Читать интересную книгу Сирота (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

– Мы далеко, а ты тут один. Уступил бы. Дал бы слабину. Признал бы. И враз оказался у него в кабале. А ты обычаев не знаешь, легко впросак попал бы. Мог и в холопы угодить. И вытащить из них мне бы было тебя очень непросто.

– Зачем это ему? Ведь мог головы решиться и семью сгубить.

– Он мертв. Уже не спросишь ответа. – пожал плечами дед. – Говорят, что Петр метил в сотники и ему нужна была поддержка, помощь.

– Так в Туле, не в Коломне.

– Балда ты балда… – покачал головой дед. – В Коломну царь сам лично частенько заезжает. И при желании да удаче к нему можно попасть на прием, да челом ударить. А это дорогого стоит. Но верно сказать я не могу. Петр умер и мысли свои унес с собой в ад.

– А воевода?

– Что воевода?

– Он разве не знал этого?

– Не суй свой нос в это дело! – сурово проговорил дед. – А то его укоротят по самую шею. Воевода – князь. Не твоего полета птица. Какую игру он затеял с Петром – не наше собачье дело. Довольно и того, что он завтра станет твои посаженным отцом, а это немало.

– К чему бы это?

– К дождю! – раздраженно рявкнул и дал Андрейке затрещину. – Если хочешь выжить – научить соображать, где можно задавать вопросы, а где нет!

– В молодости он шалил, думал… Потом поумнел – стал соображать. – невольно отреагировал Андрейка, процитировав фразу из кинофильма «Убить дракона».

– Вот именно! – со злостью произнес дед. – Соображай! Ты не один! По дурости совершишь что – и не только себя, но и нас на плаху притащишь! Понял ли?

– Понял, – насупился Андрейка… – спасибо. Серьезно, спасибо. Не знаю, чтобы я делал один.

– Гнил бы в канаве. – чуть смягчившись ответил дед. – Одиночки не выживают.

– А мой отец?

– А он был когда-нибудь один? – с обидой в голосе спросил дед. – За ним всегда были мы. Даже когда он от нас отказался и отвернулся. Мы такой роскоши позволить себе не могли.

Помолчали.

Андрейка не знал, что ответить и как возразить.

– А насчет кузнеца сходи к Илье. – нарушил затянувшуюся тишину дед. – Он погорел и от татар сильно пострадал. Подвизается подмастерьем у своего врага, выполняя самую грязную работу. За хлеб и воду. А у него жена, двое детей. Еще год-два – и сдохнут они или в холопы пойдут.

– А чего он их так мордует?

– В жизни всяко бывает, – философски пожав плечами ответил дед. – Думаю твой новый дружок и сам к Илье сходит. Но если что – имей в виду.

– Спасибо.

– Ты часть рода. Не забывай это. – произнес дед и не прощаясь удалился. А Андрейка остался сидеть на лавочке в задумчивом состоянии. Обдумывая все, что случилось.

Слова, сказанные дедом, очень сильно изменили ситуацию. Он и раньше не сильно доверял воеводе. Теперь же вообще стал его побаиваться, потеряв нить происходящих событий. Как и общества местных людей. Кровь и интриги кипели в маленькой Туле на окраине Русского царства похлеще, чем в каком-нибудь сериале. И были такими многослойными, что можно было только дивиться – как в этом дерьме выживали предки. Видимо, выработанная с детства «чуйка» открывали перед ними какие-то особые возможности. В конце концов он в эти времена только заехал и делал робкие, первые шаги. Считай младенец. Года не прошло как вылупился…

Глава 10

1553 год, 1 июня, Тула

Вот и наступил день смотра.

Андрейка сидел на своем мерине и с некоторой тревогой ожидал исхода это предприятия. Ведь если его не поверстают на службу по какой-то причине, то даже ту четверть поместья отцовского заберут. Да и вообще – подвесят его в непонятном состоянии. Если бы он хотел приключений, то охотно бы на это согласился. Но он не горел желанием поиграть в «мушкетеров короля». Особенно теперь, после свадьбы, которая очень сильно его потрясла. Точнее даже не сама свадьба, а то, что произошло после нее, когда он со своей молодой супругой уединился, чтобы консумировать брак…

Темная небольшая комнатка.

Лишь в углу горела тусклая лампадка у иконы.

