Аустерлиц в данном случае – это не место известного сражения, а имя протагониста – искусствоведа, специалиста по истории архитектуры. Впервые он – худощавый и белокурый, одинаково хорошо говорящий по-английски и по-французски, но настойчиво избегающий немецкой речи – встречается с безымянным рассказчиком (весь роман – это, по сути, бесконечная прямая речь, заключенная в рамку бесхитростного «Аустерлиц сказал») в Антверпене, где они беседуют о символике вокзалов и крепостей. Следующая встреча – такая же случайная – произойдет в Лондоне, а после их пути вновь пересекутся уже через двадцать лет, и на этот раз Аустерлиц расскажет верному слушателю всю историю своей жизни – с раннего детства и до нынешнего дня.
Выросший в семье сурового пастора среди сумрачных холмов Уэльса, герой лишь после смерти приемных родителей узнает, что имя, которое он привык считать своим, ему не принадлежит, – на самом деле его зовут Жак Аустерлиц, и он сын немецких евреев. Всё дальнейшее – постепенное, с нечастыми (хотя и вполне сладостными) передышками восхождение – или, если угодно, нисхождение – героя в ад его забытого прошлого и прошлого его семьи. Нет, читателя не ждет никаких неожиданностей, ужасов или резких сюжетных поворотов – как в хорошей шараде, Зебальд за весь роман ухитряется вообще ни разу не употребить слово «Холокост». Вся история Аустерлица – это не сама травма, но опыт ее переживания или, как выражаются психотерапевты, работа горя – предмет, ключевой для Зебальда и так или иначе сквозящий в любом его тексте (те, кто уже прочел «Краткую историю разрушения», наверняка заметят в «Аустерлице» знакомые мотивы).
Медлительность повествования, болезненная тема, отсутствие привычных абзацев (уж не говоря о частях или главах) и странный, не то документальный, не то псевдодокументальный изобразительный ряд (в книге приведено множество фотографий, связанных с сюжетом лишь по касательной) вроде бы позиционирует Зебальда как автора «трудного» и эзотеричного. Однако «трудность» эта – мнимая, поверхностная: то, о чем говорит Зебальд, обладает такой универсальной, абсолютной важностью, а выбранный им тон настолько безупречен и чист, что через пару страниц отсутствие абзацев перестает казаться сколько-нибудь серьезным препятствием.
Из старых запасов
Иногда меня просят провести мастер-класс или прочитать несколько лекций по критике, и практически всегда моих слушателей ждет разочарование. Все люди, приходящие на занятия, уверены, что критика – это разговаривать про любимые (а значит, преимущественно старые) книги. «Как не будем обсуждать Скотта Фицджеральда? А что же тогда?» – спросила меня как-то раз моя в будущем любимая ученица. Понять, что критика – это не про любимое старое, а про новое и иногда не особо любимое, и что критик – не пробователь варенья (так однажды описал мою профессию знакомый), а скорее летчик-испытатель, для многих непросто. Впрочем, не буду кривить душой: иногда про старые книжки поговорить всё же удается – не сказать, чтоб часто, но бывает. Правда, эти старые книги, как правило, оказываются для читателя вполне себе новыми – в смысле, неизвестными.
Уилки Коллинз
Мой ответ – нет
[114]
Выход на русском не публиковавшегося прежде романа Уилки Коллинза «Мой ответ – нет» – забавный, но, в целом, приятный курьез отечественного книгоиздания. Что заставило питерское издательство «Лимбус-Пресс» обратить внимание на поздний и куда менее известный, чем знаменитые «Лунный камень» и «Женщина в белом», опус британского классика, неясно. Однако обстоятельный, очень английский по духу роман, не лишенный в то же время известной занимательности (недаром именно Коллинз слывет наряду с Эдгаром По основоположником детективного жанра), станет недурным приобретением для российского читателя. Словом, вещь необязательная, но чертовски милая – а это по нынешним временам уже немало.
