управляемой игрушки». Она подняла лопатку, крепко сжала черенок, сделала движение, будто собирается метнуть, но в самый последний момент из ладони не выпустила, остановив лезвие чуть выше мишени. Повторила этот приём несколько раз. Наконец решилась — лопатка сделала сальто… но воткнулась где-то непозволительно низко — у самых корней дерева.
«На сегодня хватит, — с трудом остановила себя Даша, — завтра продолжим». «Продолжим», — повторило внутреннее эхо голосом отца.
На третий день она попросила у Дениса напильник, чтобы наточить лезвие лопатки, объяснив, что она необходима для закапывания отходов, а земля здесь каменистая. Получился инструмент хоть мясо режь, хоть кости руби. «Кости, а где их взять?» Захотелось на охоту сходить, да вспомнила, что нельзя показывать, что у Сергея есть карабин.
Даша тренировалась ещё несколько дней, пока не наловчилась метать лопатку так, чтобы лезвие вонзалось и вертикально, и горизонтально, в общем, как вынудят обстоятельства.
Гриша оказался старательным учеником. «Надо же, может мобилизоваться, — удивлялся Денис, а выглядит, как законченный алкаш, такому только на вокзале стоять». И сглазил: пред сном тот стал выспрашивать, когда ожидать аванс, пришлось объяснить, что расчёт в этой артели после окончания сезона. В разговор вмешался Толик, напомнив, что одну партию металла уже сдали, мол, сам видел, как сейф в город увозили. Денис терпеливо перечислил, что деньги ушли на аренду техники, солярку и питание.
— Так что же получается, — сообразил Гриша, — надо ускорить добычу. — И вдруг задумался, глаза чуть из орбит не выскочили: — А если бандиты нападут? Уже было такое, мне тогда повезло, после окончания работ нас по домам развезли, а бригадир с двумя вооружёнными охранниками и бухгалтершей должны были металл в золотоприёмную кассу сдать, вот по пути на них и напали, постреляли насмерть, только девица убежала. — У Гриши навернулись слёзы. — Я жив остался, но без заработка, пропали денюжки.
«Он так подробно рассказал, словно рядом находился, — подумал Денис, — надо с Михалычем посоветоваться». Но вслух подбодрил:
— Мы защищаться будем, ведь мы реальная сила! Правда, Толик? Поможешь?
— Помогу, помогу, — пробормотал двурушник, — только чем?
— Да, ты прав… — вздохнул Денис, но тут же повеселел: — А мы незаметно проскочим, ведь никто не знает, когда мы свернём работы…
— Это верно, — согласился Толик, — а сейчас спать давайте. — Он отвернулся и предался сладким мечтам, как отыграется на сапёре за прилюдное унижение перед Гришей. Но вначале он выбрал в качестве жертвы именно этого слабака.
Вскоре Даша объявила, что продукты надо экономить и поэтому пайки будет выдавать на двоих: одну банку тушёнки или ветчины, а не по одной каждому, как раньше, две варёные картофелины в мундире, хлеб или сухари, чётное количество кусочков прессованного сахара, чай в термосе, соль и спички.
Воспользовавшись новым правилом, Толик сразу начал воспитывать из Гриши денщика:
— Еду будешь носить в своём пробном мешке, к моему рюкзачку не прикасайся, банки вскрывай аккуратно, без зазубрин, не забывай ложки, следи, чтобы пламя костра, разложенного Денисом, было ровным, разогретую тушёнку дели поровну, нет, лучше я буду есть первым, а ты, что останется.
Даша учителя не отвлекала, только посмеивалась.
На руднике в перерыве на отдых Толик, чтобы окончательно сломить волю напарника, с чувством собственного достоинства и превосходства нарочито медленно занял самое сухое место у костра и с ехидной улыбочкой приказал стянуть с него сапоги, затем снял носки и протянул Грише:
— Развесь и просуши. — Пошевелил пальцами. — А теперь вскрой банку тушёнки, разогрей и достань ложку — я перекушу. И не забудь перед этим руки помыть!
Гриша робко попытался напомнить, что ещё не успел высушить свои портянки, а ноги гниют, но наставник лишь раздражённо отмахнулся и строго заметил, что полевой сезон короткий и надо работать, а не прохлаждаться. Ученик на это жалобно возразил, что стёр пятки и завтра будет нетрудоспособным. Толика такая непокорность мгновенно лишила благодушного настроения.
— Захлопни пасть, гнилушка, — заорал он в бешенстве, — пока твой поганый язык не вырвал и в глотку не затолкал. — Схватил сапог, чтобы прихлопнуть мозгляка, но в этот момент подошёл Сергей и рявкнул громче обычного:
— Хватит базарить! Ещё слово, и обоих вышибу из артели!
Гриша тут же пожаловался, что Толик плохой человек, и заискивающим голоском попросил его наказать.
— А ты под горячую руку не вякай, — посоветовал Сергей, — здоровей будешь.
Толик засёк, что Сергей не возмутился его издевательствами над учеником, и возомнил, что может влиять на поведение людей, напрочь забыв, что сам в полной власти у Профессора. Захотелось ему необычного — овладеть Дашей, в лагере глаз с неё не спускал, во сне видел, руки слабели, монитор едва удерживал. Ни о чём другом думать не мог, убеждал себя: «Начальник промолчал… Гришка мне служит… а эту столичную кралю и подавно обработаю, небось стосковалась по мужику», — рассуждал так и даже огорчался, что раньше этого не сделал.
Наконец решился, заявился в середине дня, но она встретила неприветливо, грубо спросила, зачем припёрся.
— Дык… скоро конец сезона, — потерял свою уверенность Толик и попытался сказать остроумно: — Механизмы износились, смазать надо.
— Нигролом Денис заведует, — показала Даша свою осведомлённость в технике, — иди к нему.
— Зачем к нему, какой нигрол, — опешил Толик от такой непонятливости, — внутри смазать, — потряс фляжкой, — коньяк, тебе понравится. — Сел напротив Даши.
Она поначалу заинтересовалась, что этот местный лавелас кроме выпивки ещё предложит, чем повеселит, как у него с фантазией: театров нет, а так хоть развлечение, правда, от тренировок отвлекает. Согласилась.
Толик разлил коньяк. Поднял кружку, стал с пафосом говорить, что сезон кончается… «Повторяется», — отметила про себя Даша. Ухажёр продолжил:
— А на финише бывают неожиданности… — «Это что-то новенькое», — она насторожилась. Но он, забыв, с чего начал, вернулся к своему привычному, голубиному: — Выпьем за то, чтобы они были приятными.
Выпили. Толик пристально следил за реакцией девушки, но сам спросил уже не очень уверенно:
— Ещё по разику?
«А язычок-то заплетается, — зафиксировала Даша, — что-то быстро спиртное подействовало, хотя ничего удивительного, я и забыла, что он к фляжке часто прикладывается».
— Наливай, — согласилась она, изображая бесшабашность.
Выпили ещё разик. Толик поднялся, она тоже, он к ней потянулся, губки сердечком сложил. «Целоваться, что ли? — подумала Даша. — Да стол мешает, сейчас к ней подойдёт. — И верно, голубь к ней приблизился. — Вот деревня, даже слов завлекательных не говорит. Примитив. Или пьян?»
Толик руки развёл, обниматься нацелился. Ей вмиг прискучила вся эта самодеятельность, она сжала кулак и прямым ударом в грудь сшибла его с ног. Он потерял сознание, пришлось поливать оживляющей водицей… Зашевелился.
— Ещё повторить? Или достаточно? — спросила она участливо.
Толик