на них обрушиться. Италии не просто не хватало жизненно важных материалов и сырья; ее промышленную мощь подрывали неэффективный менеджмент и крайне неподатливая, инертная рабсила, никогда не реагировавшая на пламенные призывы фашистского правительства.
На публике Гитлер льстил Муссолини, утверждая, что они с ним равны, но на деле немцы не раскрывали своих военных планов, тем самым вынуждая дуче и его свиту импровизировать самостоятельно.
Осенью 1940 года, подстрекаемый легкими, как казалось, победами вермахта на европейском фронте, Муссолини предпринял попытку поиграть мускулами. 200 тысяч солдат его армии уже были крепко привязаны к Эфиопии, где отбивались от атак британцев и солдат из Южной Африки, но он все равно принял решение оккупировать маленькое греческое королевство. Эта кампания казалась легкой прогулкой, нужно было всего-то перемахнуть через границу Албании, уже ставшей итальянским владением. Но греки показали, что более чем способны защитить себя в суровых условиях гор Эпира, и кампания итальянцев немедленно захлебнулась. Затем эскадрильи британских самолетов с палубы авианосца Его величества «Illustrious» взорвали итальянский флот в Таранто у итальянского «сапожка», потопив три линкора и выведя из строя половину из оставшихся кораблей. Флот поспешно ретировался в Неаполь и больше никогда не проводил операций на море. Еще хуже для итальянцев было то, что британцы выдвинулись из Египта и взяли курс на запад через пески Сахары, захватили Тобрук и атаковали итальянские подразделения парой танковых дивизий. Итог: 130 тысяч итальянцев попало в плен, тысячи солдат погибли, в то время как британцы потеряли в общей сложности 438 человек. Дуче на собственном горьком опыте познавал, что ведение войны — дело значительно более сложное, чем регулирование железнодорожного расписания.
По иронии судьбы, провал Муссолини в Греции позволил ему чуть дольше продержаться в войне. Гитлер был вынужден направить свои силы в Югославию и Грецию, чтобы выручить своего беспомощно барахтающегося союзника. Это, в свою очередь, вынудило британцев отвести части своей африканской армии обратно в Египет, чтобы защититься от намечавшегося, как тогда казалось, натиска нацистов на Ближний Восток. Гитлер ответил на это отправкой в Африку Лиса Пустыни, Эрвина Роммеля, чтобы тот атаковал неприкрытый британский фланг в Ливии. На фоне всех этих маневров супердержав итальянцы выглядели лишь легковооруженными статистами, которыми в равной степени помыкали как более сильные и решительные союзники, так и враги.
Пока Италия допускала ошибку за ошибкой, все глубже увязая в войне, один из ее граждан неожиданно обнаружил себя в изоляции на далеких берегах и в очень странных обстоятельствах. Луиджи Кинетти успешно укрывался во Франции, когда ему в начале 1940 года пришла телеграмма с родины с требованием возвратиться в Италию и вступить в ряды армии. Кинетти демонстративно отказался, послав ответ со словами о том, что он уже послужил стране во времена Первой мировой. Однако в 1941 году Кинетти все же покинул Францию, отправившись в Америку с несбыточными планами на участие в «500 милях Индианаполиса», и в конечном счете решил там остаться. Он надолго останется в Нью-Йорке, где будет жить в положении чужака из враждебной страны и работать над экзотическими автомобилями.
Энцо Феррари в свои 42 был уже слишком старым для службы в армии. Пока кое-кто в менеджменте Alfa Romeo все еще продолжал заигрывать с гоночными автомобилями, он бросил свое выбранное призвание и переключил всю энергию на военное дело — или, если говорить точнее, на зарабатывание денег на военных усилиях страны (как будут поступать миллионы некомбатантов по обе стороны фронта). Повторим, что не существует никаких доказательств того, что Энцо Феррари испытывал какие-либо симпатии к фашизму (или какому-либо другому политическому течению) — за исключением некоторых резких лозунгов, публиковавшихся в рассылке Scuderia.
КАЗАЛОСЬ, ОН СЧИТАЕТ ВОЙНУ НЕ БОЛЕЕ ЧЕМ ДОСАДНЫМ ПЕРЕБОЕМ В РАБОТЕ СВОЕГО ГОНОЧНОГО ПРЕДПРИЯТИЯ И ПОТОМУ УПОРНО СТРЕМИТСЯ К ТОМУ, ЧТОБЫ ВЫЖАТЬ ИЗ НЕЕ МАКСИМУМ ЛИЧНОЙ ВЫГОДЫ. ТАКОЕ ОТНОШЕНИЕ ЕДВА ЛИ БЫЛО УНИКАЛЬНЫМ ПРИМЕРОМ СРЕДИ ИТАЛЬЯНСКОГО НАСЕЛЕНИЯ.
Муссолини никогда не мог рассчитывать на беспрекословное подчинение и горячий энтузиазм своих подданных, каким пользовался Гитлер в Германии. Ему постоянно противостояла крепкая антифашистская коалиция из старых роялистов, социалистов, академиков и влиятельной коммунистической партии, чьи основные силы были сосредоточены на индустриальном севере страны. К своей чести, Муссолини, в отличие от Гитлера и Сталина, отдававших бесчеловечные приказы, не травил своих политических противников погромами, и мало кто из его оппонентов был убит или посажен в тюрьму. Как и многие другие аспекты фашистского режима, его жестокость была скорее показной, нежели реальной. Подсчитано, что в период с 1927 по 1943 год фашисты приговорили к смерти примерно 5 тысяч человек, но действительно казнили только 29 из них. Ряд диссидентов просто покинул страну, и в их числе был блестящий ученый-ядерщик Энрико Ферми, сыгравший важную и ценную роль в деле создания американской атомной бомбы.
Вклад Феррари в военное дело, как и столь многое в его насыщенной жизни, изобиловал противоречиями. Известно, что он занимался выпуском экзотических немецких станков — изощренных гидравлических шлифовальных машин, которые, как он утверждал, использовались в производстве подшипников. Некоторые утверждают другое. Версия Феррари гласит, что его познакомил с туринским бизнесменом Коррадо Гатти его друг и коллега Энрико Нарди. Гатти, как утверждалось, предложил Auto Avio