Читать интересную книгу Фантазм 1-2 - Мэри Флауэрс

Вот бабушка — это другое дело. Она жила жизнью своего мужа — и продолжала теперь жить его смертью. Пока он не был погребен, он словно находился на земле, рядом с ней. Теперь же он должен был уйти в землю.

(«В землю? Если бы! Если бы!!!»)

Пастор что-то говорил, и его взгляд постепенно перестал быть таким несчастным: он просто устал, и ничего, кроме усталости, на его лице больше не отражалось… Хотя… иногда я ловила отдельные мимические выражения, объяснить и описать которые я бы не смогла. На долю секунды на его лице возникали напряженные гримасы — и тут же исчезали, словно боялись быть замеченными.

Наконец тон голоса священника изменился, и я догадалась о конце обряда.

— Во имя Отца и Сына и Святого Духа! — проговорил он, осеняя гроб крестным знамением. — Аминь!

Служители морга встали. В сердце у меня что-то сжалось. Я посмотрела на бабушку: на ней лица не было… Приближался миг последнего прощания — самый тяжелый для нее.

Но разве лежащий в гробу человек еще был дедушкой? Это был мертвец, труп, имеющий его черты. И только. Иллюзия его присутствия, насильно вызываемая всеми обрядами, только угнетала меня. Дедушки нет… Он уже давно ушел…

Бабушка начала вставать, и нам с Джерри опять пришлось ее поддерживать: бедная с трудом держалась на ногах от горя. Если бы она могла оценивать ситуацию так, как я… Пусть это цинично, но иначе можно сразу кончать с собой. Слишком много потерь пережито, слишком много еще предстоит. А сил должно хватить на все.

Я не могла не посмотреть на лицо дедушки и заметила уродующие его красные точки вокруг рта — следы шва, который был сделан, чтобы подтянуть отвисшую челюсть. Разве ТАКОЕ могло быть сделано с дедушкой? Только с его трупом, не с ним… Труп — это уже вещь. Или — почти вещь.

Бабушка зарыдала и жестом попросила нас отойти. Унимать сейчас ее было бесполезно — мы с Джерри переглянулись и подчинились ее просьбе. Зато к бабушке сразу же подошел пастор и обнял ее за плечи. Она не оттолкнула его — этот несчастный и явно слабый человек пользовался ее доверием. Может быть, в силу привычки, но она ждала душевной поддержки именно от него.

— Знаю, как вам сейчас тяжело, — проговорил пастор, — но помните, что он теперь в руках Господа нашего…

Пастор говорил это удивительно искренне — за это я его тоже начала уважать.

— Помните, что он избавился от боли и страданий…

Джерри дернула меня за руку, и я переключила внимание на нее. Мы присели на один из самых задних рядов, неподалеку от выхода, и она заговорила:

— Последний поезд — в шесть часов, я должна уехать им…

Если бы Джерри стукнула меня по голове, вряд ли я была бы потрясена больше. Она бросала нас, бросала в тот момент, когда поддержка любого человека была на вес золота! Бабушка чуть жива от переживаний — я побаиваюсь даже, выдержит ли ее сердце, — а я сама… Я была на грани нервного срыва, если не за его гранью. Оставаться вдвоем нам было просто противопоказано: речь пошла бы о том, кто первый сорвется и доведет другого до больших неприятностей.

— Ты что, с ума сошла? — выпалила я, не веря в ее предательство. — Ты должна быть здесь… быть здесь… еще хотя бы один день…

Я бы повторила это еще раз десять подряд, если бы Джерри меня не остановила.

— Нет, я не могу! — одернула она меня. — Я должна вернуться обратно: меня ждут Брюс и Стиви… Кроме того — двадцать минут до станции… Ты же знаешь — бабушка сильная женщина, она может все вынести!

Я вздохнула. Джерри была права. У нее была своя семья, и ее жизнь принадлежала мужу и сыну. Это обо мне некому плакать, умри я завтра. Я не имела никакого морального права задерживать Джерри тут и тем более — подвергать ее опасности. Мой страх — мой эгоизм. Она и так много сделала, приехав сюда…

— Спасибо тебе, — ответила я, стараясь скрыть дрожь в голосе.

Я оставалась одна. Одна!

— Если будут какие-нибудь проблемы, — Джерри встала и поглядела в сторону выхода, — звони. И смотри — поосторожнее здесь…

Я кивнула. Смысл последней реплики дошел до меня позже. Джерри сбегала, спасалась от неведомой, но такой ощутимой опасности. Что ж, не мне судить ее… Я и сама предпочла бы сбежать. Но здесь была бабушка…

Джерри вышла. Я не сразу пошла за ней — ее уход поверг меня в какой-то шок. Когда я наконец смогла сдвинуться с места и вышла следом, Джерри уже не было.

