- Серебро? – сказал он.
Взвесил кошелёк в руке.
- Неплохо, - сообщил Крюк.
Бросил мешочек с монетами на стол.
- Твоя пекарня приносила хороший доход, кулинар. Да. И мне тоже. Хлеб ты выпекал вкусный. Сегодня за завтраком мне его уже не хватало. Ел выпечку другого мастера – с твоей не сравнится. Да.
Бандитский атаман откинулся на спинку кресла. Рядом с его массивным телом стол не казался таким уж большим, хотя по линейным размерам вполне годился для игры в бильярд. Два крохотных огонька-светильника отражались в тёмных глазах Рела Музила. Тот смотрел на меня сверху вниз, жевал губы – будто что-то обдумывал. Крюк постучал пальцем по столешнице.
- Какие у тебя планы на будущее, пекарь? – спросил он. – Когда планируешь возобновить работу? Может, помощь какая нужна? Ты скажи – велю тебе подсобить. И кстати, есть догадки, кто мог поджечь твой дом?
Я пожал плечами.
- Кто поджёг – не секрет. Конкуренты. Сыновья мастера Фетрика.
Вынул из кармана скрученный в трубочку лист бумаги – старался не делать при этом резких движений. Продемонстрировал трубочку хозяину дома. Дёрнул за кончик толстой льняной нити – распутал завязки. Аккуратно развернул лист. В свете лампы блеснули чернила надписей и печатей. Выровнял бумагу, чуть согнул её – помешал вернуться в свёрнутое состояние.
- В Персиле я не останусь, господин Музил. Тесно мне здесь. Не вижу перспектив. Уеду в столицу. Как можно скорее. Поэтому я прошу вас не затягивать с оплатой.
- С какой оплатой? – спросил Крюк.
- Вот.
Я снова привстал, положил на стол перед бандитским атаманом так и норовивший вновь свернуться плотный лист бумаги – при плохом освещении тот казался не белым, а бежевым. Крюк прижал его ладонью (я в очередной раз подивился размеру его руки). Но смотрел по-прежнему на меня, будто пытался угадать содержимое документа по выражению моего лица.
- Что это? – спросил Рел Музил.
Он продвинул бумагу к себе, взглянул на выведенные красивым каллиграфическим почерком буквы. Я ожидал, что бандитский атаман подобно Лошке станет шевелить губами, вчитываясь в текст. Но Крюк лишь скользнул по строкам равнодушным взглядом, точно те были составлены на незнакомом ему языке. Внимательно рассмотрел лишь печать стряпчего.
- Это купчая на пекарню, господин Музил, - сказал я. – Там указана стоимость моего разрушенного дома в Лисьем переулке.
- Хочешь, чтобы я помог вытрясти деньги из твоих обидчиков? – спросил Крюк.
- Нет, - сказал я. – Хочу, чтобы вы возместили мне ущерб от пожара, господин Музил. Выплатили мне ту сумму, что указана в купчей.
Брови бандитского атамана вспорхнули на лоб. Я почувствовал, что Крюк не притворялся – мне действительно удалось его удивить. Маска удивления сделала лицо Рела Музила похожим на личико младенца. Фото таких детишек, смотревших на мир широко открытыми глазами, в моей прошлой жизни любили размещать на обложках книг-пособий по уходу за детьми.
- Я? – спросил Крюк.
- Именно вы, господин Музил.
Я посмотрел в глаза атамана.
Увидел в них иронию. И неверие в то, что я говорил серьёзно.
- Я платил вам, господин Музил, за охрану моего предприятия. Платил, признайте, исправно. Я считал наш договор справедливым. Ведь каждый должен заниматься своим делом. Работа пекаря выпекать хлеб. Люди охотно покупали мою продукцию. Ваша работа – следить за тем, чтобы лихие люди не мешали мне работать. Ведь так? Но вы не исполнили свою часть обязательств. Мою пекарню сожгли.
Я развёл руками.
- Поэтому я полагаю, что вы, господин Музил, как честный человек, возместите мне ущерб, полученный по причине вашего недосмотра.
Крюк усмехнулся: мне удалось его позабавить.
- Как честный человек? – сказал он. – Ты, пекарь, вообще понимаешь, к кому пришёл и чего просишь? С тобой всё нормально? Ты часом не ударился головой при пожаре?
