состояла в это время уже почти из одних бывших американско-еврейских социалистов и сохранялась, в сущности, лишь благодаря их высокому общественному идеализму.
Мысль о подготовке переселения, опираясь на настроения национального подъема у еврейской молодежи, невидимому, маячила и перед авторами предварительного доклада Биробиджанской экспедиции (см. п. 7 их выводов). Но коммунистическому руководству еврейской колонизационной политикой такая постановка вопроса была совершенно чужда, и хотя оно и прибегало иногда к национальному аргументу, делалось это нехотя и без внутреннего убеждения. А организации биробиджанской колонизации, как еврейского национального дела, коммунистическое руководство просто боялось, и ни в центре, ни на местах даже не пыталось создать еврейские автономные органы по руководству переселением.
3. ВТОРОЙ ПЕРИОД ЕВРЕЙСКОЙ КОЛОНИЗАЦИИ БИРОБИДЖАНА: 1934-1941
Чрезвычайно неблагоприятные итоги первых шести лет еврейской колонизации Биробиджана заставили руководителей еврейской советской политики коренным образом изменить весь характер проекта. Одновременно с провозглашением Еврейской автономной области Биробиджан становится колонизационным центром не столько для безработной, гибнущей еврейской бедноты, сколько для еврейских рабочих, уже занятых в промышленности, еврейских крестьян, уже сидящих на земле, еврейских ремесленников, уже выбравшихся из местечек в более значительные центры и имеющих заработок и относительно обеспеченное существование. Соответственно и политика содействия добровольному и свободному переселению вытесняется политикой «вербовки» переселенцев при содействии и часто под давлением «советской общественности», «вербовки», носящей в советских условиях характер полу-мобилизации. Диманштейн, комментируя постановление ЦИК об объявлении Биробиджана Еврейской автономной областью, писал об этом открыто:
«Переселение еврейских рабочих и трудящихся в Биробиджан нельзя уже теперь мотивировать только необходимостью приобщения этих людей к производительному труду, так как этот момент в значительной мере нами разрешен. Огромная часть нынешних переселенцев в Биробиджан состоит из завербованных рабочих или ремесленников, которые идут туда на конкретную работу... Это более высокая ступень по сравнению с прошлой работой Комзета, когда речь шла в основном о ликвидации деклассированное еврейской бедноты и т. п.».
Необходимость этой переселенческой политики Диманштейн объяснял при этом исключительно государственными интересами Советского Союза:
«Для каждого сознательного участника социалистического строительства совершенно ясно все значение обороны Дальнего Востока против интервенции. Одним из основных моментов усиления обороны наших дальневосточных границ является необходимость заселить район надежными, выдержанными людьми».
Тенденция к переводу всей работы по организации переселения в Биробиджан на начала «вербовки» становится с этого времени господствующей, а с начала 1936 года вербовка признается уже и просто единственным способом формирования кадров переселенцев.[22] На пленуме Озет в начале 1936 года председатель Комзет (и член президиума ЦИК СССР) С. Е. Чуцкаев со всей решительностью противопоставлял вербовку недопустимому «самотеку» и в таком же духе было выдержано и постановление пленума. Современный автор писал о нем:
«Обращает на себя особое внимание решение пленума о том, что вербовка рабочей силы и квалифицированных кадров должна вестись главным образом в крупных индустриальных городах, где на предприятиях имеются значительные массы еврейских рабочих. Если раньше переселение имело в виду главным образом устройство в новых местах тех элементов, которые не могли устроиться на месте и нуждались в организованной помощи, чтобы улучшить свое положение, то на данном этапе речь идет уже в основном не о нуждах того или иного переселенца, а об удовлетворении нужд промышленных предприятий Еврейской автономной области в квалифицированной рабочей силе и насыщении земледельцами свободных земель области...
В отношении сельскохозяйственного переселения пленум высказался за то, чтобы отправить в область опытных бригадиров колхозов, рядовых колхозников, трактористов и других из отдельных приместечковых и других еврейских колхозов».
Таким образом, объявление Биробиджана Еврейской автономной областью — при наличии лишь сравнительно небольшого еврейского меньшинства в составе населения Биробиджана — носило в основном характер прикрытия для полу-принудительной колонизации Биробиджана евреями, отнюдь не во имя разрешения проблемы еврейской нужды (и тем более не для разрешения еврейской национальной проблемы), а в целях заселения пограничной области, которую было бы опасно оставить незаселенной и, может быть, еще опаснее заселить лагерниками.
Выше мы видели, что уже плановые цифры на 1932 и 1933 годы намечали заметный приток в Биробиджан и переселенцев неевреев. В 1934 году курс на широкое привлечение этих переселенцев был уже взят твердо. Диманштейн в цитированной выше статье, комментировавшей декрет 7-го мая 1934 года, писал:
«Республики должны отдать лучших людей, годных для нового строительства в сложных условиях Дальнего Востока. При этом следует подчеркивать, что лозунг «Весь СССР строит ЕАО» означает в то же время, что наряду с еврейскими переселенцами, которые должны быть направлены туда в основном, необходимо дать кадры и нееврейские, которые помогут быстрее выполнить планы строительства этого богатейшего пограничного района.
Мы не ставим себе целью скорее создать в ЕАО еврейское большинство, мы уверены, что это произойдет в силу естественных последствий переселения. Но не это наша основная цель. Это противоречило бы интернационализму. На первое место мы ставим расширение и укрепление социалистического строительства...».
Введение метода «вербовки», казалось бы, должно было сказаться резким увеличением притока евреев-переселенцев в Биробиджан. До известной степени это и случилось, но результаты переселения по-прежнему далеко отставали от плановых наметок. План еврейской колонизации Биробиджана намечал переселение в ЕАО за четыре года более 50.000 человек, и еврейское население Биробиджана должно было таким образом достигнуть в конце второй пятилетки (в 1937 году) около 60.000 тысяч. В действительности еврейское население ЕАО доходило в 1937 году лишь «до 20.000».
В качестве стимула к усилению переселенческого потока в ЕАО коммунистическая пропаганда начала с середины тридцатых годов более энергично подчеркивать национальное значение еврейской колонизации Биробиджана. Целям этой пропаганды в основном и должно было служить объявление Биробиджана в 1934 году Еврейской автономной областью, когда реально Биробиджан такой областью даже еще и не мог быть. Тем же целям служило и постановление Президиума ЦИК СССР от 29-го августа 1936 года «о советской, хозяйственной и культурной работе ЕАО», в котором намечался ряд конкретных заданий по развитию ЕАО, почти не привлекших к себе общественного внимания, но которое получило широкую известность из-за содержавшегося в начале и в конце его упоминания о еврейской национальной государственности:
«Впервые в истории еврейского народа осуществилось его горячее желание о создании своей родины, о создании своей национальной государственности».
И еще раз:
«Президиум ЦИК СССР выражает уверенность в том, что все рабочие и колхозники ЕАО, трудящиеся евреи Советского Союза и советская общественность приложат все усилия к скорейшему разрешению задач по дальнейшему развитию и укреплению национальной советской еврейской государственности в СССР».
Но это была пропагандистская формула, заведомо не отвечавшая действительности: уже самый характер Биробиджана, как ЕАО, был