Но цепляться за призрак воспоминаний было бесполезно. Только душу травить.
Когда я возвращалась в обитель на душе было муторно, как никогда, и наверное, потому далеко не сразу пришло осознание, что беда случится вот-вот.
Глава 49
Неладное я осознала лишь на подходе к главному зданию обители. Обеденное время давно прошло, и всюду должны были сновать орденцы — кто по рабочим, кто по учебным делам, но во внутреннем дворе оказалось неожиданно пусто.
— Что-то не так, — отозвался Умбра, разделяя мои сомнения. — Может, нам уйти сейчас? Деньги теперь есть, заберём вещи в лесу и пойдём вдоль старого тракта на запад.
Хотя какая-то трусливая часть меня хотела согласиться с предложением колдуна, я понимала, что не хочу из-за обострившегося чутья всю жизнь избегать неведомо чего. Боясь, даже взглянуть в глаза опасности.
Я прислушалась ко внутренним ощущениям. Хотя грозовая туча нависла надо мной, в ближайшее время меня не ждало ничего фатального. Ничего, что будет стоить мне жизни или серьёзных проблем со здоровьем.
Просто привкус… сокрушительной горечи. Как будто сердце вот-вот разобьётся, а ты не в силах понять отчего.
Я взглянула на силуэт обители на фоне переливчатого оранжевого неба и постаралась запомнить каждый её дюйм.
Глупо.
Я никогда не хотела становиться рыцарем.
Рисковать своей жизнью за кусок хлеба, крышу над головой и возможность носить одежду с чужого плеча.
Теперь я достаточно окрепла и так просто не пропаду. Сумею устроиться получше.
— Ты плачешь? — голос у меня в голове был тихим, почти неслышным, будто Умбра не хотел мне мешать, но отчего-то ему было важно знать, что я чувствую.
— Нет. Не плачу.
Да, даже если это начало конца, нужно собрать мужество в кулак и сыграть отведённую мне роль.
***
Я почти не удивилась, заметив в обеденной зале толпу народа. Стоял тихий гул, сплетённый из десятков голосов — слов было не разобрать, но это и без надобности.
Напряжённое ожидание на лицах сменилось растерянностью, гневом и брезгливостью, стоило мне перешагнуть порог.
Значит я не ошиблась.
Я много раз представляла эту сцену и думала, как они будут себя вести? Накинутся ли на меня, осыпая проклятьями, или просто выставят за дверь без суда и следствия, чтобы не мозолила глаза.
Реальность была хуже всяких фантазий.
Те, кто ещё сегодня утром были моими товарищами, учителями, а то и друзьями просто стояли и молчали. И их лица были такими, будто бы я резала их живьём.
Я улыбнулась, чтобы скрыть горечь и приободрить себя.
Вот и всё.
— Ну надо же, леди Деррин, похоже вы обладаете не только недюжинной наглостью, но и силой духа, раз умудряетесь веселиться даже в такой ситуации.
Голос Криса я узнала бы из тысячи. Орденцы расступились, пропуская Леонталя вперёд и признавая за ним решающее право говорить со мной. Среди присутствующих он стоял выше всех в иерархии. Остальные мастера то ли ещё не знали о происходящим, то ли не сочли нужным явиться лично.
Крис очень хотел нацепить на лицо маску холодного безразличия, но у него ничего не вышло. Гнев в серо-зелёных глазах мешался с болью. Рот кривился, будто он хотел накричать на меня, но пока держался.
Я знала — он вспоминал, как совсем недавно говорил со мной о своей матери, о проклятье, как водил меня в хранилище и зачитывал вслух стихи Умбры. Вспоминал каждую минуту доверия, и был уверен, что всё это время я в тайне смеялась над его простодушием.
— Если я скажу, что не Генерис? — и без подсказки чутья было понятно, что слушать меня не будут. Гнев и обида сильны настолько, что голосу разума не пробиться сквозь них. Не сейчас. Но попытаться всё же стоило. Если я увижу хотя бы намёк на то, что есть шанс объясниться…
— Давай обойдёмся без этого. Мы все танцевали под твою дудку почти год. И, надо признать, ты оказалась хорошей притворщицей.
