— Тебе кто разрешил за мной ехать, а?
Я плюхнул Шасти на войлок и влепил ей полотенцем по мягкому месту.
— Пусти! — зашипела она. — Ой-ой!
— И не фиг пищать! Полотенцем — не так уж и больно! А кто-то сегодня прямо-таки заработал!
— Я тебя от порки спасла! — выворачивалась из моих рук Шасти.
— А вот не надо было спасать! Ничего бы они мне не сделали! Не убивать же взялись! — Я вдавил её в войлок, примериваясь шлёпнуть ещё раз.
— Хи-хи, ой! — заверещала Шасти как-то подозрительно весело.
— Ты лучше радуйся, что у меня ремня нет! — выдохнул я.
Шасти была податливая, мягонькая. И вырывалась едва-едва.
Всё это больше походило на игру, чем на наказание. Видимо, местные полотенца не годились для воспитания блудных жён.
— Чего у тебя нет? — спросила Шасти и изогнулась, чтобы посмотреть на меня.
— Это я тебе потом объясню!
Я отшвырнул неудобное полотенце и шлёпнул Шасти ладонью.
— Ой, вот так не надо, так больно! — запищала она совсем по-другому, и я опустил уже занесённую для следующего удара руку.
— Ты зачем за мной поехала? — спросил я сердито. — Как у тебя вообще вышло колдовать без спросу?
— Так это же ты забыл запретить! — возмутилась Шасти. — Как разрешил тот раз, в бане, так я и колдую!
— Бл… — я подавил ругательство и отпустил её.
И Шасти тут же подскочила рассерженной пружинкой.
— И всё-таки, зачем ты приехала? — спросил я, стараясь делать вид, что всё ещё сержусь, хотя сердился уже больше на самого себя.
Совсем другое пришло в голову, когда прижал её и… И тут меня как огнём обожголо.
Шасти сказала, что колдовала!
— Ты там не убила никого в лагере? — спросил я строго.
— Зачем? — удивилась Шасти. — Они меня не обижали! Майа научила меня доить козу и делать чегень, а ты!.. — Она потёрла ягодицу.
— Это хорошо, — сказал я с облегчением. — А вот за мной гоняться — это ты зря. Ещё раз нарушишь своё обещание, точно всыплю. Ты что не понимаешь, как это опасно?
— Я привезла тебе меч, дурак, — огрызнулась Шасти. — Ты не сможешь справиться с колдунами без меча.
— Ну, так смог же. — Я шлёпнул ладонью по поясу, где висел чёрный нож Эрлика.
— Это потому что тебе повезло, — надулась она. — Я вообще не понимаю, как ты заполучил этот нож? Это нож очень сильного колдуна. Рассказывай, где его взял?
Рассказывать мне не хотелось. А хотелось…
Я вздохнул и прижал Шасти к себе.
— А давай, ты вернёшься в горы? Прямо сейчас?
— И брошу тебя? — изумилась она. — Вот здесь? Чтобы тебя били палками? Ни-ког-да! Слышишь?
Шасти прижалась ко мне всем телом и затихла.
— Ну, я же не могу тобой рисковать, как ты не понимаешь, глупая! — уговаривал я её, гладя по волосам и вдыхая знакомый запах.
Волосы были чужими, жёсткими, а пахли Шасти. Как же хорошо от неё пахло.
— Ну кто же тебе поможет, кроме меня? — прошептала девушка. — Ну ты подумай, а если бы здесь и в самом деле был сильный колдун чёрного слова? Тебя бы избили, а потом наложили печать подчинения.
— И ты думаешь, я бы не справился?
Она повозилась в моих руках, устраиваясь поудобнее.
— Уже не знаю. Ну, скажи, откуда у тебя нож Эрлика? Неужели ты без меча сумел убить колдуна? А где? В городе?
— Ага, в городе, — сдался я. — Мерзкий такой. Хотел перехватить власть у главного колдуна, Шудура. Вызвал демона и пытался скормить ему сразу троих. Пришлось скормить демону самого колдуна.
— И демон насытился? — Шасти отстранилась и уставилась на меня.
Лицо было чужое, мальчишечье, со скорпионом во всю щёку, и от этого хотелось зажмуриться.
— Вроде да. Он обещал служить мне. Помог припрятать кое-какие вещи.
— Демон проголодается, — покачала головой Шасти. — Чтобы не было беды, нож нужно спрятать, завернуть в кожу, обработанную заклинаниями. Его очень опасно носить на себе. Только самые сильные колдуны могут позволить себе такое.
— Но никакого дискомфорта от ножа не было. — Я пожал плечами и вспомнил жирные чёрные капли на рукояти. — Он всегда так потеет?
— Нет, — мотнула головой Шасти. — Это я разбудила его заклинанием. Это мальчишка мне подсказал, круглолицый такой. Он шепнул: У него на поясе чёрный нож Эрлика.
— Бурка? — Волколак, наверное, сразу понял, что наш «колдун» — Шасти.
— Кто? — так и вскинулась девушка. — Почему — Бурка?
— Потом объясню. А как тебе удалось всё вот это? Со змеями? Ты и в самом деле умеешь накладывать печати?
— Ну… — растерялась она. — Я учусь. Всю дорогу училась, пока ехала. Отец показывал мне, и записи есть. Но нужно тренироваться долгие годы. Я не могу вот так — на две дюжины человек сразу… Это очень трудно, пойми ты уже! Магия — не игрушки. Я думала, что буду тянуть время. Поиздеваюсь над этим Йордом. А тут — ты.
— А что она даёт, эта печать? — поинтересовался я.
— Человек становится очень послушным, словно собака, — пояснила Шасти. — И во всём боготворит своего хозяина, считая его слова — законом для себя.
Я покачал головой:
— Мне не нравится идея, что мальчишки начнут считать своим хозяином Йорда.
— Но что тогда делать? — Шасти даже руками развела. — Я могу не накладывать печать на тебя, ведь ты не выдашь. А среди мальчишек — обязательно найдётся предатель.