Я старался прислушиваться лишь к словам атамана бандитов – не слушать ворчание и наставления бродившего по тёмной комнате мастера Потуса. Призрак не умолкал ни на минуту. Всё норовил словами уколоть то меня, то хозяина дома. И без устали сыпал информацией о том, что творилось в доме Рела Музила – интересной информацией, но сейчас не очень-то для меня полезной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Со мной всё хорошо, - сказал я. – Пожар никак не повлиял на мои умственные способности. Я как считал, так и считаю вас, господин Музил, честным человеком. Я уверен, что вы поступите правильно.
- Правильно? А ты не думал, что я сверну тебе шею, пекарь? За твою наглость.
Музил хлопнул ладонью по купчей.
- Не свернёте, - сказал я.
- Уверен?
- Конечно. Поймите, господин Музил: ведь дело не в деньгах. Во всяком случае – для меня и для вас. Тут дело в справедливости. И в деловом доверии. Я доверил вам, господин Музил, охрану своего предприятия. Но…
Я пожал плечами.
- …Но конкуренты его сожгли.
- Деньги всегда имеют значение, пекарь. Да.
- Только не в тех случаях, когда на кону стоит деловая репутация.
Рел Музил прищурился.
- Почему ты считаешь, пекарь, что твою пекарню сожгли сыновья мастера Фетрика? – сказал он. – Может, ты сам её подпалил?
Атаман усмехнулся – блеснули в свете лампы его крупные белые зубы. Когда Крюк улыбался, мне виделось в нём что-то общее с клифскими волкодавами. Должно быть, так походили друг на друга хищники. Ведь что ещё могло быть общего у собачьих голов и колобка, кроме той угрозы, что они транслировали окружающим. Вот только я успел привыкнуть к грозной ауре клифов. Потому меня не впечатлила и улыбка Крюка.
- Мастер Потус видел, как они поливали мой дом ламповым маслом, - сказал я. – А потом и как подожгли.
- Кто видел? – переспросил Рел Музил.
- Мастер Потус – бывший владелец моей сгоревшей пекарни. Точнее, постэнтический слепок его личности… его призрак – если говорить простым языком. Помните мастера Потуса, господин Музил? Того старика, что когда-то поймал вас в своей пекарне и отлупил по… эээ… мягкому месту?
Бандитский атаман облокотился о столешницу. Стол под его весом тоскливо застонал. Крюк вглядывался в моё лицо, будто силился найти на том подтверждение своим догадкам.
- Ты точно сошёл с ума, пекарь, - сказал он. – Да. Или ты объелся серых трутней? Я помню старика, о котором ты говоришь. И помню нашу с ним встречу, хотя не представляю, как о ней узнал ты. То было давно… Но старый пекарь умер. Это точно. Да. И не мог вчера быть в твоём доме. Или ты умеешь разговаривать с мёртвыми?
- Разве кто-то умеет общаться с мертвецами, господин Музил? – сказал я. – Души умерших покинули этот мир. Почти все. Я допускаю, что можно поговорить с призраками. Но то могли бы сделать представители гильдии магов, как вы понимаете. Прочим умельцам за такое светил бы очистительный костёр – неприятное развлечение.
- Хочешь сказать, что ты…
Я поднял руки.
- Вы меня неверно поняли, господин Музил. Я лишь хочу сказать: уверен в том, что знаю причину возгорания в моём доме.
Не удержался – посмотрел на застывшего рядом с креслом бандитского атамана призрака.
Рел Музил заметил направление моего взгляда – оглянулся.
- Представьте, - сказала я, - что призрак мастера Потуса мог бы сейчас находиться с нами в этой комнате. Ведь дома у него больше нет. К слову, для призраков не существует физических преград и замков. Они могут попасть в любую комнату, заглянуть в каждый, незащищённый магией тайник. Призрак мог бы узнать о том сундуке, что стоит в вашей спальне. Где вы храните золотые монеты, расфасованные в мешочках…
«Двадцать две, етить их».
- …по двадцать две монеты в каждом. Интересное число. Не буду спрашивать, почему вы предпочли его: уверен, что у вас были на то причины. Скажу лишь, что среди ваших сбережений встречаются не только крельские золотые, но монеты других государств. И, судя по количеству мешочков, вы богатый человек, господин Музил. Потому вполне можете себе позволить траты для сохранения репутации надёжного партнёра.