В истории иногда бывают роковые мгновения, которые определяют ход дальнейших событий за относительно короткий период. Столкновение Тохтамыша с Тимуром было не случайной войной местного значения. Оно происходило на уровне суперэтническом, ибо великая степная культура защищалась от не менее великой городской культуры Ближнего Востока – мусульманской…
В 1395 г. за Тохтамышем стояла степь – кочевники, ковыли, и кумыс, и тени великих «Завоевателей Вселенной» – Темучжина и Бату-хана. За Тимуром – глиняные и расписные города Азии, с книжною мудростью медресе и многословными спорами ученых-суфиев; города, полные суетою базаров, окруженные арыками, садами, полями пшеницы и хлопка.
А то, что Тимур защищал городскую цивилизацию Азии саблями кочевников, что ставил над собою древнюю степную славу Чингисидов, – это все были извивы времени, петли и ильмени реки, все равно в конце концов впадающей в море. Армии Тимура и Тохтамыша встретились близ Терека 15 апреля 1395 г.
Терек. Тимур опять громит орду
Численность армий, видимо, была приблизительно равной, вооружение примерно одинаковым, но психологический настрой у каждого войска был свой.
Татары защищали свои душистые степи, табуны своих коней, круторогих баранов и, конечно, жен, которым грозил тяжелый, унизительный плен. Все они были прекрасными конниками, стрелками и владели кривой саблей. Но все же они больше привыкли к мирному скотоводству, чем к походам и дисциплине. А у Тимура служили профессионалы. Опытный всадник на полном скаку ловил копьем обручальное кольцо, стрелял из тугого лука, спешившись и укрывшись за окопный щит, а командиры были обучены сложному маневру. Оба вождя, хан и эмир, сражались в рядах воинов в самой густой сече.
В сражении на Тереке Тохтамыш держался упорнее всего и чуть было не победил. Придворный летописец Тимура сообщает, что хан Тохтамыш отступил, «преждевременно ослабев духом».
«…прямо перед ним (Тимуром) прорвало центр войска, и он оказался в толпе заворотивших коней бегущих гулямов. Тимур ринул вперед, и вот уже перед ним и перед его немногочисленною дружиной оскаленные конские морды, сабельный блеск и победный клич, режущий уши. Тимур горбит широкие плечи, у него ломается копье, падает смертельно раненный конь, и Тимур чудом успевает вырвать увечную ногу из стремени и вскочить на ноги. Он отбивается саблей. Его нукеры падают один за другим. Кто-то, кажется, бежал (не забыть наказать после боя!). Он остается и продолжает драться…» Это литература. Но к вечеру Тохтамыш опять приказал отступать, посчитав битву проигранной. И тут возникает вопрос: а что это было? Разгром дилетантов или всё-таки поражение дилетанта? А именно – Тохтамыша. И очень похоже, что на Тереке произошло второе. Ведь если б Тохтамыш, подобно суровому и матёрому одноглазому Кутузову, не раз контуженному и калеченному (как, кстати, и хромой Тимур), просто стоял бы на месте, его сильные и отважные татарские воины ни за что не обратились бы в бегство. Они положили бы половину, а может, и две трети войска, но нанесли бы врагу такие страшные потери, что никакой Тимур бы не решился продолжать наступление в глубь Золотой Орды.
А потом началось то, что всегда начинается во время отступления. Тимур двигался по пятам, не отставая и не давая Тохтамышу вздохнуть и собраться с силами. Все силы, собрав в кулак, Тимур вел за собою по правому берегу Волги, разоряя на своем пути все ордынские города и кочевья, твердо намереваясь осуществить свою угрозу: уничтожить Тохтамышев «иль» до конца.
Наиболее ярыми противниками Тимура были Бек – Ярык-оглан и найоны Актау и Утурку. Их преследовали с особым тщанием. В местности Манкерман, на реке Узи (под Киевом), его рати ограбили улус Бек-Ярык-оглана. На Дону Тимур еще раз окружил Бек-Ярык-оглана.
Актау со своим туменом «ушел от преследования в Рум и поселился там». Султан Баязет очень и очень мог, тем паче в преддверии войны с Тимуром, принять к себе ордынского беглеца… Утурку скрывался от Тимура на Кавказе, в ущельях Эльбруса, но тоже был разгромлен, пойман и убит. Бек-Ярык-оглану, окруженному на Дону, и на этот раз удалось вырваться. Бек-Ярык бежал от Тимура на Русь.
На Москву тревожные слухи начали доходить только в июле, когда выяснилось, что Темерь Аксак не только разбил Тохтамыша, но и преследует остатки его войск, продвигаясь к северу, всё уничтожая на своем пути.
Вел. кн. Василий стал собирать войска. Войска выставляли по Оке, по привычке оставляя Рязанское княжество на милость захватчиков. Меж тем войска Тимура вышли к границам Руси – в августе 1395 г. был взят Елец.
