Двоих, в серых коротких плащах с подбоем землистого цвета, одинаково-строгих, сосредоточенных и оттого по-родственному похожих мужчин Эрден заметил не сразу. За что и поплатился. Дознаватель полагал, что искать в первую очередь будут Вассу, на худой конец, Иласа, но никак не его. А потому сконцентрировал все свое внимание на 'фьеррине' с компаньонкой. Когда заметил инквизиторов, бежать уже было поздно, оставалось только надеяться, что судьба все же не даст сплестись их жизненным путям в змеиный клубок...но некоторые шутки фортуны можно понять только при отсутствии чувства юмора.
- Герр не уделит нам толику своего ценного внимания? - слегка сипящий голос, словно человек лебезил перед кем-то, настолько противным его душе, что это чувство вырывалось из груди с придыханием.
Эрден внимательно оглядел говорившего: молодой, но уже сутулый (видно усердие в челобитных поклонах и корпении над молитвенниками по экзорцизму), плащ, сидящий колом, из-под которого торчат до жути худющие длинные ноги, и острый нос, поворачивающийся на манер флюгера, как только обладатель оного начинал вертеть головой по сторонам. Особое внимание дознаватель уделил рукам инквизитора, которые тот держал сцепленными на груди, сжимая бляху. Артефакт пока безмолвствовал, но о том, что сейчас произойдет, мужчина догадывался и шепнул Вассе одними губами: 'Если не удастся - дам знак, и ты побежишь не оглядываясь'.
Девушка согласно кивнула, а потом быстро глянула в сторону предполагаемой угрозы, но так толком ничего и не поняла. Тощий, с локтями, торчащими в разные стороны, инквизитор - такого и ударить не нужно, хорошенько дунуть - и сам упадет. Его спутник, правда, кряжистый, с окладистой бородой, как замшелый пенек, его-то вот ушатать тяжеленько будет. Но чтобы с этими не справились двое мужчин, пусть один из них и в дамском платье? Тем не менее, лицедейка загодя напряглась.
-Конечно, чем могу быть полезен хогановым карателям? - вежливо, но с оттенком превосходства протянул дознаватель.
Илас и вовсе не разглядывал этих двоих, потупив глаза, как монашка, которую продают на невольничьем рынке. Леш задвинулся за спину брюнета.
- Попрошу вас прикоснуться к этой вещице, - флюгероносый протянул Эрдену бляху.
Дознаватель, не дразня судьбу, побыстрее схватил ее и, подержав буквально миг, протянул инквизитору.
Пока артефакт был в руках Антера - признаков жизни не подавал. Но стоило только тощему взять бляху обратно, она стала наполняться холодным светлым сиянием. Леш непроизвольно дернулся, понимая, что их разоблачили и сейчас схватят. Кряжистый, словно этой реакции и ожидая, метнул руку. С его мясистых пальцев непозволительно ловко сорвался диск. Эрден лишь успел выматериться про себя: 'Чакры, мать их!'. О том, что простые хогановы каратели не пользуются таким оружием, ему было хорошо известно.
Для Иласа же время замедлилось: кольцо, заточенное по внешнему краю, летело прямо в грудь спутника. Блондин не успевал ничего, кроме как толкнуть мужчину, уводя с траектории полета. Чакра беззвучно рассекла ткань платья, ости корсета и вошла под ребро 'фьерры', повалившейся в этот миг на спасенного.
Все произошло в считанные мгновенья, но у сцены оказалось слишком много зрителей: праздные гуляки любят потешиться интересным. Встающая рыжая красавица, у которой из бока торчал диск размером никак не меньше плошки, в окровавленном платье, определенно произвела фурор. А после того, как поморщившись извлекла из раны оружие, еще и удостоилась от какой-то экзальтированной фьерры эпитета:
- Ведьма!
Объяснить кричавшей, что она глубоко ошибается, потому как он, Илас, хотя бы не женщина, а мужчина, и, следовательно, разве что может быть ведьмаком - не успел.
- Хватай их! Это они, мракобесье отродье! На костер! Нечего наших деток ворожить в чурбаки!
Последнее заявление толпы удивило даже инквизиторов, не говоря уже об Эрдене с Иласом.
Васса, для которой все события прошли калейдоскопом, поняла, что-таки 'Не удалось!'. Девушка осознавала, что поступает бесчестно, бросая спутников, но трезво рассудила: свободной ей будет помочь им легче, чем стоящей рядом и привязанной к столбу.
Сгорбившись еще сильнее, она юлой ввернулась в толпу, прихватив за руку столбом стоявшего Леша. Народ не обратил внимания на сгорбленную старуху, которая вроде была рядом, но как-то почти не при чем, своей безликой серостью сливаясь с мостовой.
-Давай, живо за мной! - лицедейка не церемонилась с мальцом. Парень поначалу еще и уперся, не желая бросать товарищей по несчастью, за что получил подзатыльник и толчок в ребра.
Толпа сосредоточилась на рыжей воскресшей. Оной после ранения полагалось, как всякой благовоспитанной фьерре, отдавать Хогану душу, а не вставать и вытаскивать из ран оружие умерщвления. Не обделили вниманием и спасенного ею герра, приветив его тычками и пинками. Мужчинам заломили руки, приглашая сразу же прогуляться до кострового столба, и повели бы, не вмешайся инквизиторы.
Приказ, озвученный им, был краток: 'Доставить живыми'. Уточнения 'всех' при этом не прозвучало,, поэтому бородач посчитал: пришибешь одного, остальные побояться связываться. Да не рассчитал народной бестолковости. Шумная толпа позволила затеряться двоим из четверки: старухе и мальчишке. Да и оставшихся, фьеррочку и щеголя этого франтового, того и гляди забьют. Поэтому крепыш зычным голосом пророкотал:
- Ведите-ка этих супчиков к городскому главе инквизиции. Он разберётся. И, выбрав пятерку рьяных поборников Хогановых заветов, отконвоировал Иласа с Эрденом в направлении местного отдела инквизиторского департамента.
Пока мужчин вели по улицам, щедро одаривая тычками и плевками, разговаривать они не могли: связали им не только руки, но и глаза и даже рот. Вязали при этом, хоть и качественно, но чем под руку попало. А попала не только веревка, но и поясной ремень, кушак и даже один мужской чулок, ароматы которого вдыхал сейчас Илас, ибо именно из этого предмета туалета кто-то догадался сделать кляп. Поверие, что если ведьме не связать руки, не завязать глаза и рот, она может наколдовать, сглазить или проклясть, в народе сидело крепко, а потому конвоиры решили себя обезопасить. Эрдену же кляп достался за компанию с 'рыжей ведьмой'.
Покои, в которых разместили 'злокозненную вiдьмучку' и ее 'окаянного полюбовника', как успели окрестить Иласа с Эрденом их сопровождавшие, встретили вновь прибывших с радушием и энтузиазмом. Широко распахнули объятия нары из нестроганых досок, каменный пол приветствовал дознавателя братским поцелуем в щеку, рассаднив оную.