нас в лапы к зверю, я тебе собственноручно сделаю лаботомию прямо в той землянке.
— Не знаю, что это, но звучит красиво.
— Едва ли тебе понравится.
Даша и Тимофей поверили охотнику быстрее меня. Хоть и тоже заметно нервничали. Задавали вопросы и, услышав четкий ответ, немного успокоились.
Колонна двинулась. Медленно, то и дело останавливаясь на отдых. Измученные жители быстрее идти просто не могли. В те короткие минуты, когда мы делали привал, я старалась осмотреть раненых, при необходимости сменяя повязки и обрабатывая травмы. Признаться, когда мы дошли до реки, мои силы тоже были на исходе.
— Чего задумалась, травница? — окликнул меня Никита, когда до реки оставалось всего ничего. — Все еще сомневаешься?
— Волнуюсь, скорее. Это же разбойники. Всего можно ждать.
— Все нормально будет… Надеюсь.
Я выпучила глаза и посмотрела на него с немым вопросом.
— Что значит «надеюсь»?
— Да шучу. Расслабься, — ехидно улыбнулся он.
— Расслабишься тут. Как вспомню, что пережили там в этой норе.
— Мда… Но сама подумай, где ещё мы найдем людей, согласных пойти против колдуна? А главное, физически на это способных. Их ты видела. Ловкие, умелые, оружием владеют.
— И хорошо, если не станут применять его против нас раньше, чем мы успеем сказать хоть слово, — подняла брови и многозначительно посмотрела на мужчину.
— Надеюсь, — неуверенно ответил он и тут же рассмеялся при виде моего испуганного лица. — Шучу. Сказал же. Ну и трусишка ты.
— Это инстинкт самосохранения. Тебе бы тоже не мешало.
— Река, — мужчина резко посерьезнел, оглянулся и ушёл вперёд колонны.
Дальше началась долгая и сложная переправа. С одного берега на другой перекинули веревку, накрепко привязали к деревьям и один за одним люди перебирались на другой берег. Пара человек споткнулись, чуть не расшибив о булыжники голову. К счастью, обошлось, и практически все миновали реку без особых проблем.
Оставался только мужчина на телеге. Через реку Яра бы его уж точно не перевезла. Пришлось думать.
Пораскинув мозгами, Тимофей придумал, как быстро облегчить телегу, переделать её в носилки и таким образом перенести больного через бурный поток. Остатки телеги перенесли вручную и заново собрали на нужном берегу.
Себастьян на всякий случай замëл следы пребывания нашей оравы и, уже не так опасливо оглядывался.
Я начинала смутно узнавать места. По этой дороге мы бежали ночью к реке, спасаясь из лагеря разбойников. Дрожь прошла по телу от воспоминаний о том, какой ужас тогда поселился внутри. Что чувствовали мы все, запертые, напуганные, обреченные. Вспомнилось наше неожиданное освобождение, и на душе становилось теплее. Невольно посмотрела на маячившую впереди спину охотника в сером свитере. Тряхнула головой и отвернулась.
Себастьян напрягся. Чуть замедлился и огляделся, когда по обе стороны от нас выросли огромные каменные глыбы. Лес снова зашумел, как тогда, когда нас схватили после спуска с Медвежьей горы. Сверху на скалах появились лучники. Ещё несколько выскочили спереди. Многие из нашей колонны обернулись — нас со всех сторон окружали люди Чёрной бороды.
— Вот и сказочке конец, — прошептала я, чувствуя, как судорожно трепыхается в груди сердце.
— Аааа, — хищно рассмеялся один из разбойников. — Заплутал, охотник?
— Разговор есть к Макару. Важный. Пропустили бы вы нас.
— Да Макар тебя на лоскуты порвет за то, что отравой нас своей напоил.
На лице Никиты мелькнула гадкая улыбка и было ясно, что своей выходкой он доволен, как кот. Вот только радость эта была не к месту.
— Ах ты ещё и скалишься, слизняк! Вот я сейчас Макару башку твою дурную на палке принесу…
Разбойник дал сигнал и несколько лучников взяли «на мушку» нашего проводника. Душа рухнула в пятки.
— Пар-парламентëр! — заикаясь от волнения, громко крикнула я, схватив с телеги белую тряпку и подняв её вверх. — Парламентëр!
Почему-то от страха так невовремя вспомнился Пиратский кодекс из фильма про Пиратов Карибского моря. Надеюсь, и здесь это правило тоже работает.
Разбойник озадаченно посмотрел на меня, поиграл коротким ножом в руках, потом махнул лезвием в мою сторону и обратился к Никите:
— А что эта шальная там бормочет?
Охотник, сдерживая смешок, посмотрел на меня, ответил:
— А черт её знает. Она всё время что-то бормочет. Привык уже.
Я чувствовала себя полной дурой. Однако, сложная ситуация немного улучшилась.
— Какое дело у тебя к Макару? — серьезнее спросил агрессор после небольшой паузы.
— Важное. Такое, какому он обрадуется сильнее, чем моей голове.
Немного поразмыслив, разбойник дал сигнал своим и, окруженные, под конвоем вооружённых дикарей, мы двинулись в лагерь.
Орава людей тут же привлекла внимание разбойников в поселении. Многие вышли из палаток, заслышав шум. Насторожились. Из высокой палатки, откинув ткань, заменявшую дверь, вышел и Борода. Нахмурил чёрные брови и подозвал того из разбойников, который говорил с Себастьяном. Тот метнулся к нему, что-то шепнул, и Макар коротко кивнул в ответ.
— И какое же дело привело тебя сюда, м? — спросил он, скривив рот. — Неужто совесть замучила? Не поверю. Нет её у тебя.
Охотник не отреагировал на его выпад, подошел на расстояние в пару шагов и встал, расставив ноги на ширину плеч.
— Важное дело, Макар. Знаешь ли ты, что с деревней твоей стало?
— Ну знаю, — хмуро отозвался бородатый.
— А с сыном?
Лицо разбойника исказила боль. Глаза заблестели. Он тут же стряхнул с себя это выражение и нахмурился сильнее.
— Тебе то какая печаль?
Никита обернулся, мотнул головой, и толпа расступилась, пропуская вперёд мальчишку.
— Папа! — крикнул он, сорвался с места, едва завидев бородача, и кинулся к нему.
Макар стоял столбом. Смотрел, широко раскрыв веки и глотал воздух ртом. Алëшка обхватил худыми ручками корпус отца, ткнулся носом в его жилетку и тихо всхлипывал. Плач ребенка вывел из оцепенения сурового мужчину, он пригнулся, обнял обеими руками сына, поднял в воздух и что-то говорил ему, но слов мы не слышали.
Мало кто смог сдержать эмоции при виде воссоединившегося семейства. Я сама с трудом сдержала слезы.