Читать интересную книгу Все лорды Камелота - Владимир Свержин

– Эт-то, – он замялся, поднося к глазам один из кусочков пророчества, – очень похоже на тот, что вы мне показывали. Рука, несомненно, Мерлина, но заклинаний нет, и получается полная бессмыслица. Вот эти два настоящие. А эти, – парнишка вздохнул, словно не желая нас огорчать, – обычный коелбрен, такой же, как и у вас. «Верный медведю дракон золотой», – звонко продекламировал юноша, – «Воронов злых сокрушит», «станет великий дракон».

– М-да, – проговорил я, беря из рук оруженосца злополучные клочки-подмёныши, – это те самые куски, за которыми мы охотились у Борса. И точки на месте.

– Какие точки? – удивился сэр Магэран.

– Над "i", – перебил меня Лис, беря разговор в свои руки. – Вот посмотрите. – Он ткнул пальцем в пергамент. – Пометки, чтоб легче было складывать. На оригинале их нет.

– Спасибо, Годвин. – Я похлопал парнишку по плечу. – Ты нам очень помог. Отправляйся спать, больше мы тебя сегодня не потревожим. Стало быть, те, кто побывал в шатре у Борса перед нами, нашли, что искали, – сказал я, когда оруженосец скрылся за пологом. – Похоже, это дело рук Ллевелина и, вполне возможно, настоящие части пророчества у кого-то из нашего конвоя. Если, конечно, Моргана не обвела вокруг пальца самого Стража Севера.

– Но, чёрт возьми, как же теперь узнать, не являются ли все наши переводы копией с такой же фальшивки?

Я покачал головой.

– Никак. Пока текст не будет собран весь, заклятия с него снять невозможно. А весь он может быть собран на Круглом Столе в Камелоте. Именно этого, судя по всему, и не желает герцог Ллевелин. Если наши предположения верны, он хочет, чтобы за Круглым Столом было собрано предсказание, объявляющее королём его. Тогда выходит, что в его интересах подменить истинное пророчество на ложное везде, где он сможет это сделать, и заставить остальных Лордов Камелота не появиться в нужный день в означенном месте.

– То есть как не появиться? – удивился Сабрейн.

– Скажем, предварительно убив их. В утешение я могу заметить только одно, что та часть пергамента, которая была передана мне от имени погибшего сэра Сагремора Желанного Ллевелином, никоим образом не совпадает с той, которая от того же имени дошла до вас.

– Слабое утешение, – хмыкнул Магэран.

* * *

Утро четверга было ознаменовано рёвом, который я спросонья принял за шум надвигающегося урагана, чуть позже за начало штурма Эборака и лишь потом, окончательно придя в себя, узнал яростные раскаты голоса неистового сэра Борса.

– Я оторву голову этой змее! Отравительница! Она хотела погубить меня! Она хотела погубить Ланселота! Гадюка! Авалонская гадюка!

В армии Ланселота большинство воинов знали буйный нрав короля редонов. Тем же, кто ещё не был с ним знаком, вполне хватало здравого смысла держаться подальше от взбешённого гиганта, размахивающего в такт своим словам двуручной секирой, словно дирижёрской палочкой.

– Сэр Борс, что случилось? – крикнул я, выскакивая из шатра.

– Ага, Торвальд, ты здесь! Ты собирался, кажется, говорить с Ланселотом? Ты с ним уже говорил? Нет? Пошли вместе! – всё это он выпалил одним махом, предоставляя мне самому расставлять вопросы в нужном порядке.

– Что произошло? – спросил я с деланным недоумением.

– Моргана пыталась отравить меня и Ланселота! Лишь случай уберёг нас от смерти!

– Но каким образом?

– Эта старая чертовка преподнесла мне в дар дюжину фляг аквитанского вина. Она знала, что я не стану пить их один. Проклятие, там ведь могли быть и Богарт, и Бан, и Лионель! Коварная ехидна! Мы все могли его пить! Не отправься я вчера в разъезды, и мы бы угощались аквитанским у Ланселота!

– Да что произошло? – вновь кинул я.

– Вернувшись утром в лагерь, я нашёл в своём шатре мёртвого стражника, а рядом полупустую флягу с вином. Моя собака лизнула это вино и издохла. Мор-ргана, раздери её бесы! – подняв молотовидный кулак, процедил он. – Это её работа!

– А фляги? Ты нашёл остальные фляги?

– Да, я велел опорожнить всю дюжину в нужник.

– Как дюжину?

– Что за глупости, Торвальд?! Дюжина в Британии и в Арморике означает ровно дюжину!

– Но ведь из одной фляги пил стражник.

– Так значит, их было больше! – бросая на меня гневный взгляд, громыхнул Борс. – И вообще я не силён в счёте.

Между тем мы стремительно приближались к златотканому шатру в центре лагеря, возле которого, как и вчера, толпилась многочисленная свита, заметно скучающая от безделья.

– Мой племянник уже проснулся? – проревел сэр Борс, не доходя ярдов десяти до стражи.

