Читать интересную книгу Virtuality - Станислав Миронов

Пока я одевалась, я услышала, как Паша начинает с кем-то спорить. Ещё были слышны какие-то мужские голоса, они принадлежали, по меньшей мере, трём людям. Все они были явно пьяные, тянули слова, говорили через нос. Примитивный деревенский говор.

Так вот почему я так ненавижу гопников.

Вскоре послышались звуки борьбы. Очевидно, хозяева тех голосов очень хотели ворваться в квартиру. Я осторожно подошла ближе к коридору и из-за угла спросила:

— Паша, у тебя там всё нормально?

И тут я слышу чей-то голос:

— Ах ты, сука, да ты не один? Ты в натуре со шмарой? Ну-ка дай посмотреть, может, ты в натуре нам её подгонишь вместо бабла.

И послышался дебильный ржач. Примерно как тогда, в метро, когда смеялись эти три гопника.

Я услышала, как Паша заорал:

— Нет!!! — он, видимо, хотел сказать что-то ещё, но не смог. Я услышала несколько ударов и поняла, что сейчас нежданные посетители примутся и за меня.

Я забегаю в комнату Паши. Дверь в его комнате достаточно прочная и закрывается на замок изнутри.

Мысль номер один: звонок в милицию. Я вытаскиваю из сумочки телефон, набираю 112 — экстренный вызов — и дожидаюсь соединения с оператором.

Слышу в трубке:

— Добрый вечер, служба «02». Что у вас случилось?

Ванная.

Я неторопливо, словно пребывая в каком-то трансе, раздеваюсь.

Я — зомби.

И теперь я снова не знаю, как мне дальше жить.

А нужно ли?

И не стоит забывать о том, что при резком снижении веса ваши мышцы становятся красивыми, но кожа так и остаётся растянутой, и у вас могут появиться растяжки. Для того чтобы это не произошло, необходимо втирать в кожу различные стягивающие и омолаживающие кремы (заметьте, не стоит пользоваться дешёвой шнягой, лучше купить очень дорогую косметику, но действующую, иначе вы рискуете остаться растянутой уродиной), и делать всё это необходимо одновременно с занятиями спортом и диетой. Тогда, худея, вы сохраните и превосходный вид вашей кожи.

Я не просто так это рассказываю, ведь я сделала всё это сама.

И мне понадобилось на это восемь месяцев.

За восемь месяцев я снизила свой вес с восьмидесяти килограммов до пятидесяти двух.

Да, я комплексовала по поводу своего веса несколько лет. Но потом просто взяла и похудела.

Я захотела этого. И сделала.

Если вам не нравится, что вы — жирная корова, то всё по-прежнему в ваших руках. Даже если вы и склонны к полноте по природе, то всё равно вы можете стать идеально стройной. Главное — меньше жрать и активнее жить.

Весь ваш жир — это следствие вашей лени и обжорства.

И я рада, что смогла похудеть.

Я рада, что справилась.

А косметика и походы в салон красоты помогли мне достичь идеального эффекта: хорошая стрижка, избавление от прыщей, хороший маникюр.

Если вам не нравится, что вас считают уродиной, то это только ваша вина.

Всё в ваших руках.

Квартира Паши.

Я быстро объяснила полушёпотом, что случилось, назвала адрес, услышала, что наряд милиции скоро будет, и скинула телефон обратно в сумку.

Я слышу, как за дверью в комнату, в которой я нахожусь, говорят:

— Эй, шмара, глянь в замочную щёлку!

Я не шмара.

А кто знает, может, я загляну, а потом мне через эту же щёлку воткнут нож в глаз?

Интерес берёт верх. Подхожу к двери и выглядываю.

Осматриваю пространство вне моего пристанища.

Вижу, как Паша стоит на коленях, и у его горла держат нож. Мужиков и вправду оказалось трое.

Один из них говорит:

— Ты же смотришь, да?

Я тихо говорю: да.

— Тогда слушай сюда, сука. Ты открываешь дверь, и с этим сопляком ничего не случится, — отвечает мне другой голос.

Что делать?

Паша орёт:

— Не-е-е-ет, Вика, нет!!! Не делай этого!

Я вижу, как один из ублюдков бьёт Пашу в живот. С ноги. Паша резко склоняется и издаёт такие звуки, будто он блюёт. Меня уже всю трясёт.

Третий мужик говорит:

— Если не откроешь дверь, то умирать он будет очень долго. Смерть его будет мучительной.

Тот, что заговорил со мной первым, поддакивает:

— Да-да, он скопытится, как пить дать. Отвечаю.

Второй добавляет:

— Бля буду.

Я говорю в щёлку:

— Идите на хуй.

И вижу, как эти трое начинают осыпать Пашу ударами. Бьют руками, ногами, локтями. По лицу, в пах, в живот, по рёбрам, по печени, по почкам, по затылку. То и дело светится разбитое лицо Паши, и я вижу, что от него уже мало чего осталось целого.

