Может, повидаться с учителем?..
Можно повиниться… не поверит, но захочет поиграть. Поиграет-поиграет… что-нибудь да сболтнёт. Можно и проще. Поймать его в кабаке… если один пить не будет, то по нужде-то отойдёт. И закончить начатое. Пожалела она его тогда, ой, пожалела. Прибить надо было гадину. Но тогда Врени ещё верила прозревшим. Она не имела права, она, не прошедшая испытания, не могла убить посвящённого, а вот он её — мог и имел права, ведь руки его даруют Освобождение. Но какая разница? Он уже получил это своё Освобождение, став высшим посвящённым, вот и надо отправить его туда, за пределы мира, чтобы он не страдал от злого мира, где всякие непослушные ученицы в ярости размахивают бритвой и ругаются последними словами.
Убить его надо.
И узнать, что он затеял.
У Врени чесались руки исправить свою старую ошибку.
Она не сможет.
Когда она его увидит — она не сможет сдержаться.
Прибить ядовитую гадину.
Он близко.
Он почти у неё в руках.
Она не сможет сыграть.
Первое, что она сделает — ударит.
Только так.
Руками, а не ядом.
Ударит и увидит, как мерзкая улыбочка сползает с его поганого лица.
…как давно она об этом мечтала…
Иногда он снился ей по ночам.
Одного удара будет довольно.
Убить.
Убить и закончить с этим.
— А ты жестока, — вдруг сказала Марила, касаясь руки цирюльницы. Это прогнало наваждение.
— Люди хотят совершать ошибки и чтобы им за это ничего не было, — холодно ответила Врени, отдёргивая руку. — Исцеления без боли не бывает. Его никто не заставлял похищать брата Полди или замахиваться на тебя. А если бы я не вмешалась, он потерял бы ногу.
— Но теперь он потеряет жизнь, — неожиданно грустно сказала сумасшедшая.
— Это будет не мой выбор, — пожала плечами Врени.
— Но тебе случалось убивать? — не отставала Марила.
Врени холодно усмехнулась и принялась подниматься из подвала на улицу.
* * *
Хрольф довёл Врени и Марилу до какого-то тупика, после чего развернулся и быстро скрылся. Марила завертела головой и потянула Врени за рукав.
— Отсюда мы быстро выйдем! — бодро заявила она. Врени не спорила и в самом деле скоро оказалась перед вывеской знакомого кабака. Сумасшедшая толкнула дверь и остановилась, удивлённо глядя на остриё меча.
— Толстый Уво, это мы! — поспешно сказала Врени. Кнехт кивнул женщинам проходить внутрь и закрыл дверь. Цирюльница огляделась.
Большой Куно выставил из кабака всех, кроме хозяина и его слуг. Сейчас здесь были только кнехты барона цур Фирмина и монах. Кнехты ели, пили и веселились, а перед ними на столе сидел брат Полди и что-то рассказывал. Врени прислушалась.
— И тогда жаба его укусила, — сказал монах, — он долго болел, да тем дело и закончилось.
— Расскажи ещё! — послышалось со всех сторон. Монах смущённо улыбнулся. Кто-то поднёс ему кубок, из которого Полди без всякого смущения отпил, словно забыв о своих обетах.
— Сам я этого не видел, — начал он следующий рассказ[25], - но знаю монаха, который видел доподлинно монаха, который принимал исповедь у своего брата по вере, с которым это и случилось. Жил в одной стране епископ, известный своими грехами, и однажды его постельничий[26] ехал через лес, но остановился, услышав грозные крики. Он увидел демонов, гарцующих на конях, которые тоже были демонами, и как они сговаривались достать из тела душу епископа, чтобы отнести её Врагу. Монах поспешил вернуться домой и рассказал об увиденном, но епископ не поверил монаху. Тот долго болел, а епископ умер.
— Расскажи что-нибудь повеселее, — попросил Кривой Ланзо.