Весть о разгроме Ельца, ставшего новым Козельском, обрушилась на Москву. Передавали, что елецкий князь с дружиной своей героически пал в битве на валах города. Когда Василий, как великий князь, сделал уже всё, что было в его силах, митрополит Киприан предложил последнее средство. Он предложил перенести в Москву из Владимира чудотворный образ Пречистой Богоматери, когда-то привезенный во Владимир из Киева Андреем Боголюбским, а в Киев доставленный из Царьграда.
В Москву икона была доставлена 26 августа 1395 г. В тот же день, двадцать шестого августа, в день сретения иконы на Москве, Тамерлан повернул свои рати и ушел на юг, так и не тронув ни Рязанского княжества, ни Москвы. В преданиях существует легенда, что ему явилась в видении сама Богородица, грозно провозгласив, что в случае атаки русского войска его ждёт неминуемый разгром и гибель, что Тимура постиг мгновенный ужас, воспретивший ему двигаться дальше к северу… А и то верно: что бы ему не призадуматься? Перед ним стояла армия, которая сделала в полевых сражениях сначала Бегича, потом Мамая, потом Тохтамышевы отряды у Волоколамска. В поле эту армию теперь можно было разбить только в стельку пьяную, как у Пьяны. Но сейчас они трезвы и в строю, сосредоточенно молятся.
Можно напомнить и иное: кончался август. От Ельца до Москвы путь не близок. Сохранившиеся части Тохтамышевых войск отступили в Крым и на Северный Кавказ. Появись во главе их дельный полководец, и Тимур, отрезанный от своих баз, попал бы в очень затруднительное положение. Рисковать новою войною не стоило. Тем более на два фронта. Говорилось и то, что Тимуру донесли о якобы неисчислимом урусутском воинстве. Этого точно мы не знаем. Но дата его ухода к югу совпала с датою сретения чудотворной иконы Богоматери на Москве день в день. Этого Киприан, во всяком случае, как бы ни жаждал того, ни выдумать, ни устроить не мог.
Тимур повернул к низовьям Дона, взял и разрушил Азов. Разгромил черкесов и аланов на Северном Кавказе, проделав трудный путь по выжженной степи, всюду уничтожая, превращая войну с Ордою в истребительный религиозный джихад. И уже зимой Тимур взял Сарай и Хаджи-тархан, предоставив воинам их разграбить, после чего сжег города, разметав развалины мечетей, медресе и дворцов.
Его поход по территории жизненно важного центра Золотой Орды стал для нее настоящей и полной экономической и политической катастрофой. Погибли основные интеллектуальные кадры и чиновники.
Одновременно на Нижней Волге, в Астрахани, при поддержке влиятельного эмира Эдигея (Идигу) был провозглашен ханом Тимур-Кутлук. Начал борьбу за возвращение себе власти в полном объеме и прежний хан Тохтамыш. Политический распад Ордынского государства начался снова.
Уже осенью 1395 г. московские войска овладели городами Булгар, Жукотин, Кременчук, Казань в ордынском Поволжье и, повоевав «землю татарскую», возвратились «с многою корыстью».
После ухода войск Тимура в Крыму попытался закрепиться Тохтамыш, осадивший в 1396 году генуэзскую Кафу, но вынужден был оставить Крым и ушел к великому литовскому князю Витовту Кейстутовичу. Получив от него военную помощь, Тохтамыш в 1397 году вернулся в Крым, но зимой 1398 г. был разбит объединенными войсками Тимур-Кутлука и Едигея (Идигу) и ушел назад в Литву.
И снова Новгород
В 1397 г. началась очередная война Московского великого княжения с Новгородской республикой. На Двину с войсками был послан князь Фёдор Ростовский. Там он в союзе с двинскими воеводами Иваном Микитиным, Кононом и Анфалом начал войну против Новгорода. Туда же, на Двину, отправил свою армию и Новгород во главе с лучшими людьми республики. Новгородская армия действовала с широким размахом. Было взято Белоозеро, войска прошли через Кубенскую волость, отдельные отряды доходили почти до Галича. Потом был взят Устюг, после чего, к концу лета 1398 г., новгородская армия подошла к Орлецу, где заперся князь Фёдор Ростовский с двинскими воеводами.
Город был взят после длительной осады. Князя Фёдора новгородцы выгнали взашей, часть двинских воевод казнили на месте, часть повезли на казнь в Новгород. Осенью 1398 г. новгородское посольство прибыло в Москву, и был заключён мир «по старине». Новгород снова показал зубы. Как раньше при Калите, в войне за Двину, а ещё раньше – в 1316 году; разгромом бесчисленных ратей Боголюбского; могуществом при Киеве.