– Так чего же вы хотите от меня в связи с этим – э-э – планом, миссис Ле Гранд?
– Вашего одобрения.
– Я одобряю его – более того, я знаю, что Лорели Ле Гранд желала этого, не скрою от вас, что у нее было такое же намерение, но она не смогла убедить мужа пойти на это… – Он замолк и бросил на меня задумчивый взгляд. – Не представляю, каким образом вам удалось добиться его согласия, миссис Ле Гранд.
Но я не собиралась раскрывать Стивену Перселлу (и никому другому) отвратительную тайну, которая помогла мне в этом, и, очевидно, по выражению моего лица или по поведению он догадался об этом, так как заговорил о другом.
– Может быть, – сказал он, – именно потому Лорели Ле Гранд решила передать все свои дела в ваши руки, что предвидела, что у вас хватит сил сделать то, что ей не удалось. И это справедливое решение. Сент-Клер безжалостно обирал бедную женщину – и лишил ее не только ее материального имущества, но и более важных вещей – любви ее ребенка и самоуважения. Да, это справедливо, что Семь Очагов будут сохранены для ее сына.
– Значит, мы с мистером Ле Грандом можем на следующей неделе явиться в вашу контору, чтобы заключить соглашение, сэр?
– В любой день, мадам.
Некоторое время мы сидели молча, затем он вдруг отбросил свой деловой тон и поднялся с учтивой границей южного джентльмена.
– Но хватит о делах, миссис Ле Гранд, позвольте налить вам вина. – Он подал мне стакан со старомодным поклоном. – Скажите, мадам, как ведут себя освобожденные негры? Я только и слышу сплошные жалобы на них.
Пока мы пили вино, я рассказывала ему, как Шем держит моих работников в руках, несмотря на северную пропаганду; а тем временем опустилась ночь, крещендо лягушачьего оркестра перешло в какую-то сумасшедшую симфонию, а из окна нам хорошо был виден трепетный танец мотыльков над цветущим садом.
Внизу, у лестницы, я передала ему зажженную свечу и пожелала спокойной ночи. Но он не сразу стал подниматься наверх. Он стоял на нижней ступеньке и смотрел на меня, и я заметила, что его лицо, которое во время нашей беседы светилось дружелюбием и мягкостью, снова стало серьезным.
– Я чувствую себя обязанным, миссис Ле Гранд, сказать вам еще одну вещь. – Его испытующий взгляд был устремлен на меня, а рукой он приглаживал седую копну волос. – Это касается вашего мужа.
Я смотрела на него в ожидании. Он ударил ладонью по перилам:
– Вот что. Вы представляете, что за характер у вашего – э-э – мужа?
– Думаю, что да, сэр.
– Вы знаете его с той стороны, с какой он известен мне? Знаете, что он никогда не уступает? Что добивается того, чего хочет, всеми правдами и неправдами? – Он улыбнулся и развел руками. – Видите ли, меня удивляет его готовность заложить Семь Очагов за состояние своего сына? Это на него не похоже.
Я медленно проговорила:
– Он потому это делает, сэр, – я не смогла сдержать неумолимого тона, – что не способен обеспечить себя сам.
Секунду он смотрел на меня задумчиво, полуулыбаясь, полусерьезно:
– Не очень приятная миссия – предупреждать женщину о ее муже…
– В этом нет необходимости, сэр, – заверила я его.
Он все же не двинулся:
– Так же, как, – осторожно продолжил он, – предупреждать ее о ней самой.
Я с удивлением переспросила:
– Обо мне самой?
– Когда-нибудь, миссис Ле Гранд, медицинская наука придумает название болезни, которой поражены такие люди, как ваш муж, которые считают, что они выше закона и Бога, для которых деньги и материальные ценности превыше всех человеческих обязательств. Она подкрадывается и незаметно поражает в самый неожиданный момент.
Я не понимала, к чему он ведет, и ждала, что он скажет дальше.
– Порой наше так называемое стремление обрести "благополучие" – наше желание освободиться от нужды – может пробудить неожиданные и ужасные порывы, – сказал он. Он вдруг положил свою свободную руку мне на плечо и пристально посмотрел на меня сверху вниз: – Берегитесь, моя дорогая, берегитесь.
Он еще постоял так, затем, убрав руку, сказал: "Доброй ночи, миссис Ле Гранд", и пошел наверх. Пока я тушила свечи на нижнем этаже, я все думала о его последних словах и только удивлялась. Хотя в большинстве случаев мое мнение сильно отличалось от мнения Сент-Клера, но в отношении Стивена Перселла мне пришлось с ним согласиться: он действительно какой-то чудной старик.
Глава XX
В следующий же четверг мы с Сент-Клером отправились в Саванну к Стивену Перселлу, и соглашение было заключено. Сент-Клер подписал документы, и Стивен Перселл вручил ему чек на пять тысяч долларов, который мой муж принял с таким презрительным высокомерием, что со стороны могло показаться, что он оказал великую милость, а мы со Стивеном Перселлом были жалкими просителями. Я снова удивлялась, как ничто – даже явная неприязнь в глазах Стивена Перселла – не могло поколебать уверенность этого человека в своем превосходстве.
В молчании мы ехали назад в гостиницу по жарким улицам Саванны, и мне казалось, что жара растопила уже всю мою энергию и одежда, мокрая насквозь, прилипает к телу. Сент-Клер не произнес ни слова, пока мы не доехали до Пуласки-хауз. Тогда он нехотя проговорил:
– Я оставлю вас в гостинице и поеду в этом экипаже дальше, если не возражаете. Мне надо уладить одно дело.
Я подумала, не связано ли его "дело" с мистером Хиббардом – не бушует ли под ледяной внешностью горячий приступ облегчения от того, что теперь он может вернуть долг и вынуть голову из-под крошечной ножки, которая, несмотря на свои изящные пируэты, безжалостно попирала ее. Конечно, по его поведению ни о чем нельзя было догадаться. Он откинулся на кожаных подушках, его белая рука поигрывала тяжелой цепочкой от часов, и выглядел он просто как джентльмен на прогулке.
Мы остановились перед гостиницей. Без малейшего намека на помощь с его стороны я сошла на мостовую и направилась было ко входу, как вдруг его голос остановил меня:
– Вы собираетесь переночевать в Саванне? – протянул он.
Я обернулась, удивленная:
– Ночевать? О нет. Мне необходимо вернуться. Я отправляюсь вечерним пароходом.
Он неприятно улыбнулся:
– Еще бы, теперь вы будете работать как заводная.
Я резко ответила:
– Я всегда так работала, – и, круто повернувшись, пошла в гостиницу.
Однако, поднимаясь по лестнице в свой номер, я понимала, что он был прав. Теперь в банке осталась лишь небольшая сумма, которой хватит, чтобы только протянуть до конца года. От урожая зависело сейчас все будущее Семи Очагов. И рассказы Стивена Перселла о морских приливах и штормах все еще грозно звучали у меня в ушах. Я была похожа на игрока, который, несмотря на неблагоприятные обстоятельства, рискует потерять все за один миг. И я не нуждалась в напоминании Сент-Клера о том, как уязвимо было мое положение.