— Охотно, — кивнул брат Полди, — жил в одной стране человек, которому удавалось всё, за что он ни брался. И вот однажды…
Врени, не веря ушам, вместе со всеми слушала историю, полную удач и разочарований, несчастной любви, колдовства и вещей столь отвратительных, что она даже не могла представить, чтобы выросший в монастыре монах знал о подобных мерзостях. Не иначе как вычитал их в своих книгах. Когда рождённая от мёртвой женщины голова упокоилась в морских волнах, в кабаке повисла тишина.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Вот это веселье, — проворчал хозяин кабака. — от таких историй спать не будешь. Заткните своего монаха!
— Цыц! — прикрикнул Большой Куно. — Монах нас учит о душе заботиться, а тебе лишь бы карманы набить! Тащи ещё вина!
— Да, был мальчик, который думал о своей душе больше, чем иные монахи, — поддержал разговор разгорячённый вином и вниманием монах.
Врени поняла, что больше она не выдержит.
— Куда ты? — остановила её у двери Марила.
— Надо, — мрачно буркнула Врени. — Останься здесь. И не приставай к Большому Куно. Я ему обещала.
— Ты же за себя обещала, — пожала плечами сумасшедшая. — Вот ты и не приставай.
— Марила…
— Я иду с тобой!
— Нет.
— Ну, пожалуйста!
— Тебе там не понравится, — посулила Врени.
— А ты без меня дорогу не сыщешь!
— Если спросят, скажи всем, что у меня живот прихватило, — попросила Врени. — И не приставай к Большому Куно.
— Да забирай себе этого красавчика, — досадливо отмахнулась сумасшедшая. — Я себе лучше найду! — Пойду поищу, кстати.
— Нет, сиди здесь. Мы потом с тобой прогуляемся.
— Обещаешь?
— Клянусь Заступником, — легко ответила цирюльница. Марила ответила бессмысленным смехом.
* * *
Отделавшись от всех своих спутников, Врени шла по городу, наслаждаясь свободой. Она ещё раньше приметила особые метки, которые оставляли прозревшие, и теперь ей не терпелось пройти по ним.
Метки вели в восточную часть города, но не к воротам, а немного южнее от них. Искать тот дом, рядом с которым синяя дверь она не стала. Пробираться незаметно, как Медный Паук, она не умела. Зато вполне могла по меткам найти кабак, в котором можно было, потратив немного денег, получить немного полезных сведений. Кабак ничем не отличался от остальных, такая же грубо расписанная вывеска с дымящейся похлёбкой, такая же замызганная дверь… Врени обошла кабак и постучалась с заднего входа.
— Верю в Освобождение, — шепнула она, услышав шаги. Дверь отворилась. За ней был зал, который отличался от обычных кабацких залов только меньшими размерами.
Врени вошла туда, села за стол, покатила по столу серебряную монету. Монета сделала круг и вернулась в руки цирюльницы. Ничего не произошло и Врени покатила по столу две монеты. Когда монеты стало четыре, их прихлопнула чья-то рука. Врени подняла взгляд.
— Паук, — устало произнесла она. — Ты теперь здесь за подавальщицу?
— Поиздержался в работе, решил подзаработать, — беспечно отозвался проклятый. — Не жди, еда закончилась. В большом зале гуляют стражники. Они теперь по всему Сетору гуляют. И вино разведённое. А ты зачем пришла?
— Не твоё дело, — неприязненно отозвалась цирюльница.
— Ай-ай-ай, как невежливо, — засмеялся убийца. — А сама в чужие дела нос совать любишь. Не ищи его, не надо.
— Кого? — сделала непонимающие глаза Врени.
— Дурочку-то не строй. Учителя своего не ищи. Не твоего он ума дела. С монахом своим возись, коли нравится, а Пня оставь в покое.
— Ты мне не указ.
В руке Медного Паука появился нож.
— С чего бы это, а, Большеногая? По дружбе тебе говорю — оставь Пня в покое.
— Твоя дружба… — выругалась цирюльница и встала. — Ты теперь всюду за мной ходить будешь?
— Освободитель с тобой! Это я куда не сунусь, твою харю вижу. Сюда пришёл — и сюда ты добралась. Спасу от тебя нет. Катись подобру-поздорову.
Врени пожала плечами и шагнула к двери.
— Эй, а деньги? — спохватилась она.
— Деньги препятствуют Освобождению, — назидательно заявил Паук. — Давай, проваливай, Большеногая, пока я добрый.