к Шудуру, а к тебе. Он считает тебя выше по рождению и сильнее главного колдуна!
— Ой, не льсти мне так грубо! — смех колдуна стал издевательским. — Шудур — мастер кидать магические шары. А я — совсем другой мастер. Хочешь увидеть, как поползут по земле мои слова, красавчик?
И парень со скорпионом на щеке, изрезав ехидными чёрными глазами лицо Йорда, снова плюнул перед ним на землю.
Похоже, тренировался колдун совсем не в презрении! Потому что на этот раз в том месте, куда он плюнул, на камни шлёпнулся клубок гадюк!
Они переплелись в воздухе, словно по весне, но тут же начали расползаться с шипением.
Мальчишки вскочили. Йорд выхватил меч, а колдун опять засмеялся, запрокидывая голову.
— Замри, красавчик, — сказал он сквозь смех. — Если бы я хотел напустить на тебя змей, они полезли из твоих немытых ушей! Я — мастер чёрных слов! Ты забыл, что это значит, или мне и в самом деле тебя напугать?
Йорд попятился. Я видел, что ему с трудом удаётся не тянуть руки к ушам, чтобы проверить — не лезут ли из них змеи.
— Я не хотел обидеть тебя, сиятельный Нишай!.. — выдавил он, стараясь хрипом заглушить дрожь в голосе.
— Я не обижаюсь на чернь, — осклабился колдун. — Мне нравится, что я первым пойду с вами за огненный перевал. Но нужно одобрение и жертва. Змеи — не для тебя, дурак! Они — всего лишь вестники Эрлика. Смотри!
Гадюки, что пытались расползтись в разные стороны, заметались, как будто не могли выползти за неведомый круг, очерченный на земле. И вдруг… все они вспыхнули чёрным пламенем! А от реки донеслось жуткое кваканье.
— Эрлик одобряет мою жертву, — ухмыльнулся колдун и кивнул. — Я сделаю, что хочет Наяд…
На лице Йорда отразилось облегчение, однако колдун ещё не закончил говорить.
— … Но не сегодня! Я ещё не отдохнул с дороги, а наложение печатей требует сил и времени. — Он обвёл своими страшными глазами мальчишек. — Если посмеете убежать — чёрные змеи выйдут у вас изо рта и ушей. И вы умрёте во славу Эрлика в страшных муках, отравленные ядом!
По спине у меня опять пробежал мороз — голос колдуна пробирал до самых костей.
— Спасибо, сиятельный Нишай, — просипел Йорд.
Напугать колдун сумел всех. Ближний ко мне стражник втихаря ощупывал голову — не лезут ли из ушей змеи?
Мальчишки тоже выглядели напуганными и подавленными. Все, кроме Багая. Этот как всегда щурил нахальные глаза. Хорошо хоть послушался и молчал.
Колдун заметил дерзкого, покивал: попадёшься, мол.
— Спи сегодня с мечом, красавчик, — сказал он Йорду и взялся рукой за войлок, закрывающий вход в юрту. — Но не смей будить меня ночью. За это завтра твои оборванцы станут послушней баранов.
— Да будет так, — кивнул Йорд.
Колдун развернулся, чтобы уйти. Но, вспомнив про камни, начал ругаться на воинов, «скрививших» какой-то важный для него узор.
Йорд повернулся к нам и увидел, что вещи разбросаны, а птицы-верблюды давно разбрелись, утащив за собой волокуши.
Те, кто должен был следить за ними, конечно, позабыли об этом.
— Быстро разгружайте! Живее! — заорал на нас Йорд, торопясь сорвать злость. — А то палок сегодня получат все!
И тут взгляд его упал на меня.
— А ты, самый наглый, прямо сейчас! — он махнул стражникам. — Эй! Взять его!
Глава 23
Мокрое полотенце
Стражники с готовностью схватили меня за руки. Ну, надо же начальству на ком-то сорвать злость?
— Совсем обнаглели, паршивые зайцы! — орал Йорд. — Всех вас надо было топить раньше, чем вы родились!
Ругался он неинтересно, но с большим энтузиазмом. Я в первый раз видел, чтобы кого-то здесь так накрыло.
Барсы и волки, воспитанные спокойствием здешних гор, за меч хватались, конечно, легко, а вот орать друг на друга их жизнь не учила (плюс отсутствие действительно крепких напитков).
Да и вайгальцы раньше казались мне довольно сдержанными. Вот взять этого же колдуна? Хоть он и был до безобразия молод, но не заводился, а только ехидничал.
Все его эмоции были наигранными. И колдун менял их быстрее, чем меняют батарейки в фонарике.
И вдруг седой прямо-таки завёлся. Что его так задело? Что пацаны слушаются меня, а не его? Или что я выставил его идиотом перед мальчишкой-колдуном?
Один из стражников перехватил меня поудобнее и отцепил от пояса висящую на нём палку. Она была вроде ментовской дубинки, только подлиннее и деревянная.
Я ещё в ставке цеплялся за эту палку глазами. Такие носили городские стражники. Наверное, они разгоняли ими толпу. И непонятно было, зачем тащить это смешное оружие в поход? Вернее, теперь-то понятно.
— Берёза? — Йорд перестал ругаться и разглядывал палку с интересом и одобрением.
— Рябиновая, — ухмыльнулся стражник. — Берёза слишком ломкая для этого дела, а дуба тут не достать. Была у меня раньше отличная дубовая палка, да сломал о спины здешних дикарей.
— Всыпь ему как следует, — ухмыльнулся Йорд. — Жалко, что нельзя воину брать в руки такое «оружие».
Оказывается, раздавать нам тумаки ему мешал не гуманизм, а военный кодекс. Интересно тут всё устроено.
Второй воин рванул на мне рубашку, и вот это уже было лишнее. На шее у меня висел амулет, а рядом — противоколдовской ихор. Камень, подаренный кочевниками.
Камень, правда, был засунут в мешочек из кожи и обретался на шее в пёстрой компании деревянных «заячьих» оберегов. И в связке всё это не внушало опасности — мешочек да длинные ушастые деревяшки.
Увидев шрамы у меня на груди, стражник присвистнул, а потом быстро наклонился к моему уху и прошептал:
— Амулет прикуси, охотник. Наставник ваш сильно злой.
Я