— Томас говорит, что Омега номер Три лишь расходный материал, и она ему не родня.
Аттикус потирает незначительную желтоватую растительность на своем подбородке. Я знаю, что он не хочет находиться здесь. Знаю, что он бы скорее притворился, как будто ничего этого не происходит. Но я также знаю, что он не бросит Омегу номер Три. Он был ей братом с момента ее рождения. Он любит ее, как сестру. Он предан ровно настолько, насколько Томас равнодушен.
Два брата. Две стороны медали.
— Убей ее, Линкольн, — говорит Томас.
— Нет, — отвечает Аттикус. — Выведи ее отсюда. Я сделаю твою часть, Линкольн. Я помогу Томасу и Кейсу, а затем пойду домой, и никто никогда не узнает, что я вообще здесь был.
— Я пойду с ней, — говорит Уилл, стоя за Кейсом. Он самый младший из всех нас, Альф. На несколько лет моложе, чем я. — Я никого не хочу убивать, ребята. Я позабочусь об Омеге. Я знаю одно место.
— Ой, ради всего святого. — Томас рычит на Уилла. — Мне придется самому убить тебя, сопливый кусок дерьма. Ты сделаешь свою часть работы так же, как и…
— Нет, — говорю я, перебивая Томаса. — Мне нравится эта идея. Я не собираюсь выпихнуть ее в окно и сказать ей бежать без какой-либо помощи. Это смертный приговор. В таком случае она умрет сегодня ночью. У нее нет никакой связи с Уиллом, поэтому он сможет помочь ей.
Я подхожу к Уиллу и хватаю его за рубашку.
— Тебе лучше позаботиться о ней, Уилл. Потому что, если я узнаю, что ты облажался, и она пострадала, я нахрен отрежу твою голову.
— Я позабочусь, — говорит он, проглатывая свой страх. — Я обещаю.
Я смотрю на своих братьев по очереди и говорю:
— Встретимся внизу через десять минут.
* * *
Бум-бум.
Бум-бум.
— Линкольн, — говорит Томас. — Не умирай, брат. Ты на самом деле нужен мне.
— Меняй его, — говорит Кейс. Я пытаюсь открыть глаза, но это бесполезно. — Меняй его, Шейла.
— Давай же, — командует Томас.
— Я не могу, — отвечает Шейла. — Это необратимо. Он был готов к изменению больше года назад, но так и не начал его. Это не мое решение.
— Сейчас он не может указывать, Шейла. — Голос Томаса звучит сердито, но Шейла не ответит на это. — Он умрет. Я держу свою гребаную руку на его сердце, делая массаж. Он умрет. Так что доставай эту херню из медузы, клади ее в носитель и вкалывай ему прямо сейчас!
— Сделай это, — шепчу я.
— Тс-с-с, — говорит Кейс. — Линкольн?
— Делай, — еще раз выдавливаю я.
Я хочу сказать больше. Хочу сказать Томасу, чтобы он перестал давить мне на грудь, потому что он ненормальный, и я не хочу, чтобы он трогал меня. Хочу сказать Кейсу, чтобы он успокоился, что я в порядке. Со мной все будет в порядке. С ним все будет в порядке. Я прослежу, чтобы он не остался ни с чем, когда все это закончится. Я хочу сказать Шейле…
— Я здесь, Линкольн, — произносит она в моей голове.
Шейла.
— Ты уверен? Когда я запущу фазу номер два, пути назад уже не будет.
— Я уверен. Я никогда не был более уверен. Сделай меня сильным, Шейла. Сделай меня самым сильным говнюком, какого старик не мог себе даже вообразить. Я убью его. Я прикончу его таким способом, который этот город никогда не забудет.
Я еще много чего хочу сказать, но тепло от инъекции устремляется по моим венам, и единственное, что остается в моей голове — мысли о Молли.
Я верну ее. Я заставлю старика заплатить за все.
Я буду Альфой во всех смыслах.
Кроме того, о котором думает он.
Глава 47
Молли
(Девчонка с пушкой)
Его охранники хватают меня за связанные запястья и бросают лицом вперед в клетку со стеклянными стенами. Я на вершине шпиля, возможно, очень близко от того места, где впервые встретила старика за завтраком. Мне открывается шикарный вид на звезды сверху и на город снизу.