Это был в высшей мере странный вопрос. Если ещё и оставался в округе кто-либо спящий, то разве что спящие вечным сном. Но даже наблюдай сейчас Ланселот самые радужные из всех возможных сновидений, он наверняка бы вернулся из мира грёз, разбуженный этим трубным гласом.

– Король никого не принимает, – попытались было остановить его очередные крепыши, сменившие в карауле вчерашних, но не менее представительные, чем прошлые.

– А, ерунда! Пошли прочь! – сэр Борс несильно толкнул караульных, и те разлетелись в стороны, словно сбитые палкой сосульки. – Ланселот! – взревел дядя главнокомандующего. – Ты что, спать сюда приехал?! – громыхнул он. – Что за чёрт, уселся посреди лагеря и никого не принимаешь?! Что в конце концов происходит?! Моргана травит меня, травит тебя, а ты здесь в кулак трубишь?! Да в своём ли ты уме!

– Вероятно, нет, дорогой дядя, – из глубины шатра донёсся тяжёлый вздох. – Ум отказывается мне служить. И смерть была бы лучшей участью, которой я достоин.

Я вгляделся в завешенную тёмной тканью шатровую залу, посреди которой, обняв себя за плечи и склонив голову, стоял славнейший рыцарь Европы Ланселот Озёрный. Его статную фигуру, лишь самую малость уступавшую сэру Борсу в высоте и ширине плеч, тяжело было спутать с чьей-либо иной. Но и узнать Ланселота было бы непросто. Передо мной стоял не тот ясноглазый рыцарь, одна улыбка которого кружила головы прекрасным дамам и наполняла воинов уверенностью в собственных силах. Передо мной стоял человек убитый и лишь по оплошности забытый валькириями пред вратами Валгаллы (желающие могут считать, что это были врата святого Петра, и дальше не пустили самих валькирий).

– А, Торвальд, – заметив меня, кивнул он. – Приветствую тебя. Я бы сказал, что рад встрече, но, увы, радость навсегда распрощалась со мной. Богарт рассказал мне о цели твоего приезда, – вновь тяжело вздохнул он. – Я высоко чту герцога Ллевелина, он славный рыцарь и верный слуга Артура. Но я не выступлю с ним против Мордреда.

– Да ты спятил, дорогой мой! – рявкнул сэр Борс. – Разве не за тем плыли мы сюда, чтобы проучить коварного негодяя?

– Мордред прав, – покачал головой Ланселот. – Наши страсти, наша любовь к Гвиневере губят Англию. Мы с Артуром сцепились из-за неё, как псы из-за кости…

– Ага, ваши страсти, получается, Британию губят, а измена Мордреда её спасает. Племянничек, ты ничего не путаешь?!

– Как бы то ни было, сегодня вечером я соберу совет и при всех военачальниках сложу с себя те полномочия, которыми вы меня наделили. Я не поведу вас в бой и заповедую всем, кто верит мне, возвращаться по домам. Прости, сэр Торвальд, но это моё последнее слово.

Глава 18

Рыцарь: Сир, я славно потрепал ваших врагов на западе.

Король: Но у меня нет никаких врагов на западе!

Рыцарь: Теперь есть.

Сцена из рыцарских времён

Возвращение к месту стоянки было ознаменовано столь же ураганным рёвом, сколь и движение к шатру Ланселота. Тайфун с нежным именем сэр Борс двигался вперёд, не разбирая дороги, заставляя видавших виды вояк шарахаться в сторону, а то и спасаться бегством, чтобы не попасть под его горячую, да что там, просто раскалённую руку.

– Это как так возвращаемся?! Я не мальчишка-паж, чтобы бегать по указке своего господина туда-сюда! Я король редонов! Я привёл сюда войско не затем, чтобы мой влюблённый племянник тешил придурь вздорной девчонки! Торвальд, скачи к Ллевелину и передай ему, что бы ни наплёл здесь Ланселот, я со своим войском иду к нему. Бан наверняка пойдёт со мной, а повезёт, и Лионель. – Разгневанный рыцарь пнул чан с кипящей водой, неосторожно преградивший ему путь. Вода из него выплеснулась, гася огонь, с шипением вздымая вверх облако пара. Борс прошагал через догорающее пламя, ломая обугленные ветки, и, похоже, не замечая каких-либо неудобств. – Отправляйся скорее, дружище, – кинул он мне, оглядываясь. – Нынче вечером я скручу их всех. Завтра же мы выступаем в Кэрфортин. Пусть Ллевелин готовит лагерь! – он зашагал дальше в свою квадру, где, полагаю, уже с нетерпением ждали вождя от природы воинственные редоны.

Я вздохнул и отправился к посольскому шатру. Сэр Борс был прав, наступило время прощаться с гостеприимными хозяевами, поскольку засиживаться в Эбораке далее не было никакого смысла. Чем бы ни завершился военный совет нынче вечером, часть войска возвращалась в Арморику, часть расходилась по домам здесь, в Британии, и ещё одна часть, вероятно, направлялась к Мордреду, остальные же во главе с моим старым приятелем Борсом шли вместе с Ллевелином.