нового грузинского собкора Николай Кривомазов.
Кривомазов не раз публиковался в газете, но попал в штат «Комсомольской правды» только со второго раза «по сильно зависевшим от него» обстоятельствам. Первый раз он приезжал утверждаться на собкора на бюро ЦК ВЛКСМ еще в конце декабря 1974 года. Мы вошли в зал заседаний ЦК вчетвером. Первым утвердили заведующим отделом спорта «Комсомолки» Владимира Снегирёва, вторым — на пост собкора в Караганде Валерия Володченко, третьей — меня в Куйбышев и… безмятежно перешли к другому вопросу. Ни первый секретарь ЦК ВЛКСМ Е. М. Тяжельников, ни главный редактор «КП», член бюро ЦК комсомола Л. К. Корнешов не проронили из президиума ни единого слова по поводу судьбы Николая Кривомазова, сидевшего тут же. Мы лишь переглянулись, но начали утешать Колю только по выходе из зала. То ли Володя, то ли Валера с досадой в голосе сказал ему: «Говорили тебе: сбрей бороду, а ты что?»
Но дело было не в бороде, хотя Тяжельников и впрямь недолюбливал бородатых. На самом деле главному комсомольскому секретарю страны не понравился безапелляционно въедливый и самостоятельный характер кандидата в сибирские собкоры. Еще до вызова на утверждение в ЦК ВЛКСМ, выехав в командировку на одно важное строительство, Кривомазов накопал там столько реальных безобразий в обустройстве жизни таежных строителей, что это вызвало шок у Евгения Михайловича. Публиковать такое о Всесоюзной ударной комсомольской стройке!
Утвердили Николая собкором «Комсомолки» в Красноярске лишь спустя два с половиной года, когда Тяжельников ушел на повышение в ЦК КПСС. На всякий случай перед утверждением Коля бороду сбрил и стал неузнаваем. Потом отрастил снова и теперь уж навсегда.
Прославился Кривомазов на весь Союз в апреле 1982 года — и вовсе не злыми репортажами со строек. Речь в тогдашнем газетном материале шла о гастролях в Красноярске вокально-инструментального ансамбля «Машина времени» под руководством Андрея Макаревича. Николай подготовил к печати авторское письмо и написал к нему небольшое предисловие за собственной подписью. Но этого было достаточно, чтобы до сих пор, спустя четыре десятка лет, при упоминании в любой осведомленной компании статьи в «Комсомольской правде» под названием «Рагу из синей птицы» компания мгновенно вспоминает не тех, чьи фамилии подписаны под обличительной статьей, а только самого Николая Кривомазова. Хотя Коли уже и на свете нет: в марте 2012 года его сразила быстротечная лимфосаркома.
Суть претензий авторов письма и собственного корреспондента «Комсомолки» в Красноярске была выражена в следующих строках:
«…Как есть среднеевропейское время, так есть и такой шаблон. Нам же хотелось — и мы не считаем это желание личной прихотью, — чтобы советские ансамбли работали с поправкой на наше, советское, время… Но давайте не забывать, что музыка в „Машине времени“ — это всё-таки лишь дополнение к текстам, а не наоборот. Мы говорим об ансамбле, в котором вполне обеспеченные артисты скидывают с себя перед концертом дубленки и фирменные джинсы, натягивают затрапезные обноски (кеды, трико, пляжные кепочки, веревочки вместо галстуков) и начинают громко брюзжать и ныть по поводу ими же придуманной жизни».
В период пандемии ковида 2020 года и, соответственно, самоизоляции я попросила вдову Николая, тележурналистку Людмилу Кривомазову вспомнить историю той публикации. Вскоре по e-mail пришел ответ:
«Таня, я тебе уже рассказывала, как назавтра Коля ждал публикацию. Вот что я от него услышала: „Я сказал Гене, если он не опубликует материал, я уйду из `Комсомолки`“.
На следующий день уже все стояли на ушах. Селезнёв, Кривомазов, а с другой стороны такие, как Макаревич, — это люди с разных планет, и жизнь это доказала. Геннадий Николаевич и Коля — из народа, а эти — другие люди, с вечной фигой в кармане по отношению к стране».
Редакция получила много писем в ответ на публикацию, как протестующих, так и согласных с позицией авторов. Геннадий Николаевич Селезнёв был согласен с мнением своего красноярского представителя.
Была ли публикация и последовавший за ней вал писем проколом редакции? О нет, напротив. Это был знак!
И в том далеком 1982 году уже не в газете, а где-то в верхах должны были найтись информированные и тонкие аналитики, которые еще до вхождения Горбачёва во власть смогли бы проанализировать изменения в молодежной среде, понять именно по ее настроениям, какие катаклизмы нам предстоят в ближайшем будущем, и… накопить большой запас соломы, чтобы было что подстилать народу, — во время предстоящих падений, конечно, а не для того, чтобы подбрасывать в постперестроечные костры.
Не нашлось таких аналитиков, а скорее всего, их никогда и не было. И всё пошло так, как предсказывал Макаревич и о чем предупреждали Кривомазов с Селезнёвым.
Глава 16
По самому трудному маршруту
Главными героями «положительных» публикаций становились в советское время совсем другие люди.
Весной 1982 года участники Первой советской гималайской экспедиции, посвященной 60-летию образования СССР, покорили Эверест. Причем, как это свойственно было многим советским людям и поощрялось советско-героическим образом мысли и действия, альпинисты выбрали маршрут более трудный, чем все пройденные до того момента маршруты на высочайшую вершину мира.
Алевтина Левина, спецкор «Комсомольской правды», заранее узнала о предстоящем событии, потому что была не только знакома с будущими участниками похода на Эверест, но и писала о них. «А ее блестящие очерки о парашютистах, альпинистах, археологах, изобретателях-самоучках! — вспоминает журналистка Галина Янчук. — Благодаря Але впервые страна познакомилась с Валентиной Закорецкой, чемпионкой мира по парашютному спорту (10 тысяч прыжков!), парашютисткой Зинаидой Курицыной, которая разбилась после приземления, но вновь вернулась в спорт и тоже стала чемпионкой… Самым интересным было то, что все ее газетные герои впоследствии становились ее личными друзьями и друзьями газеты».
Конечно, надеяться на то, что тебя включат в состав альпинистов, не приходилось. Подняться на Джомолунгму (таково тибетское название этой самой высокой, 8848 метров, горной вершины мира) можно было только суперопытным профессиональным альпинистам. Их отбирали тщательнее обычного. К тому же Але Левиной шел 47-й год… Но она не могла позволить себе отказаться от поездки. Ей и Юрию Росту, прекрасному журналисту и фотохудожнику, который к тому времени перешел из отдела новостей «Комсомолки», где работал вместе с Левиной, на работу в «Литературную газету», помогли Бюро международного молодежного туризма «Спутник» при ЦК ВЛКСМ и сам Г. Н. Селезнёв, который не имел привычки рвать связи с прежними коллегами, в данном случае с комсомольскими, они никогда не становились для него «бывшими» друзьями. Полезная и привлекательная черта характера.
Аля Левина долетела до столицы Непала, пошла в горы и поднялась по ним очень высоко, тогда — выше всех из любителей, очень много