Председатель. – Следовательно?
Протопопов. – Очевидно кувырнемся, полетим. Вот почему мне вообще хотелось сделать так, чтобы люди имели счастие, чтобы они могли быть довольными, вот почему мне хотелось провести еврейский вопрос, обеспечить духовенство.
Соколов. – Об этом вы говорили в вашей программе, но мне хотелось бы другого; в этих сведениях о нарастании движения – каковы были сведения департамента полиции о настроении войска, офицеров, командного состава?
Протопопов. – Отвратительные.
Соколов. – Отвратительные для старого режима?
Протопопов. – Отвратительные.
Соколов. – Какие же?
Протопопов. – Не могу сказать.
Соколов. – Ожидалось ли, что в случае волнения войска перейдут на сторону народа?
Протопопов. – Не ожидалось, в войсках ведь у нас нет агентов.
Соколов. – Вы ожидали, что в случае появления волнений войска подавят их?
Протопопов. – Трудно сказать. Мне казалось, что все, что касалось фабрик и заводов, это – это левый элемент, а то, что пришло из деревни – это правый элемент. Это мое мнение было, и который элемент возьмет верх, как будет, – бог знает.
Соколов. – Это в войсках, так что вы по этому вопросу не думали, не знали, что войска станут на сторону?
Протопопов. – Для меня это явилось неожиданностью.
Соколов. – Теперь перейдем к вопросу о Курлове; вы говорили, что у него было два несчастья, первое – убийство Столыпина, а второе?
Протопопов. – Его выгнали из Риги.
Соколов. – Вам было известно…
Протопопов. – Ничего неизвестно.
Соколов. – Вам было известно, что он был устранен, очевидно, из-за неблаговидных поступков?
Протопопов. – Нет, он ничего неблаговидного не сделал. Ведь об этом есть особое расследование генерала Баранова.
Соколов. – Я потому и спрашиваю. Значит, вы знали, что он сделал? Принимая его на службу, вы знали результаты комиссии генерала Баранова?
Протопопов. – Это нуль, он ничего не сделал, это расследование ровно ничего не представляет.
Председатель. – Вы сказали на вопрос члена Комиссии, что у вас было барановское расследование; теперь вы говорите, что это ровно нуль, т.-е. не имело никакого в ваших глазах значения.
Протопопов. – Нет, само по себе оно ничего не говорит, что сделал Курлов дурного.
Председатель. – Нуль в том смысле, что не оказалось никакого преступного действия Курлова?
Соколов. – Характеризуя положение Курлова в вашем министерстве, вы сказали, что он был по должности председателем особого совещания, но впутывался во все.
Протопопов. – Как впутывался, неужели я это сказал?
Председатель. – Действительно, вы это сказали, может быть вы разъясните, что это значит?
Протопопов. – Неужели я это сказал, что он впутывался, это значит я плохо выразился – отвратительно. Дело в том, что Курлов человек, который специализировался на департаменте полиции, человек, который был врожден к этому делу.
Соколов. – Так что он, значит, впутывался в дела департамента полиции, я так понимаю.
Протопопов. – Я думаю, что нет, потому что Васильев человек самостоятельный, самолюбивый…
Соколов. – Вы считали его врожденным к этому делу, он был председателем особого совещания, где директор департамента полиции является докладчиком, так что, пользуясь своим положением председателя, не мог бы он действительно держать в своих руках дела департамента полиции?
Протопопов. – Думаю, нет, но как человек более юркий…
Соколов. – Рожденный для департамента полиции, поставленный на место, где он может влиять на дела департамента, он действительно и влиял на департамент полиции?
Протопопов. – Я право не знаю.
Соколов. – В Минске, где он был.
Протопопов. – Не знаю.
Соколов. – Вам была известна история Курлова в 1905 году, когда прокурор минского окружного суда Бибиков хотел привлечь его к ответственности за расстрел в Минске мирных жителей?
Протопопов. – Я этого не знал.