В голосе Криса слышалась неприкрытая горечь. Я знала, что он винил себя. Ведь у него были подозрения на мой счёт, но он позабыл о них, отмахнулся и более того — взялся меня учить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Можно было упорствовать дальше. Постараться убедить, что я не та, за кого они меня принимают.
Но я не решилась.
Да, я не была Генерис, не покушалась на Лидию и её ребёнка, но совершила куда более серьёзный проступок, о котором Крис и остальные и не догадываются.
Вернула к жизни их старого врага. И прямо сейчас он был здесь, смотрел на них моими глазами.
Чем это будет грозить ордену и людям, находящимся под его защитой, одному Арду ведомо. Поэтому я просто не чувствовала, что в праве требовать, чтобы меня выслушали, простили и поняли. Быть прокажённой злодейкой в их глазах — это то, чего я вполне заслуживаю.
Да и опасно было говорить правду. Если кто-нибудь действительно поверит в то, что я иномирянка, ему будет легко устроить моё исчезновение. Пусть я и находилась под некоторым покровительством Арда, оно не защитит меня от клетки в лаборатории мага, вроде Умбры.
Может, разоблачи Крис меня не у всех на виду, я бы и решилась рассказать ему обо всём. Но сейчас, в этой зале каждый услышит моё заявление. И не все здешние люди чисты на руку. Многих, как и меня, в орден привела лишь нужда. А за подобную информацию, о появлении разумного иномирянина, некоторые будут готовы заплатить.
— Я знаю, что ты мне не поверишь, но я не Генерис, — мой голос звучал ровно, хотя щёки пылали — кровь прилила к голове, в ушах слышался гул. Вина и обида внутри меня смешались в какофонии чувств, и сейчас меня штормило не меньше, чем собравшийся народ.
— Бесполезно, Ольга. Он не станет тебя слушать. Правда подкосила его. И сейчас Тьма терзает его так, как давно не терзала.
Умбра был прав. Я видела, как градус агрессии в глазах обычно смешливого Криса стремительно растёт. Жажда чужой крови, подогреваемая болью от предательства, подняла голову в неурочное время.
Возможно, в голове его уже стояла картина того, как он пронзает меня клинком, и я корчусь прямо тут, на каменном полу.
— Если ты — не она, откуда на твоей спине знак, которым отметили эту дрянь Деррин? — голос парня стал издевательским.
Я перехватила недружелюбный взгляд Магды. Похоже, девушка припомнила то, что увидела в первый день моего пребывания в ордене и с радостью помогла любимому мастеру подтвердить его подозрения.
Мне не стоило отвечать. Я была старше Леонталя, сдержаннее и опытнее. К тому же его в действительности совсем не интересовали мои слова. Но я не была святой, и не одному Крису было больно.
По губам моим вновь скользнула улыбка. Мышцы лица почти свело от этого движения — настолько она была неестественной и болезненной. Но окружающим, должно быть, казалось, что я издеваюсь над ними.
— И как же ты узнал об этом маленьком нюансе? Что у Генерис есть подобный знак? — мой голос сочился ядом. Справиться с собственным гневом было сложно. Злилась я, конечно, не из-за судилища, устроенного Крисом. А из-за Лидии и принца, играющих в святош, но не любящих проигрывать.
Ведь даже настоящая Генерис имела право на новую жизнь. Пока ты жив, всегда есть шанс изменить что-нибудь в лучшую сторону.
— Можешь ничего не говорить. Ты же сегодня встречался с нашей милосердой принцессой! И похоже великолепнейшая Лидия решила мелочно отомстить. Как это благородно с её стороны — не пачкать руки самой, а отправить своего младшего братца разделаться с врагом.
Я распахнула руки и театрально рассмеялась. Оглядела вытянувшиеся лица и мимоходом удивилась своей выходке — никогда у меня не было страсти к работе на публику и излишнему драматизму. Неужто от Умбры нахваталась?
Едва ли. Скорее, проявление истерики. Моя броня, чтобы не выглядеть ещё более жалкой, чем уже чувствую себя.
— Могу поспорить, именно с этой целью она захотела встретиться и с Айолином? Иначе зачем ей понадобилась надоевшая игрушка?