Дверь привела меня в склеп. Он отличался от склепа, виденного мною в видениях, но ненамного.

Как во сне я прошла несколько шагов, потом заметила боковую скамеечку и села. Мне было все равно, где сидеть, — я все еще переживала свое одиночество.

Будь я в несколько лучшем состоянии, ничто бы не заставило меня добровольно остаться в этом месте, но, повторяю, я была как в полусне.

Джерри уехала… Это было для меня полной трагедией. И, что самое худшее — я не была готова к этому. Неужели страшная реальность откроется именно сейчас, когда я не смогу ей противостоять? Нет, я должна найти в себе силы.

Должна!

Я попробовала взять себя в руки, но вдруг голова знакомо закружилась — подошло «время видений».

«Только не это! — взмолилась я про себя. — Не сейчас!»

Похоже, мольба возымела действие: склеп никуда не пропал. Я по-прежнему сидела на скамейке, и ничто не изменилось вокруг.

Вот только Джерри уехала…

Что я буду делать, если бабушке станет нехорошо? Я даже не знаю, как найти тут врача. И спросить не у кого… Я не на шутку тревожилась за здоровье бабушки: еще в Морнингсайде доктор предупреждал, что у нее не все в порядке с сердцем и ей нельзя волноваться. Но разве мог он запретить дедушке умереть? Лишь одно утешало меня: она должна была быть готова к такой развязке. Дедушка был стар, а люди не вечны… Конечно, она знала все заранее и могла с этим смириться. Лишь бы только в естественный ход событий не вмешались неожиданности.

И тут я удивительно ясно ощутила, что бабушка скоро умрет. Очень скоро. Может быть, завтра или даже сегодня. Эта мысль испугала меня. Я чувствовала, что встречусь с Длинным после ее смерти. Если правдиво одно предчувствие, значит, может осуществиться и второе…

От размышлений меня отвлек хрипяще-хлюпающий звук. Я подняла голову, еще не понимая, что это. Одно дело — видения (к тому же я воспринимала их через чужие органы чувств) и совсем другое — реальность.

Так вот, я взглянула в сторону, откуда послышался этот странный звук, — и обмерла: за поворотом быстро скрылся край черной одежды! Здесь же прятались карлики!

Видение?

Но в таком случае дедушкина смерть — тоже видение. И этот город… Не многовато ли? Я должна была срочно проверить, реальность это или нет. Прежде чем действовать, надо убедиться, в каком из миров ты находишься.

Я до боли стиснула кулаки, потом раскрыла их и увидела, что на ладонях выступила кровь.

Кровь была настоящей. Боль — тоже.

— Нет, это не сон! — сама не знаю, почему эти слова вырвались у меня вслух…

Все. Игры и ожидание закончились. Я огляделась. Полусон и вся усталость, казалось, слетели с меня. Чтобы выжить, нужно драться. И я буду это делать, пока хватит сил. Ко мне пришла решимость. Холодная и твердая. Раз я здесь, раз ЭТО произошло — пусть будет схватка. Они не люди — и с людьми им только предстоит всерьез познакомиться.

Тупой машине, бесчувственному истукану или искусственно оживленному рабу не понять той ярости, с какой человек умеет защищать себя и все, что ему дорого. Внутри каждого человека есть какая-то струна, которую лучше не задевать, потому что последствия окажутся для всех непредсказуемыми и порой разрушительными.

Моя струна была задета. Я завелась.

И лишь одно грызло мне душу — одиночество. Если бы рядом со мной был Майк!

— Майк! — сказала я вслух. — Где ты, Майк?!

Сказала — и ощутила, что это призыв: словно нечто материальное оторвалось от меня и полетело куда-то.

Нет, не куда-то! К нему.

Я жду тебя, Майк… Только побыстрее, пожалуйста. Слышишь? Конечно, слышишь!..

МАЙК

«Где ты, Майк?» — спросила она, и ячейки склепа начали таять — я просыпался.

Не впервые я слышал ее зов, но давно уже он не был так четок. В последний раз я чувствовал его с такой силой только в клинике — он и вывел меня оттуда. Наверное, до сих пор нас разделяло большое расстояние, да и сама езда на автомобиле. Сейчас же Лиз должна была находиться где-то неподалеку.

Я вскочил с кровати. (Мы с Реджи ночевали в одиноком мотеле посреди дороги. Просто чудо, что это здание уцелело во время общей разрухи. Впрочем, у Длинного на него могли быть свои виды — например, чтобы отлавливать приезжих, когда с маленькими городками будет покончено. За большие-то он браться пока не решался…)

Я посмотрел на Реджи — тот еще спал. Еще бы! Едва ли не впервые за последние несколько недель мы лежали в настоящих кроватях. Но сейчас было не до комфорта!