Соколов. – Может быть вы знали, что то лицо, которое вы приглашали на пост товарища министра внутренних дел…
Протопопов. – Я не знал в подробностях. Я знал, что в него кинули там бомбу.
Председатель. – Вы были с ним на «ты», были дружны?
Протопопов. – Я с ним однополчанин.
Соколов. – Во время убийства Столыпина вы были товарищем председателя Государственной Думы?
Протопопов. – Нет.
Соколов. – Вы были членом Государственной Думы? Жили в Петрограде? Вы не вспомните ли историю – не в связи с убийством Столыпина, когда Курлов был товарищем министра при Столыпине, когда арестовывали Лопухина, был произведен обыск у этого самого Бибикова?
Протопопов. – Не знал.
Соколов. – Вы знали, что Курлов не пользовался хорошей репутацией в обществе, что для вас его назначение на пост товарища министра связывалось с известной неприятностью.
Протопопов. – Сознавал.
Соколов. – Под каким давлением было сделано это назначение, зачем вы себе причинили эту неприятность?
Протопопов. – Совершенно верно. Я причинил ее себе по двум причинам: я считал, что не всегда человек виноват, когда его бранят; для меня это было слишком неутешительным примером, потому что бранить так ужасно, как меня бранили, так жестоко…
Соколов. – Это соображение ясное. Теперь, вторая причина.
Протопопов. – Я очень верил, что он переменится. Мне казалось, что этот человек умный, сумеет принести пользу делу и поставит дело. Я считал, что это большая умница. Это отнять у него нельзя; прекрасно знает законы, этого отнять нельзя.
Соколов. – Ведь вы сказали, что у вас директором департамента полиции был Васильев, которого вы считали честным и пригодным человеком.
Протопопов. – Да ведь я поставил его.
Соколов. – Для чего же вам был нужен Курлов?
Протопопов. – Курлов близкий человек. Мне хотелось провести его на место, об этом мне неловко говорить.
Смиттен. – Командиром корпуса жандармов?
Протопопов. – Да, вот куда мне хотелось, но так как я этого не мог сделать, мне помешали, то…
Соколов. – Курлов был близким и Бадмаеву?
Протопопов. – Очень.
Соколов. – Вы за последнее время часто с ним встречались у Бадмаева?
Протопопов. – Он жил у него три года.
Соколов. – Значит, при ваших встречах у Бадмаева с Распутиным и Курловым…
Протопопов. – Я не так часто бывал.
Соколов. – Еще кто бывал в ваших совместных посещениях?
Протопопов. – Совместных не было никогда.
Соколов. – Сам Бадмаев, Курлов, приезжал Распутин, разговаривали одновременно Бадмаев, Распутин и вы. Еще кто бывал?
Протопопов. – У него дети есть, смотря где, на даче или в Петрограде. На даче чужих никогда не было.
Соколов. – Почему Распутин бывал у Бадмаева, какая связь?
Протопопов. – Они дружны были, друг друга очень любили.
Соколов. – А Вырубова бывала у Бадмаева?
Протопопов. – У Распутина бывала, у Бадмаева нет.
Соколов. – А Мануйлов-Манасевич?
Протопопов. – Нет. Может быть и бывал, я не знаю. Манасевича-Мануйлова я встречал у Белецкого несколько раз, хотел его взять даже корреспондентом газеты, ведь он был в «Новом Времени».
Соколов. – А вам было известно об определенном его положении в Министерстве Внутренних Дел?
Протопопов. – Это стало мне известно, когда я пришел в министерство.
Соколов. – Что же вам стало известно?
Протопопов. – Просто человек совершенно невозможный.
Соколов. – Нет, а его положение в министерстве?
Протопопов. – При мне он уже не был.
Соколов. – А раньше он был чем?
Протопопов. – Кажется, причисленным к министерству, но при мне не было. Его уже выгнал Хвостов.
Соколов. – Когда вы сделались министром внутренних дел, тогда вы не узнали о делах Курлова что-нибудь не одобрительное?