Что же, Аттикус, думаю, не это ты имел ввиду, когда говорил, что мне обязательно нужно побывать на вершине шпиля ночью.
Я не знаю, как оценивать эту ситуацию. У меня нет такого опыта. В смысле, да, я была той маленькой Омегой, и они делали со мной ужасные вещи, с которыми мне приходилось справляться, а позже восстанавливаться и снова подниматься, чтобы прожить следующий день. Но это было пятнадцать лет тому назад.
Все это время моя жизнь была относительно скучной. Никто не пытался убить меня, даже во время службы в армии. Я была нанята на службу, имея в уме определенный план развития своей карьеры, меня не готовили к службе в зоне военных действий. И да, я хороша в самозащите. Я знаю боевые приемы, благодаря своему брату и тренировкам. Но какой от них толк, если я не могу постоять за себя?
Уже только от того, что я в ярости думаю об убийстве Алистера Монтгомери, меня начинает тошнить. Я проглатываю желчь.
Стеклянная стена открывается, и входит старик.
— Ты готова, Молли?
Нет. Не важно, о чем он говорит, я к этому не готова. Но я должна спросить.
— Готова к чему?
— Достичь своего полного потенциала, конечно же.
— Какого черта с тобой не так? Ты не можешь просто так похищать людей. Ты не можешь просто взять и украсть меня. Департамент будет меня искать, ты же знаешь.
Он хрюкает, ухмыляясь.
— Этот департамент принадлежит мне, Молли. На самом деле, ты очень глупа по сравнению со всеми моими Одаренными. Я бы убил тебя много лет назад, если бы Альфа номер Три не украл тебя у меня.
— Ты — больной псих.
— Нет, — смеется он дьявольским смехом. — Я проницательный. Я предвидел твой провал с той минуты, когда ты была представлена Альфе номер Три. О, он сразу проникся к тебе симпатией, как и было запланировано. Но все, что касалось тебя, было слабым. Однако, — говорит он задумчиво, — если Альфа думал, что у тебя был потенциал, что же, в конце концов, он — одно из моих творений. Я должен учитывать его мнение. Именно поэтому я был рад, когда Линкольн поручил Уиллу, Альфе номер Четыре, следить за тобой.
— Ч-ч-что?
— О, бедняжечка. Ты не в курсе, что Уилл был моим? Ты даже не подозревала, что мы меняли тебя все это время? Укол здесь, сломанная лодыжка и необходимость медицинского осмотра там. Аппендицит, когда тебе было двенадцать? — хихикает он.
— Что? — Мне мгновенно становится еще хуже.
— Ты была моей с самого начала, Омега номер Три. И мне очень жаль, что твой приемный отец обнаружил, что Марта твоя настоящая мать. Этот несчастный случай, который с ним произошел…
— Ты убил его?
— А ты как думаешь, дорогуша?
— И Уилла тоже?
— Нет. — Монтгомери улыбается, показывая свой оскал. — Линкольн позаботился о нем.
— Нет. — Я качаю головой. Нет. Я больше не могу это терпеть. Действительно не могу.
— О, я уверен, что у него на то было множество причин, Молли. Я уверен, что скоро он появится, и ты сможешь лично у него об этом спросить. Но у нас не так много времени. Они меняют его в данный момент. Так же, как я изменю тебя. А потом мы увидим, что произойдет.
— О чем, нахрен, ты говоришь?
— Проект, Молли. Он все еще мой Альфа. Я владею им. И ты заставишь его подчиниться мне. Но в том случае, если он одолеет тебя, я собираюсь обернуть все в твою пользу. Положите ее на стол.
Охранники подходят ко мне, и, несмотря на то, что я пинаюсь и даже отталкиваю одного или двоих, они слишком сильные и бросают меня на стальной стол. Мои ступни зажимают какими-то металлическими удерживающими устройствами, затем срезают веревки, которыми связаны мои руки, и каждое запястье зажимают такими же наручниками рядом с моими бедрами.
— Спокойной ночи, Молли, — фыркает Синий Боров надо мной, когда меня вывозят из комнаты и везут по коридору. — Когда очнешься, ты, наконец-то, будешь той, кем я тебя создал. — Его смех проносится по коридору, пронзая мою голову последним словом. — Моей.