Достаточно просторная постель, точнее топчан, была покрыта простыней из беленого льна, поверх шкур.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Марфа вошла и сразу стала испуганно жаться к стенке, смотря на Андрея затравленным взглядом. А по ее щекам потекли слезы. Снова. Она считай всю свадьбу проревела. Но поджав губы держалась, весь вечер держалась, чтобы не сказать ничего лишнего хотя было видно – хотела. И в церкви соглашаться явно не рвалась, но…

«Жена… – пронеслось у парня голове… – Твою же мать… во что я вляпался?»

Но отступать было поздно. Там – за дверью – находилась толпа новых и старых родственников в изрядном подпитии. И все они ждали крови на простыне. И уже не отвертеться.

Андрейка подошел к девушке и взял ее за плечи. А дальше завис. И даже как-то опустил взгляд, погрузившись в свои моральные терзания.

По местным меркам – все хорошо. Они оба считались совершеннолетними. Но он-то продукт XXI века. Поэтому ему, с высоты сознания без малого тридцатилетнего мужчины все происходящее казалось несколько диким. Ведь эта девушка была для него ребенком. Да, половозрелым. Но ребенком. Во всяком случае – по уровню развития личности.

Однако Марфа восприняла эту нерешительность и потупленный взгляд иначе. Она всхлипнула еще раз. Тяжело вздохнула. И попыталась взять инициативу в свои руки, буркнув:

– Эх… ничего-то ты не понимаешь, Джон Сноу…

– Что ты сказала?! – обалдел Андрейка крепко сжав ее плечи, не давая вырваться.

– А? Ничего. Не обращай внимания. Это наше… семейное…

– Так ты из одичалых? То-то я смотрю яблоками мочеными кидаешься.

Марфа выпучила глаза от удивления, уставившись на Андрейку. Тот, с точно таким же выражением лица, смотрел на нее. Так они и простояли, наверное, с минуту или даже две, пока парень, нарушив тишину, не спросил:

– Когда?

– Когда я тут оказалась?

– Да.

– Сразу после нападения татар летом.

– Я тоже. А как все произошло?

– Я сидела за компом в шлеме виртуальной реальности. Тут меня что-то ударило, как будто током. Сильно. И темнота. Очнулась в комнате на лежанке, уже в этом теле.

– А по какому адресу?

Марфа ответила.

– А квартира?

– Двадцать пять.

– Ай да профессор!

– Профессор?

– Да. Меня он забрасывал сюда специально, так как там я был смертельно болен. А он, видимо, как-то и тебя зацепил.

– Профессор… профессор… Погоди ка. Клим Дмитриевич Дементиев? Из двадцать четвертой квартиры?

– Он самый.

– Не знала, что он был профессором.

– Ты с ним была знакома?

– Он какие-то исследования проводил и ему не хватало вычислительных мощностей. Вот он и попросил поставить у меня программку для переноса части вычислений на мой компьютер. Машинка у меня мощная… была…

– Ясно. А как звать тебя на самом деле?

– Алиса.

– А я Андрей. Там так же звали. До смешного. Прохоров.

– Прохоров? А я тебя видела. И слышала о тебе. Клим Дмитриевич про тебя рассказывал. Говорил, ты ему много помогаешь. Называл тебя лаборантом и нахваливал. Да мы даже встречались несколько раз. Не помнишь? Когда ты искал преподавателей по исторической грамматике, то ко мне обращался за помощью. Не помнишь? Студентка. Рыжая такая.

– Честно говоря не помню. Давно это было. А где ты училась?

– Я на филфаке училась. Заканчивала уже. Диплом по палеографии писала. Неделя оставалась до защиты, когда это все произошло.

– С языком быстро разобралась?

– Ну так… Я ведь старославянский изучала и с этим говором более-менее сумела разобраться. Но курьезов хватало.

– А чего на меня кидалась?

– Да меня все тут уже бесит! Я не просила меня в прошлое отправлять! Ни еды нормальной! Ни средств гигиены! Каждые месячные – ад во плоти! – начала она восклицать, но парень зажал ей рот.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Тише. Эти пьяные рожи ждут совсем других криков и стонов.

– А нельзя иначе?

– Сама-то как думаешь?

Она поежилась.

– Били?

– Первые полгода раз в неделю точно порка была. А то и чаще. То хворостинкой по попе, то вожжами по спине. Я не привыкла так… это… все невыносимо, но всем плевать. Меня даже мать не понимала. Она, кстати, и лупила или сама, или слуге какому давала приказ. Так что… – развела Марфа руками. – А когда поняла, что меня еще и замуж в этом возрасте решили отдать, так чуть не обезумела от ужаса. Местные ведь своих жен колотят за любую провинность. А у тебя еще такая репутация, этакого отморозка без тормозов, что я серьезно думала тебе отравить или подушкой придушить ночью.