разглядывания гостей. Девушка снова надела красное платье в крупный горох, видимо, начала выгуливать наряды по второму кругу. В руках она несла все тот же поднос, что и в прошлый раз…
Когда Гаскон покинул “кухню”, я только нахмурилась. Но когда мальчишка рванул к Катарине с диковатым взглядом и едва ли не капающими слюнями, волосы на моей голове зашевелились.
– Ты пришла! – жарко воскликнул Гаскон, пытаясь вырвать из рук Катарины поднос. – Отдай, тяжело ведь.
– Я сама донесу, – девушка сердито дернула плечом. Взглядом не удостоила – смотрела неотрывно на Роберта.
– Я волновался, думал, не увижу тебя, – Гаскон по пятам шел за ней.
Уже и Роберт обратил внимание на странное поведение обычно собранного паренька, да и остальные зашушукались. А Лелька отодвинула от себя Пипиту и хватала ртом воздух, как рыба на берегу.
– Ты и на моего жениха позарилась, овца?!
Я вздрогнула. Да и, наверное, не только я. Лелька быстрым шагом пересекла поляну, со всего маху ударила кулаком снизу по подносу, и тот выскочил из рук Катарины под ее визг.
– Да сдался мне твой сопляк! – рявкнула девушка, со слезами наблюдая, как из разбитого кувшина вытекает и впитывается в землю рубиновая жидкость.
– Катарина! – Гаскон словно и не слышал, как именно его назвали. Он ни на что не обращал внимания, суетился вокруг местной бесплатной путаны, да собирал осколки, складывая их на поднос. – Не поранилась? Ты плачешь? Хочешь, сходим за вином вместе?
– Придурок, что ли? – зашипела на него Лелька. – Иди к огню, быстро!
– Ты мне не указывай! – взвился он.
Даже дети высунули головы из своего укрытия. Больше тридцати пар глаз наблюдали за происходящим. Никто не осознавал, что приключилось у ребят, кроме меня. Катарина, гадина, все же успела опоить приворотным зельем, вот только не свою намеченную жертву, а случайную.
Я крепко сжала пузырек в кармане. Плеснула в кружку ягодный чай, быстро капнула в него пять капель зелья и бросилась к костру. Встала рядом с Робертом, нервно улыбнулась ему и принялась ждать, когда униженный и оскорбленный Гаскон вспомнит, что в его обязанности входило следить за мясом.
Он не вспомнил. Более того – вовсе не унизился и не оскорбился. Наверное, даже если бы Катарина ударила паренька, он бы только с улыбкой потер пострадавшую часть тела.
– Я приготовил тебе мягкое место, – Гаскон пытался за руку отвести Катарину к пушистому одеялу с подушкой. – Тебе будет тепло, не простудишься.
Бард с Михеем наконец тоже оторвались от разговора и наблюдали за всем с открытыми ртами. Михей, впрочем, в ту же минуту бросился ко мне.
– Аленка, а что это с ним? Не ударился нигде?
– Не ударился, – сквозь зубы прошептала я, чтобы Роберт не услышал. – Он приворожен… случайно.
– Ты, что ль?!..
– Нет, тихо! Молчи! Я сама разберусь.
Михей в ужасе прикрыл рот ладонью. Я перехватила встревоженный взгляд Роберта и немой вопрос в его глазах: “В чем дело?”
В ответ пожала плечами.
– Гаскон! – позвала я мальчишку нарочито веселым голосом. – Мясо пора перевернуть!
– Я помогу ему, – Роберт уже схватился за подопечную решетку Гаскона и тут же схлопотал от меня по руками.
– Да отцепись ты от меня! – взбешенная Катарина отбивалась от влюбленного подносом.
Посудина звенела, когда доставала головы мальчишки, и я боялась представить, что было бы, если бы зелье попало в цель. То есть, в Роберта. Он бы так же вешался на эту швабру?! Подумав об этом, я еще раз стукнула мужчину по руке. Совершенно случайно, конечно же.
– Песня для именинников! – заорал Михей, выскочив в центр поляны. Бард подхватил. Видимо, они этот номер и обсуждали, но собирались показать чуть позже, если бы Михей согласился. Сейчас же было самое лучшее время для отвлекающего маневра.
Громкие заунывные звуки полились из ртов мужчин, напрочь лишенных слуха и голоса. Откуда-то донеслись звуки лютни, и я с удивлением обнаружила Назара сидящим на пне с музыкальным инструментом в руках. Винодел, закрыв глаза, отдавался музыке.
Ребятишки выбрались из домика и бросились танцевать с хохотом. Я выдохнула, когда внимание почти всех гостей переключилось на выступающих, и с чашкой в руках кинулась к Гаскону. Он в это время предлагал Катарине руку, сердце и детородный орган. Пришлось самой дать ему оплеуху:
– Тебе тринадцать!
– Алена, – затуманенный взгляд паренька не остановился на мне ни на секунду, – Улька-то не говорит, а ты мне уже как мать родная. Благослови нас, а?
– Я тебя благословлю сейчас! – визжала Катарина, выпутавшись из одеяла, в которое ее укутал Гаскон. Плоское оружие в ее руках отпугнуло только меня, а мальчишка героически выдержал очередной удар, из-за которого на его лбу враз налился синяк.
Кажется, и сама Катарина уже поняла, каких дел натворила. Потому что взирала на паренька с диким ужасом, потом умоляюще – на меня, и заныла:
– Помоги ты! Видишь же, что происходит!
Вижу. Вижу, что ты, кикимора, человека воли лишила. Все это я подумала, но не сказала вслух. Катарина отчаянно посмотрела на Роберта, наверное, представляя на месте Гаскона его, и вдруг резко развернулась и бросилась в деревню.
– Катарина! – Гаскон взвыл. Он бы бросился следом за чокнутой, но я крепко удерживала его от самоубийства.
– Выпей, успокойся, – ласково гладила я паренька по голове и протягивала ему заветную чашку. – Пей!
– Да не хочу я!
– Роберт!
На мой призыв мужчина откликнулся тут же. За долю секунды подбежал к Гаскону, я взглядом попросила его удержать и сама же насильно раскрыла мальчишке рот. Медлить было нельзя. Не знаю, что за зелье наварила старуха Герда, но действовало оно как-то слишком уж сильно на молодой неокрепший ум.
Отворотное зелье подействовало мгновенно. Едва затекло в рот паренька, а тот проглотил его, как тут же моргнул, тряхнул головой и вскинул на меня ошарашенный взгляд.
– Пресвятой Создатель! Вот это я… Простите, я еще по дороге выпил немного… Больше никогда пить не буду, – бормоча что-то и дальше себе под нос, сконфуженный Гаскон вернулся к костру.
Я дрожала от волнения. Рука с чашкой безвольно повисла, на спине выступил пот.
– Не знаю, хочу ли я спрашивать… – начал Роберт.
– Он перепил, – отмахнулась я. – Слышал же. В общем, местное пойло я не рекомендую.
– А вино?
– Вино Назара? Его можно, – кивнула я и тихо добавила: – Мне, пожалуй, тоже не помешает бокальчик.
Роберту дважды повторять не нужно было. Он тут же наполнил глиняные кружки, одну из них протянул мне и под закончившееся пение друзей крикнул: – За именинников!
– Ура! – раздался в ответ хор голосов.
Гаскон, краснея от стыда,