указать. На хаосистов и мутаторов, христиан и Тёмных — всех конкурентов поконников. На Нарату Нингаль, ученицу Мирдала и дочь Зората Сурта. На уже свершившуюся смерть Мирдала, его вознесение, свержение на нижние слои его убийцы и незаконнорожденной дочери Неяты. Но кто вторая архидемоница — неужели сама Инанна?
— Разве мутаторы не присоединились к Тьме, причем по своей воле? — Анепут попыталась найти противоречия пророчества и исторических фактов.
— В том и дело, что между нам нет отличий в сущности, лишь во внешнем, — проговорил вишневый хаосист, один из новых представителей этой философии в Четверице. — Мать-Тьма и Мать-Хаос это одно и то же, а различались мы лишь методами достижения цели и начальством — служили ли драконам или навам. Но стоило грамотному и безопасному мутированию войти в науку, а мутаторам осознать, что Хаос и навы это разное, как и различий между нами не осталось. С учётом изменения генокода, я удивляюсь, что анты до сих пор считают грехом и средством к вырождению браки с навами.
— Если бы эту проблему могли решить мутаторы, — Далезор показал на мумифицированный выкидыш, закреплённый на плече хаосиста, — вы бы её решили. Нав это нечто более чуждое нам, чем другой вид жителя яви. Чего вы добились такой вседозволяющей политикой? Один ребёнок из трёх выживает, но калеками становятся все. На войне погибает меньше драконов, чем рождаясь от нава.
— А я считаю, что один такой дракон десяти обычных стоит, и не постесняюсь это продемонстрировать, если придется, — усмехнулся он в ответ. — Вот только зачем, если время все расставит по своим местам? Если вы считаете, что чистая кровь переживёт грязную, вы победите по праву сильного. Навы не навязываются в партнёры так яростно, как во время войн с ними.
— Иной раз лучше пренебречь чужой свободой воли ради его спасения, потом сам же получишь тёплую благодарность вместо бездыханного тела и души в аду, — поднялся, опираясь на трость, митрополит Антоний. — К тому же, грешники имеют свойство и других совращать ко греху, а к праведности один Иисус может привести.
— Не вставай, владыка, мы ещё не закончили, — остановил его черноволосый мужчина, который смотрел на Нарату с недоверием. — Драконы павшего Даркана не рассказали нам о коснувшейся их страны беды: пропажи зловредной магии в районе города Хрон.
— Агарта пропала вместе со всем Лашур-Тинделом, — добавила Нармела. — Тёмные сейчас воюют за вакантную пещеру. Сами лашуры сейчас на Верхнем слое, в своём отдельном измерении. Вознеслись, если по вашему. Награда им за их страдания, а вам — порицание за то, что не сумели их спасти. Значит, рано вам ещё дарить знания Лашур-Тиндела и бесконечную энергию. Вам не хватит нравственности, чтобы правильно её применить.
— Здесь проблемы не нравственности, а врагов, — хмуро произнесла Анепут. — Пока неизвестных нам, но достаточно могущественных. Однако, разбираться с ними будем не мы.
— Мы вам сказали, кто враги, — Далезор клацнул зубами. — Они вам известны. Это навы, которые хотят обратить материю в первоматерию и увеличить свой мир за счёт нашего. Это обученные ими Тёмные и хаосисты, которые высшей своей целью называют слияние с Тьмой, а оно в полной мере возможно лишь после своего уничтожения и возвращения всей материи и всего сознания в источник миров. Это религия убитого Бога, которая требует признать за собой несовершённые грехи, каяться в них и желать скорейшей смерти ради избавления от страстей. Наконец, наши враги, разумные — все те «свободные волей», кто выбрали деградацию и насилуют Мать-Природу и окружающих, не давая жить ни себе, ни соседям. Их волю тоже надо уважать, как вы считаете?
— Если так посмотреть, то вокруг нас одни враги, и просвета нет. Многие даже враги самим себе, и несколько раз, — Нарата подняла лапу. — Но ты не прав, не во всем, но во многом ошибаешься. Впрочем, у тебя есть время научиться смотреть на вещи под новым углом, как и у всех нас.
— Если все веры и говорят об одном и том же, — Антоний снова привстал, — так это о том, что ты и есть свой худший враг, потому что только своей волей совершаешь беззаконие и убиваешь свою душу. Демон только соблазнить может, а грешит человек или дракон.
— Это верное рассуждение. Самосовершенствование свойственно всем нам, только способы совершенствоваться разные и не всегда ведут к желаемому результату, — подала голос Анепут. — Но без риска не будет результата.
— Иногда путь совершенствования лишь один, тем более, когда близятся Последние Дни.
— Ты прав, Антоний. И ты прав, Далезор — я знаю, у вас тоже есть предание о Дне Гнева, — Нарата кивнула лидеру поконников. — Знаете, что может сплотить нас? Лишь общий враг. Не дай вам те силы, которым вы поклоняетесь, чтобы в Нашар решил вернуться Радвер и сделать здесь то, что он сделал с Хардолом — в бездну убить всех религиозных разумных, изгнать из рая в ад всех соблюдавших заповеди, объявив чужие заповеди грехом, а свои — единственным законом. Вы быстро забыли цену своей свободы и возможности думать так, как в вашей воле, а не как укажет архидемиург. А ещё вы забыли цену нашей победы. Её совершила не только я, но и мои друзья — и Светлые, и православные. Впрочем, и я сама не отдаю своё сердце лишь одной священной книге. Как сказал Воплощение Велеслав, во многом благодаря которому хаосисты влились во Тьму, «Мудрость не выразима словами, на истину можно лишь указать, но не показать её». Апостол Иаков изрёк ещё раньше, живя далеко от нас: «Язык — огонь, прикраса неправды». И кому угодно, но не мне спорить с самим Вышним, повелевшим написать в Поконе: «Не желай зла никому, а борись с незнанием и невежеством». Ваша воля и воля ваших покровителей убережёт вас от беды, ваши поступки покажут окружающим, где правда.
— Когда борешься за правду и веру, жертвы неизбежны. Куда больше вреда принесет неправоверие, как случилось с антами, — неожиданно проговорил немолодой велнар, на шее которого висел большой деревянный крест. — Объявив ущербными чешуйчатых драконов, они культивировали свой собственный вид не хуже