Читать интересную книгу Прыжок рыси - Олег Приходько

Закон, конечно, побоку — следствие им разворачивать ни к чему. Предложили уйти «по собственному». Я понятливый, чего ж. Меня — по «собственному», дело — Ленциусу. Мать вашу ети думаю, все равно ни хрена сделать не дадите. Раздорожье получается: вправо пойдешь — коня потеряешь; влево — самом живу не быть. Против кого воевать? Против мафии? Получается — против всех. А всех нипочем не одолеть. Я еще было рыпнулся, хотел эту шмару Кондаурову сгоряча достать. Восьмого вечером меня «ниссаном» чуть с трассы не смахнули, чудом отскочил. Предупреждали, значит. Думал, подождать малость надо, пересидеть. С мыслями и силами собраться, чтоб подзабыли обо мне. А тут ты заявляешься, да еще «хвост» за собой тащишь. И — снова «под колпак»… У меня, москвич, к ним счет имеется. Очень большой счет, поболе твоего будет. И покуда его не сведу, в Малошуйку не уеду. Но тебе о нем знать не обязательно. Я сам по себе, ты — сам. Можно ли убийцу Павлика Козлова найти? Да можно, можно, конечно. А только опять же «не надо». Что за мафия, что за провокация, что за оргпреступность такая может быть в конце XX века, когда техника позволяет слушать любой разговор с любого расстояния! Со спутника газету можно прочитать. Не исключаю, что и сказку мою эту кто-то черт его маму знает кто, — помимо тебя, слушает. Идет игра в открытую. Ладно, не политик я, чего там. С опера начинал, заочно в Саратовском учился, законы, понимаешь ли, изучал. А что толку? Где они, законы эти, действуют? В Приморске их нет — это я тебе точно заявляю… Давай-ка еще по сто — и больше не будем. Пьянству — бой!.. Вот что я тебе хочу сказать, москвич. Нечего тебе тут делать. Не стоит понапрасну башку подставлять. Ну, кончится все тем, что сдадут тебе кого-нибудь в качестве убийцы Козлова. Если будет «надо». А «не надо» будет — уберут, как колосок в покос. Заказчика тебе все равно не найти. По крайней мере, в одиночку. Извини, москвич, пойду-ка я прилягу. Я две ночи кряду не спал. Хочешь — и ты на раскладушке приляг. Или поешь чего, можешь картошечки отварить. Только в мундире обязательно, так витаминов больше остается…

4

Кравцов выплеснулся и уснул, укрыв ноги стареньким одеялом. Что-то из его пространного монолога дополняло картину, за что-то можно было ухватиться, но раздражала попытка воздвигнуть непреодолимую стену из безликого в своей расхожести понятия «мафия», за которым ни черта не стояло.

Вымыв стаканы, Евгений достал из сумки видеокассету и включил магнитофон. Кравцов мирно похрапывал, отвернувшись лицом к стене.

Едва засветился экран, появилась знакомая картинка: устремленные в небо шпили собора Парижской богоматери. Камера медленно съехала вниз, обозначились выпавшие из кладки камни… пропанорамировала по фундаменту, поползла по фасаду с грозными химерами на верхних ярусах… На фоне башни в юго-западной части здания возник мужчина в длинном плаще и картузе, из-под которого торчали седеющие волосы…

Даже неискушенному в съемке Евгению видно было, что Павел с камерой обращаться не умел: она дрожала, объектив наводился на что попало, в неорганизованности кадров Нотр-Дам представал как бы по кускам, фрагментарно, словно на глазах сбывалось предсказание Жерара де Нерваля о том, что со временем собор превратится в руины.

Мужчиной в плаще был, по всей видимости, Климанкович. Через несколько кадров они стояли с Павлом в обнимку на набережной Сены… Дальше шел длинный проезд по Елисейским полям — снято из окна автомобиля. Остановка у Мулен Руж. Павел выскочил из авто, купил в киоске «Русскую мысль», помахал ею… Череда ресторанов, баров, кафе… Плошадь Шарля де Голля — бывшая Этуаль…

Сразу — Лувр, Павел держит под руку красивую еврейку в розовой куртке, повязанную длинным черным шарфом. «Жена Климанковича Римма», — понял Евгений. Она сняла с Павла очки, примерила… Павел жестикулирует, изображая слепого…

Встык — другой город, провинция… Аньер?.. Да, Аньер, там они с Валерией были вдвоем, без Жаклин и без Шерифа, коротко совсем — один день… Храм Христа Спасителя — Павел и Климанкович выходят после службы с толпой прихожан… Мгновенный переход на маленькую улочку с ухоженными домами… Машина «кабриолет»… Общий вид города откуда-то с высоты…

Съемка в интерьере, Римма накрывает на стол… Павел забавляется с жирным белым котом на диване… Сумка Павла и его чемодан — мельком, у двери… Климанкович — крупно: теперь снимает Павел. Камера в руках Климанковича ведет себя увереннее…

