оба волчьих всадника заявили, что в караул им положено заступать ночью, а сейчас они идут отдыхать. И тоже слиняли.
Стражникам отдыха днём не полагалось. Оба зевая уселись на большой плоский камень и стали слушать, как Йорд грозит нам страшными карами, если мы попробуем повторить побег Байсура.
Ну и занятиями до самых сумерек, если будем лениться.
На меня он зыркнул мрачно. Рявкнул:
— Становись в строй! Вечером получишь, что заработал! А сейчас ты мне нужен! На тебе буду всё показывать!
Я изобразил радостную покорность, чтобы успокоить нашего педагога*. Похоже, у него продолжались проблемы с командованием: парни как не слушали его, так и не собирались. Умора просто.
Йорд начал повторять, как нужно ухаживать за волками. Велел мне показать, что я понял вчера.
Волки-ветераны лежали в сторонке, но заинтересованно поглядывали в нашу сторону. А два волка, что принадлежали воинам, устроились на взгорке и откровенно пялились на нас. А ведь эти-то точно имели право улететь поохотиться.
Я в первую секунду не понял такого расклада, а потом сообразил — Бурка. Он эту живность просто притягивал. Волки, даже «хозяйские», не собирались никуда уходить, пока старший брат не прогонит.
Посвистел Мавику, и он подошёл так охотно, что я и в этом начал подозревать мохнатую лапу Бурки.
Мавик радостно облизывался и тыкался носом в мешочек на моём поясе. Ну да, я не забыл про него, снова прихватил немного сушёного мяса.
Хотелось, правда, сожрать его утром: кормили нас из рук вон плохо.
Хорошо, что толстяк Шонк догадался хотя бы баранов пригнать. Иначе бы вообще сегодня пришлось ложиться спать голодными.
Охота — дело небыстрое. Хотя… крылатые звери могли бы и поохотиться для нас!
Я посмотрел на улыбающегося чему-то Бурку, потом на волков, потерявших хозяев.
Это были угрюмые боевые звери. В лагере барсов мне рассказывали, что крылатые волки, потеряв всадников, чаще всего улетают в горы, но не покидают места обитания людей. Словно бы тоскуют по всадникам.
Вот таких ветеранов и ловят для жертвы духам при посвящении в воины. Ловят и опять выпускают.
Бурка тогда случайно попался. Слишком приблизился к людям, зараза любопытная. Не ожидал аркана на свою хитрую морду? Думал, что уж волки-то «человека» ловить не станут?
Я сдержанно улыбнулся, разглядывая волков-ветеранов.
Только те звери, что слишком привязаны к своему всаднику, и после его смерти оставались с людьми. Они помогали обучать человеческую молодёжь, а иногда подпускали и второго наездника. Но это редко.
Мавик был моложе многих ветеранов, может быть, мы сойдёмся?
Волк мне был нужен, но после рассказа Бурки я и представить себе не мог, как добуду беспомощного волчонка и начну поить его молоком Белой горы, чтобы он потерял разум.
— Мавик, лапа, — я потрепал волка по шее и втихаря, чтобы не увидел Йорд, сунул в зубастую пасть полоску мяса.
Потом развернул волчье крыло, показал мышцы, за состоянием которых нужно было следить.
Мавик терпеливо стоял в неудобной для него позе: обычно на земле волки плотно прижимают крылья к спине, чтобы не мешали.
Мальчишки слушали меня куда внимательнее, чем Йорда вчера. Он хмурился, но молчал. Но когда я хлопнул Мавика по крупу, сказал: «Сидеть!» — и волк сел, на скулах у седого заходили желваки.
— И после этого ты говоришь, что летать не умеешь? — прорычал он.
Я быстро помотал головой:
— Даже не знаю, с какой стороны правильнее садиться на волка, господин наставник!
— Летать сегодня не будете! — отрезал Йорд и добавил пару фраз на тему, какая мать нас рожала. — Хватит с меня одного летуна! Будете ждать, пока колдун поставит печати! Шо-онк! — заорал он. — Тащи палки, будут драться!
Йорду нужно было хоть кем-то сегодня покомандовать. А я ещё не мог послать на помощь косолапому мальчишек.
Шонк прихромал сам, таща охапку палок и жалуясь на судьбу. Но Йорду было плевать. Он и сам хромал, и боль привык переносить молча, без гримас.
Я всё не мог понять, что им движет: служака, ветеран, а командует кое-как.
Он же раньше, вроде, командовал дюжиной? Или нет? А если не имел к этому делу таланта — так зачем его сунули к нам? Не могли найти кого поспособнее?
Или я не вижу пока его сильных сторон? Значит, в чём-то ещё он шарит, а в чём? Загадка.
Ладно. Ночью мы с Шасти её разгадаем. Наложим на Йорда печать, и всё выяснится само. Будет седой меня слушаться, прикажу — расскажет и о себе.
Я поглядел, как мальчишки строятся в две шеренги, потом на Бурку — рот до ушей… Вот же карма какая короткая у седого! Похоже, он попал!
Базовые движения нам были показаны вчера, парням было, что повторять. Но вот засада. Строиться в две шеренги мальчишкам приказал Йорд, а порядок построения им определил вчера я. И Байсур сегодня должен был стоять в паре со мной.
Я не смог удержаться от улыбки, и Йорд снова вызверился на меня:
— Чего радуешься?
— Мне не нашлось пары, — я вежливо склонил голову. — Я прошу вас показать мне приёмы боя вашей твёрдой рукой, так поразившей меня вчера. И я радуюсь, что наставник может позволить мне, слабому…
«Избить его палкой», — я не сказал. Удержался, хоть и каталось на языке.
Йорд так сильно хотел мне сегодня всыпать? Как же быстро воздаяние постучалось в его собственную дверь!
Вчера-то я его щадил. И он даже не представляет, как сильно щадил. И не представляет, что будет, если я нечаянно возьму палку левой рукой!
* * *
*Педагогом в Древней Греции называли раба, который водил ребёнка в школу, а заодно обучал грамоте и хорошим манерам и приводил обратно. Обычно в педагоги выбирали рабов, не пригодных ни для какой другой работы, но отличавшихся верностью дому.