— Черт, но не ценой же нашей жизни ты должна была добыть себе обувь! — возразила Танька, пылая праведным гневом.
— Ладно, ладно, я все осознала, сказала же уже! Ты лучше какую-нибудь новую тему для разговора предложи, к примеру: куда мы теперь направим наши стопы? — Странное дело — мое настроение улучшалось с каждой минутой, и вернулась способность все воспринимать сквозь мою обычную призму иронии.
— Куда, куда… Откуда я знаю куда… — буркнула Танька, обреченно бухаясь на бортик, подняв при этом облако снежинок. Однако холодает, вон, какой снег легкий и пушистый. Я поежилась.
— Куда-нибудь в тепло, вот что! А там и определимся, ненавижу мерзнуть…
Через пятнадцать минут мы сидели в кафе и судорожно глотали горячий кофе. Забегаловка, конечно, так себе — ни выбора пирожных, ни приветливых официанток — лишь тетка, живо напомнившая советских продавщиц, коих я успела застать в далеком детстве. И паршивый кофе. Но зато он был горячий, и этого достаточно. В свое любимое кафе, где я с Танькой сидела каждые выходные, мы пойти не могли — Муся прекрасно был о нем осведомлен.
— Я знаю куда мы пойдем! — решительно заявила Танька, после того как мы по десятому кругу перебрали и отвергли все подходящие для укрытия места. — Есть у меня одна девчонка знакомая, мы с ней… — она замялась.
— Что вы с ней? — заинтересовалась я.
— Ну… мы с ней в СИЗО познакомились, когда я там перед судом сидела несколько дней, — невнятно отозвалась, краснея Танька.
— Э-э-э… Ты считаешь, она действительно подходящая кандидатура? — осторожно поинтересовалась я, будучи не в восторге от предстоящей перспективы жить на какой — то хазе, или как там их…
— Да она потрясная баба! — с жаром заявила Танька. — А главное — там нас ни за что искать не будут! Нам бы пару дней выиграть, чтоб против Муси кампанию начать. Не забывай — благодаря его дядюшке просто так мы в полицию заявиться не сможем, да и не докажем ничего. А Саньке, кстати, ты звонила? У нас, по ходу, только на него надежда.
— Да я с телефоном не расстаюсь в последние несколько часов, он уже вот-вот сдохнет, — с досадой отозвалась я. — Совсем аккумулятор пустой. Выключен или вне зоны доступа, вот и весь сказ! Я и СМСки ему несколько раз посылала, да толку-то — не доставлены…
— Ладно, если у тебя других предложений нет, пошли к моей шмаре, а там спокойно уже порешаем, как и что делать.
— Интересное имечко, — буркнула я, поднимаясь, эта затея мне нравилась все меньше, но выбора не было. — Где она живет-то?
— Она… Вот черт! — картинно хлопнула себя по лбу Танька. — Я адрес ее не помню, хоть режь…
— Отлично! — я опустилась обратно на стул, изображая огорчение, которого на самом деле не испытывала. — Значит, остаемся жить здесь, в кафешке.
— Спокойствие, только спокойствие, как завещал великий Карлсон! У меня есть ее адрес, но только…
— Что — только?
— Только он у меня дома. Давай тогда, сначала ко мне, я быстренько цапну адресок, и к Женьке.
— Ты совсем из ума выжила? Какой — к тебе? Да там же Артур наверно! Во всяком случае, он туда сходу рванул, если я правильно поняла…
— Да прямо! Я на сто процентов уверена, что нет его там! А вообще… Ну, если так боишься, давай до темноты прошляемся, и вечерком просочимся, если что — мы сразу заметим его, машину-то не спрячешь, да и окна, если что, светиться будут.
— Господи… И получаса не прошло, как ты меня упрекала в том, что я лезу в пасть зверя, а теперь ты собралась лезть в его логово, так что ли? Ну и кто из нас легкомысленная дурочка?
— Не шурши, все путем будет, я чувствую. И еще — я Вовке звякну, перед тем как войти. Вот, кстати — не полезут они нас ждать в квартире — там же брательник мой!
— Ладно, в квартиру не полезут, зато могут возле нее поджидать! — возразила я.