Юная выпускница института благородных девиц Эмили Браун оказывается в нелегкой жизненной ситуации: ее отец скончался четыре года назад при загадочных обстоятельствах, не оставив дочери никакого наследства, и теперь девушке предстоит самой зарабатывать себе на хлеб. Ее ждет место секретарши у взбалмошного ученого – специалиста по древним письменам, однако в этот план вмешивается неумолимый рок: престарелая тетушка (единственная оставшаяся в живых родственница бедной сироты) на смертном одре успевает поведать Эмили нечто такое, что заставляет юную леди пересмотреть свои планы. Девушка узнает, что смерть ее отца была не только загадочной и внезапной, но и трагической – его убили, и многие люди из тех, кто окружают ее сегодня, причастны к этому событию… Эмили решает любой ценой выяснить правду и покарать убийцу отца. Опереться в своем расследовании ей совершенно не на кого, кроме, разумеется, преданного и бескорыстного поклонника – скромного, но одаренного учителя рисования…
Завязка прозрачно намекает на то, что в дальнейшем автор полностью выполнит обязательный для викторианского романиста набор прыжков и отжиманий. В самом деле, в романе «Мой ответ – нет» будет всё то, за что мы любим Уилки Коллинза, а также его старших современниц – сестер Бронте: и мрачные замки, и частные школы, и трагическая любовь, и экзальтированная переписка двух юных подруг, и вересковые пустоши, и брусчатка Лондона, и чопорные аристократы, и веселые простолюдины, и пропавшие письма, и загадочные дворецкие, и библиотеки с дубовыми панелями на стенах, и даже намек на привидения. Конечно, читателю, привыкшему к бешеному темпу современного детектива, повествование Коллинза, скорее всего, покажется избыточно неторопливым и местами наивным (количество случайных совпадений в романе превосходит меру доверчивости даже самого неискушенного человека), однако эти недостатки с лихвой компенсируются образцовым антуражем – уютным и зловещим одновременно, и мягким английским юмором.
К слову, «Мой ответ – нет» – вещь новая не только для нас: англичане и сами познакомились с нею сравнительно недавно. Изначально роман Коллинза публиковался в провинциальных английских газетах, а в виде книги вышел лишь в 1996 году, наделав в Англии немало шума, – на родине автор «Женщины в белом» считается писателем серьезным и важным, так что публикация его неизвестного романа стала для британцев заметным событием. А для российского читателя, возможно, интересным будет то обстоятельство, что переводчик книги – тоже человек не случайный: по-русски новый роман Коллинза зазвучал благодаря Илье Бояшову – известному питерскому прозаику и лауреату премии «Национальный бестселлер».
Харпер Ли
Пойди поставь сторожа
[115]
Первое, что нужно знать об этой якобы новой (на самом деле, конечно же, юношеской, написанной раньше легендарного «Убить пересмешника», но не издававшейся вплоть до нынешнего лета) книге Харпер Ли, – она не перевернет ваших представлений о писательнице и не лишит ее «однороманного» статуса. Собственно, для вас (если вы, конечно, любите «Убить пересмешника» не только по фильму с Грегори Пеком – да даже и в этом случае тоже), скорее всего, вообще ничего не изменится: «Пойди поставь сторожа» – не тот роман, которому суждено пропахать сколько-нибудь заметную борозду в читательских сердцах. Хуже того, его и запомнить-то непросто – я прочла книгу сразу после выхода, но за прошедшие после этого полгода забыла практически полностью – настолько, что пришлось перечитывать по новой, уже в переводе (к слову сказать, далеко не безупречном – поручить эту работу замечательному переводчику с испанского и португальского оказалось всё же не лучшей идеей).
Впрочем, сказанное не означает, что второй (давайте называть его так – для простоты и удобства) роман Харпер Ли полностью лишен достоинств. Достоинства есть – просто они лежат преимущественно в фанатской плоскости и имеют ценность главным образом для тех, кто вот уже пятьдесят лет гадает, как же сложилась дальнейшая судьба Дилла и Джима, за кого вышла замуж Глазастик (и вышла ли вообще) и как себя чувствовал на старости лет Аттикус Финч.
Если вы не только без труда вспомнили эти имена, но и в самом деле хотите знать, что же случилось с героями Ли в дальнейшем, за рамками ее первого и главного романа, без колебаний покупайте «Пойди поставь сторожа» и скорее бросайте читать мою рецензию. Для остальных же – немного спойлеров: Джим умрет в двадцать два года от сердечного приступа прямо напротив отцовской адвокатской конторы; Дилл уедет путешествовать в Европу и не вернется; Аттикуса Финча скрутит жестокий артрит, а Глазастик (вернее, Джин-Луиза Финч) замуж не выйдет – по крайней мере, до двадцати шести лет, зато уедет в Нью-Йорк, откуда будет наведываться домой лишь на две недели в году. Именно об этих двух неделях и пойдет речь в книге – Джин-Луиза вернется в родной Мейкомб, штат Алабама, для того, чтобы окончательно попрощаться с детством, пережить крушение всех своих идеалов, а после с прямой спиной (и, как водится, со слезами на глазах) отправиться навстречу взрослой жизни.