занятия с изрядными пропусками. Деррида спешит передать сведения Альтюссеру: первым оказался Бувересс, Москони – четвертым, а Дебре – пятым: «Я успокоился после его урока, вот почему я ему позвонил, чтобы подбодрить его… Дочь Лакана тоже прошла первой, наравне с женой Рабана. Вот так. Мне все еще тяжело дышать в этой атмосфере агрегации, нужно видеть 99 эту комедию окончательных результатов»[347].
К числу кандидатов, успех которых был ему важен, относится и Бриек Бунур, внук Габриэля. Хотя он не учился в Высшей нормальной школе, Деррида на протяжении всего года удаленно помогал ему с подготовкой к конкурсу. «На экзамен, главное, надо прийти с чувством философской свободы и открытости, необходимым, чтобы не упустить конкретной специфики темы, не выбрать в спешке известный и успокоительный путь и чтобы организовать свое сочинение»[348], – заверяет он его. Но Бриек исчезает в Бретани на следующий день после письменных экзаменов, не осведомившись даже о результатах, поскольку думает о том, не должен ли он, скорее, избрать для себя карьеру морского рыбака. Кангийем, знающий о связях Деррида с этим молодым человеком, просит его как можно быстрее на него выйти: «Скажите этому мальчику, что на устном экзамене он может делать все что угодно. Из-за оценок на письменном экзамене его все равно пропустят». Через несколько недель Деррида рад сообщить Габриэлю Бунуру, что лекция его внука была признана «самой философской из всех, что здесь прослушали». Его успех был Деррида очень дорог, «и было бы неприятно, если бы он лишился его из-за поступка, вызванного упадком духа»[349].
В октябре 1965 года книга Альтюссера «За Маркса» и коллективная работа «Читать „Капитал“»открывают серию «Теория» в издательстве Maspero, вызывая живейший интерес сначала во Франции, а затем и во многих других странах. Уже в следующие месяцы Альтюссер становится «как никто другой» предметом «страсти, почитания и подражания»[350]. По словам многих, он представляется кем-то вроде «тайного папы мировой революции»[351]. В ноябре 1966 года Жан Лакруа сообщит в Le Monde, что два самых цитируемых имени в сочинениях на экзаменах по философии на звание агреже – это Альтюссер и Фуко, также нередко встречаются имена таких очень молодых философов, как Рансьер, Балибар и Машере[352].
В Высшей нормальной школе UEC (Союз студентов-коммунистов) на грани раскола. У итальянского направления, более открытого и ориентированного на Коммунистическую партию Италии, в Школе представителей почти нет. Конфликты в основном происходят между ортодоксами, которые за партию и за СССР, и руководимыми Робером Линаром «маоистами», которые вскоре выйдут из UEC, поскольку считают его «ревизионистским», и создадут UJCml – Союз молодых марксистов-ленинистов. Альтюссер, не скрывающий интереса к теоретическим текстам Мао Дзэдуна, придерживается сложной стратегии: своих студентов он подталкивает к радикализации, но сам ни на одно мгновение не рассматривает возможность выхода из партии[353].
За несколько месяцев в Школе создается несколько небольших журналов. Первый – «Марксистско-ленинистские тетради» – открывается формулировкой Ленина, которая вряд ли может воодушевить Деррида: «Учение Маркса всесильно, потому что оно верно». После номера, в котором слишком большая часть отводится работам во вкусе Линара, Жак-Ален Миллер, Жан-Клод Милнер и Франсуа Реньо отделяются и создают «Тетради для анализа». Этот журнал, поддерживаемый «эпистемологическим кружком», следует линии, которую можно назвать «альтюссеро-лаканистской»[354]. Деррида опубликует в нем свой первый текст о Леви-Строссе, который потом станет главой в работе «О грамматологии», также в это время в нем будет переиздан «Опыт о происхождении языков» Руссо, ставший в этом году темой его семинара.
Хотя авторитет Деррида в Школе по-прежнему значительно уступает авторитету Альтюссера, Деррида постепенно начинает оказывать влияние на Школу, а некоторые студенты сближаются с ним. «Вскоре образовалась своего рода биполярная структура, – вспоминает Бернар Потра. – Альтюссер заправлял догматической группой, которая нередко ко всему остальному выражала презрение. Деррида представлял другой полюс, он был более открытым, и многие подозревали его в идеализме. Тем не менее нас, студентов, ходивших на его лекции, набралось человек двадцать. Меня воодушевлял его совершенно новый способ читать философские тексты. Очень быстро я сблизился с ним. Уже в 1964 году он посоветовал мне написать магистерское сочинение о Ницше под руководством Рикера. Незаметно для самого себя я стал, похоже, первым дерридеанцем»[355].
Также с немалым интересом посещают его занятия и некоторые студенты из числа самых политизированных, в том числе Доминик Лекур, с которым Деррида встретится на своем пути неоднократно. «Вначале я собирался заниматься археологией. Но именно Деррида определил мою специализацию, когда, проверив мое первое сочинение, написанное по его требованию, над своими пометками он написал: „Вы философ“. В течение пяти лет я неизменно оставался его студентом, ходил на все его семинары, несмотря на насмешки товарищей из „Марксистско-ленинистских тетрадей“, которые считали его бесполезным туманным метафизиком. Я же сам никогда не хотел, чтобы политика отдалила меня от Деррида, и думаю, он был к этому очень чуток. Альтюссер и Кангийем были для меня двумя главными ориентирами, но именно с Деррида я чувствовал, что происходит нечто очень важное. Я обращался к нему всякий раз, когда что-то для меня оставалось неясным, и он всегда был готов всеми силами помочь. Я привязался к нему как к преподавателю и человеку. Несмотря на его внешнюю сдержанность, в нем был огонь, у которого я любил погреться»[356].
В конце 1966 года, через несколько недель после получения высшего балла на конкурсе на звание агреже, Бертран Потра отправляет Деррида письмо, о котором тот никогда не забудет. Он говорит о своей признательности, о том, что благодарен не только за поддержку, оказанную ему за этот год подготовки, но и за само присутствие Деррида, его «столь ободряющее внимание» и «эту незаменимую глубину», пример которой он с такой настойчивостью подавал студентам:
Я думаю, что в Школе вы занимаетесь неблагодарной и не слишком-то доходной работой. Слишком часто мы демонстрировали досадную «философскую пассивность». Вот почему я позволю себе сказать вам, что ваша работа, несмотря ни на что, не прошла впустую. Без таких ориентиров, как вы и Альтюссер, я давно бы уже ушел из философии; вам хорошо известно, что без вас у нас было бы о ней исключительно блеклое и не особенно воодушевляющее представление[357].
Глава 3
Само письмо. 1965–1966
Каков бы ни был уровень первых публикаций Деррида, он по-прежнему крайне уязвим. Он нуждается в ободрении со стороны близких, прежде всего Габриэля Бунура. В первые дни 1965