Они превратили лицо Паши в месиво. Одно сплошное кровавое мясное месиво.

Кровь уже по всему коридору, и даже через замочную скважину я чувствую этот запах.

Запах крови.

Эти ублюдки портят моего мужчину.

А я стою и не знаю, что делать.

У них нож.

Второй мужик, тот, что с ножом, говорит:

— Слышь, шалава, если не откроешь, ему пиздец. В натуре пиздец.

Третий говорит:

— Ага, базаришь.

И все трое начинают ржать.

Паша лежит на полу и не двигается. Не подаёт признаков жизни.

Я ору через дверь:

— Пошёл на хуй!

Первый говорит:

— Ах, так значится? Лысый, дай нож.

Второй отдаёт нож первому. Тот, в свою очередь, переворачивает Пашу на спину, заносит руку, ту, что с ножом, вверх и говорит мне:

— Последнее предупреждение. Резать буду на поражение.

Все трое снова ржут.

А я молюсь, чтобы милиция уже врывалась в дверь.

Один из них, не помню, кто конкретно, говорит:

— Этот пиздюк нам бабла должен.

Другой подхватывает:

— И позвонил нам утром. Сказал, что не даст денег, что у него нет денег, но сегодня в полночь он будет дома со шлюхой, — я смотрю на часы. Время уже 0.10. Та шлюха — это я? — Ещё он сказал, — продолжает говорить ублюдок, — что вместо денег подгонит нам эту шлюху. То есть, тебя.

Третий говорит:

— Так что вылазь, шмара. Тебя подгоняют за долги. Босяцкий жест. Подгон братухам на житуху.

Лысый рычит, изображая, видимо, Волка-псевдобабушку из «Красной шапочки»:

— Так что сегодня, внученька, ты поработаешь на нас.

Первый добавляет:

— Твоё очко уходит в зал.

И все трое снова ржут.

Я говорю:

— Я сейчас вызову милицию!

— А мы проводочек-то уже обрезали. Зачем нам палево? Мы мусорят не ждём.

Кто-то говорит:

— Ага, точно. Мы их не ждём. Мы тебя ждём.

И все в унисон:

— Твоё очко уходит в зал, — и они снова ржут.

Вставьте здесь ещё несколько ударов по телу Паши.

У меня текут слёзы. Я в истерике. Я кричу:

— Паша, это правда?

Паша лежит на полу и что-то хрюкает. А пока он хрюкает, из его рта вырывается кровь. Смахивает на мыльный пузырь из крови. Или на кровавый мини-гейзер. В исполнении Паши.

Один из уродов говорит:

— Не ссы, вылазь. Пару раз по кругу пустим.

По кругу.

Тот, который «лысый», добавляет:

— А потом отпустим.

Третий сквозь смех комментирует:

— Лысый, да ты, блядь, стихоплёт.

И они снова ржут. В унисон.

Ублюдки.

Похоже, Паша вправду меня продал. И сейчас меня собираются пустить по кругу трое ублюдков.

Даже не знаю, что из этого хуже.

Я не могу даже выбрать худшее из двух зол. Потому что меня никто не спрашивал.

Вас тоже.

Я снова ору сквозь сопли и слюни:

— Паша, это правда или нет?! Скажи! Ну, скажи же! Скажи, что они врут!

Паша снова что-то хрюкает.

И вот, я слышу, как он хрипит:

— Это правда.

Я не верю своим ушам.

Изрыгая пузырьки крови, он хрипит:

— Прости.

Шок.

Я шлюха, и меня только что продали.

За долги.

За чужие долги.

И вдруг я слышу звонок в дверь.

Третий спрашивает у Паши:

— Ты ещё кого-нибудь ждёшь?

Паша мотает головой.

Третий говорит:

— Лысый, сгоняй, цинкани, кто там. Если чо, шухерни. Будем заложников брать.

Они что, обдолбанные? Какие на хер заложники?

Лысый кивает и идёт к двери.

Я слышу, как он говорит:

— Какие, блядь, соседи? Идите на хуй. Мы отдыхаем.

Третий говорит второму:

— Бля, ща по ходу соседи мусоров вызовут. Надо цеплять эту шмару и валить отсюда.

Лысый и сосед Паши о чём-то тихо разговаривают.

Лысый спрашивает у Паши из дальнего угла коридора:

— Слышь, пиздюк, тебе сосед денег должен?

Паша кивает. Третий говорит лысому: да.

— Десять косарей?

Паша снова кивает.

Кажется, он не может говорить.

Видимо, ему уже нечем говорить.

И третий снова переводит лысому жест Паши: да.

Лысый говорит:

— О-о-о бля, ща мы и баблом разживёмся.

И я слышу, как замок на входной двери открывается.

Следующие две минуты были похожи на кино. На какой-то криминальный боевик. С элементами тарантиновской романтики.