«Поехали в Париж, — соображал Евгений, — там купили камеру. Это, видимо, прощальный обед. Бережет кассету?.. Нет денег, снимать в провинции не хочет… Точно! — следующий набор кадров: опять Париж…»

Триумфальная арка. Павел…

Эйфелева башня (сверху вниз). Павел у подножия… подходит Римма…

Орли. Климанкович с сумкой и чемоданом. Самолеты, площадь перед аэровокзалом… Такси, такси — бесконечное металлическое стадо… Бутылка шампанского «по-русски» — из горлышка…

«Конец поездки. Очень мало. Франции для видеосъемок хватило бы на всю жизнь, и не на одну. Галопом по Европам: Лувр, Арка, Эйфель… Словно отметиться спешил. Камеру купил за сутки до отъезда, до этого в Париже был. Проезд в такси — специально для съемок. На последние деньги. Эмигранты Климанковичи на миллионеров не смахивают. Снялся на память у классических достопримечательностей».

Сразу — какая-то квартира… Это же его комната в Измайлове!.. А вот и он сам — в «позе стража буддийского храма», голый по пояс, смеется… Этот день Евгений помнил хорошо… Павел извлекал из чемодана дареное и купленное барахло, чтобы достать камеру «Сатикон» со дна. Потом они поехали кататься по Москве…

Кадры, которые снимал Евгений: Павел на Красной площади… Пантомима «часовой у мавзолея»… Отметился! Поехали дальше…

Павел у входа в родной университет…

Измайлово… С «Ельциным» в обнимку… Да, когда-то на этом месте стоял «Горбачев»… Интересно, кого следующего превратят в куклу?.. Пьет «Рошель» — тоже из горлышка, конечно… Евгений (ужас, позорище!) предлагает выпить «президенту». Живой бы не отказался… Подходит фотограф — хозяин куклы… Успокаивающий жест ладонью: все, старик, о’кей, заканчиваем… Вот они вдвоем по обе стороны «главы государства» — снимал фотограф «Сатиконом» по их просьбе…

Вокзал, перрон… Совсем коротко — ни к чему, просто на память… Евгений на перроне…

Комната общежития. Алевтина Васильевна входит… смущается, машет руками, закрывает лицо… Камера приближается… Совсем близко… Застолье… это в другой комнате — у Полянских. Да: Марина, Вовка, Алевтина Васильевна… сам «диск-жокей»…

Мертвый Павел…

Крови действительно много. На обоях, на столе, на пишущей машинке, на шторе… Павел в залитой кровью футболке уткнулся в стол лицом… страшная рана на шее… На столе — перекидной календарь: «2 марта»… Страничку перевернуть не успел — очевидно, делал это по утрам… Панорама по комнате: окно… разобранная постель… дверь… прихожая… Телефон на тумбочке за дверью… Камера скачет… Еще бы! — не Полянскому такие кадры снимать…

Чистая пленка, ничего не снято — секунд 5…12…15… 20… 22… Все. Стоп. Конец.

— Откуда это у тебя?

Отставной следователь стоял за спиной Евгения.

— Грошевская подарила.

— А у нее откуда?

Евгений вынул кассету, выключил телевизор. Кадры, засвидетельствовавшие смерть Павла, могли произвести впечатление на кого угодно.

— Давай еще по пятьдесят, Иван?..

Отправились на кухню. Сели, выпили не чокаясь.

— Снимал Полянский, — заговорил Евгений после минутного молчания. — Краденой у Павла камерой. Камеру продал Войко, деньги вернул ростовщику, у которого занимал для Павла перед поездкой. Грошевская видела камеру у Павла накануне убийства. Утром ты камеру не нашел и в протоколе убийства не зафиксировал. Откуда-то ей стало известно об этом.

— Положим, не от меня. Остается кто-то из понятых, эксперты, милиция, Федин… Достаточно, одним словом. Дальше?

— Она решила, что камера у Полянского, который обнаружил труп. Пришла четвертого вечером, стала шантажировать, тот отдал кассету. Я его прижал, он раскололся. Потом позвонил Грошевской, она сделала для меня дубликат.

Кравцов оценил работу детектива молчанием, поставил чайник на газ.

— А с чего она взяла, что камера у Полянского? — спросил он неожиданно. — По-моему, между ее уходом из общежития и утренним вторжением Полянского там побывал кто-то еще, тебе не кажется?..

Евгений удивился тому, что не сделал такого очевидного вывода раньше: конечно, камеру мог взять убийца. Но Грошевская пришла к Полянскому, а значит… значит, она знала, что убийца камеру не брал?

— Н-нда, вывернуть бы ее наизнанку, москвич, — усмехнулся Кравцов, старательно оттирая мочалкой заварочный чайник. — Где ты, едрена корень, раньше был? У меня бы она заговорила. Не хочет ее Ленциус за попку взять, не хочет. Цэу есть сверху, не иначе. А кто за Ленциусом и Фединым стоит — тайна покрытая мраком.