— Лиль, давай так договоримся — мы тихонечко задворками пробираемся к моему дому, в квартиру я пойду одна, а ты будешь сидеть где-нибудь неподалеку и не отсвечивать. Если заметишь что неладное, сразу мне отзвонишься. Да и не буду там чаи гонять, туда и обратно, ты и не заметишь, как мелькну перед тобой, только не было меня и вот она я опять.
— Знаешь, мне это не нравиться гораздо больше, чем моя идея с вызволением сапог с прихожей, — буркнула я.
Двадцать восьмая глава
К дому Таньки мы подошли, как и собирались, в сумерках.
Мы присели на скамейку на детской площадке и принялись осматривать окрестности. Около подъезда стояло несколько машин, но судя по всему, внутри них никого не было.
— Ну что теперь? — без энтузиазма поинтересовалась я.
— Что, что, жди меня тут, как и договаривались. Хотя нет, лучше зайди в беседку, а я быстренько смотаюсь.
— Только давай недолго, а то страшновато мне. Да и холодно, замёрзла, ног не чувствую, — сказала я ей вслед.
— Если вдруг что случится, я свет включу! — через плечо отозвалась Танька. — Я в темноте буду лазить, так что не беспокойся, что свет не загорается. Мне достаточно будет света из коридора, думаю, его с улицы не видно.
— А Вовка? Ты ж говорила, что он должен быть дома?
— Видишь — света нет, значит, свалил куда-то. Не переживай, подруга, я знаю, что делаю, — не обращая больше внимания на мои окрики, она быстро зашла в подъезд.
Ничего не ответив, я шумно вздохнула и принялась затравленно озираться, повсюду чудились какие-то тени, шорохи, скрипы и шаги. Впрочем, звуков было предостаточно, вполне обычных, вечерних повседневных дворовых звуков. Вот, прямо передо мной встали в стойку и затянули протяжную песнь коты, наплевав на то, что до весны как до Китая… этим самым… членистоногим… Секунду спустя на площадку ворвалась с бешеным лаем собака, определенно, дворянской породы, и котов моментально сдуло. Следом за собакой прибежал, запыхавшись, хозяин — пацан лет четырнадцати, размахивающий перед собой поводком, словно его питомец, прельстившись этим аксессуаром, тут же променяет внезапно обретенную свободу на это сомнительное украшение. Мальчишка пробежал слишком близко от меня и, споткнувшись о мои вытянутые ноги, ойкнув, растянулся на снегу. Я вскочила, и смущенно лепеча извинения, выкопала из сугроба улетевший туда поводок, и чуть ли не с книксеном подала владельцу. Он не успел мне ответить, как на него налетела собака, и снова повалив в снег, принялась вылизывать ему лицо. Наконец, спихнув с себя пса, и что-то буркнув в мою сторону, пацан ушел, заарканив своего питомца.
Да уж, вот так спряталась… Я решила послушаться совета Таньки, и убралась-таки в ту самую беседку, о которой она говорила. Укрытие находилось в глубине площадки, и довольно надежно было загорожено кустами, под покровом снега, сейчас напоминавших огромные неряшливые шары. Стряхнув тонкий слой белого налета со скамейки, подстелив сумку, я уселась, и принялась размышлять над значением слова «ряшливый» Как бы выглядели ряшливые кусты? С огромными сытыми ряхами? Или просто аккуратные, гладкие и ровные? Нет, я, конечно, знаю что неряшливый от «не» не отделяется, но все-таки? У-у-у, похоже, я капитально замерзла, вон, и мозги уже явно ошибку выдают, нужна срочно перезагрузка. Ага, в тепле… Кстати, о тепле. Я встрепенулась. Сколько времени тут уже торчу? Минут двадцать, не меньше? Где Танька? Сердце заколотилось, отбивая какой-то неровный ритм, и я закашлялась. Бросив взгляд в сторону Танькиных окон, я принялась приседать, чтобы согреться, и старательно пыталась заставить свои мозги работать. Что делать? Подождать еще? Да сколько ж можно-то ждать еще? Я дрожала крупной дрожью, мне казалось, что даже кости мои замерзли. Спохватившись, стащила с руки перчатку и принялась рыться в сумке в поисках телефона.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});