Читать интересную книгу Смех Циклопа - Бернар Вербер

Заседание суда начинается, и Мэтр Патлен, к своему удивлению, видит, что истцом на процессе выступает продавец шерстяной одежды Гийом. Уловка Мэтра Патлена отлично срабатывает, и судьи принимают блеющего, словно баран, Тибо за умственно отсталого. Мошенник торжествует, но, когда он просит Тибо выплатить ему гонорар, тот отвечает блеяньем. Так адвокат попадается в собственные сети.

На ярмарке впервые показали комедию с четким сюжетом и сложными характерами героев. Ее юмор был более тонким и менее вульгарным, чем в обычных народных фарсах.

Успех оказался оглушительным. Пьесу начали исполнять во многих настоящих театрах Франции.

Официальные власти и церковь чувствовали, что в комедии неявным образом критикуется общество, что тон в отношении социальных институтов взят непозволительный, но в чем именно заключается крамола, понять не могли и пьесу не запретили.

Великая Ложа Смеха, тайно обосновавшаяся в Бретани, нашла новое направление юмора: народный фарс.

Великая Книга Истории Смеха.

Источник: Великая Ложа Смеха

90

Туман полосами закрывает рыжую луну. Эйфелева башня мигает всеми огнями, отмечая наступление новых суток.

Полночь.

Мотоцикл с коляской останавливается неподалеку от «Театра Дария». Лукреция снимает шлем и комбинезон, натягивает костюм, более подходящий для предстоящих гимнастических упражнений. Исидор берет маленький рюкзачок, в который они сложили все, необходимое для боевой операции.

Лукреция смотрит в объектив на стоящие во дворе машины. Затем, забросив крюк, залезает на крышу. Исидор остается на тротуаре.

– Увы, Лукреция, я слишком тяжелый.

– Вам нужно сесть на жесткую диету, Исидор, – говорит Лукреция.

– Я подумываю об этом. И о психоанализе. Возможно, мне придется сменить тело, разум и образ жизни.

– Вы серьезно?

– Почти.

Он бросает ей веревочную лестницу. Лукреция привязывает лестницу к трубе и знаком приглашает его подниматься. Она помогает Исидору преодолеть последние метры, подтягивая его за руки.

И вот они уже оба стоят на крыше театра Дария. Исидор несколько раз оступается и едва не падает.

– У вас кружится голова? – шепчет Лукреция.

– И голова тоже. Я такими вещами заниматься не могу. Я – мозг, вы – мышцы, – отвечает он тихо.

– Лучше быть и тем, и другим.

– Я вас предупреждал, что стану камнем, который потянет вас на дно. Драться я не собираюсь. Использовать оружие тоже не буду, даже против негодяев.

– Ладно, я поняла. Не в первый раз женщина работает, а мужчина отдыхает.

– Как у львов. Самки охотятся, самцы ждут. Закон матери природы.

– Что меня больше всего бесит в вас, Исидор, так это то, что вы все знаете. У вас всегда найдется история, доказывающая, как дважды два четыре, что вы правы, а я нет.

– Вы правы, – бормочет Исидор.

Они осторожно передвигаются по крыше к слуховому окошку, в которое Лукреция залезла в прошлый раз. На этот раз оно закрыто.

Лукреция достает отмычку, и вводит в щель два плоских металлических лезвия. Несколько движений, и задвижка открыта. Она бросает в окошко веревку, они залезают внутрь и по узкому коридорчику добираются до колосников. Со своего насеста они отлично видят ринг и постепенно заполняющийся зал.

Исидор смотрит в маленький бинокль. «Девушки Дария» помогают зрителям занять свои места. Лукреция фотографирует. Они ждут.

Звук труб возвещает о начале представления.

Появляется Тадеуш Возняк в безупречно сидящем розовом костюме. Его сопровождает все тот же телохранитель, похожий на питбуля, который, едва войдя в зал, смотрит на балкончик системы управления. Лукреция едва успевает пригнуть голову Исидора. Она использует видоискатель в качестве перископа, чтобы убедиться, что опасность миновала. К счастью, телохранитель занимает место, с которого он не может их заметить. Музыка становится громче.

Тадеуш Возняк вспрыгивает на освещенный прожекторами ринг.

– «Тот, кто первым засмеется, получит пулю в висок» – какой прекрасный симбиоз игры в гляделки и русской рулетки! Наш приз стоит того, чтобы рискнуть жизнью! Победителю достанется миллион евро! А проигравшему – пуля двадцать второго калибра из пистолета Benelli MP 95E.

– «ПЗС»! «ПЗС»! «ПЗС»! – начинает скандировать зал.

– Как приятно! Я чувствую, что публика сегодня горячая! В этом случае дуэль бывает особенно жесткой! Предвижу вопрос: «Что же у нас в программе?» Вы не будете разочарованы! Мы приготовили вам сюрприз, будут и лидеры, и аутсайдеры. Но сначала позвольте представить вам новенького.

На сцену выходит маленький человечек в черном плаще и черной маске, из-под которой торчит белая борода.

– Как вас зовут?

– Мое настоящее имя? Жак Люстик. Это означает «веселый».

– Нет, я хочу услышать ваше прозвище.

– А? Мой псевдоним – Капитан Каламбур.

– Ух ты, как звучит! Сегодня играет Капитан Игры Слов!

– Плохая игра слов может вывести вас из игры.

– Ого! Он начинает с места в карьер! Но подожди, Капитан Каламбур, прибереги силы для соперника.

– Да, лучше иметь дело с соперником, чем с сокамерником.

Зал свистит, человечек кланяется.

– Отлично! Очень хорошо. Расскажите нам о себе, дорогой друг!

– Моя мама – дама, отец-молодец, брат – хват. А дядя – тетя!

Зал свистит, но Жак словно не слышит. Он вскидывает руки, будто ему аплодируют.

– Итак, Капитан Каламбур встретится с нашим старым знакомым, о котором так много писали газеты его родной Ниццы, – с Франки Зеленым Сарычем.

На сцене появляется рыжий молодой человек в зеленой одежде, зеленом плаще и зеленой маске. Он выходит на середину ринга и приветствует зрителей.

– Франки из Ниццы, Франки Зеленый Сарыч, скажи-ка в микрофон, кем ты считаешь своего соперника?

– Жертвой игры слов.

Зал одобрительно смеется. Тадеуш Возняк в восхищении. Он поднимает руки, чтобы успокоить зал.

– Друзья, друзья! Давно удача так не улыбалась нам, оба противника – мастера благородного искусства игры слов, которую Виктор Гюго называл… «испражнениями разума». Как это многообещающе!

«Девушки Дария» снимают с юмористов плащи, усаживают в кресла и пристегивают ремнями. Потом спускаются в зал и, проходя по рядам, принимают ставки, которые тут же появляются на большом экране над рингом.

Большинство ставит на Франки Зеленого Сарыча, пять к одному.

– Они надевают маски и выступают под псевдонимами, как участники боев без правил. Что-то есть в этом ребяческое, – замечает Исидор.

– Ребяческое? Через несколько минут здесь начнется бойня!

– Которая не поможет нам найти «B.Q.T.». А мы ведь ищем именно это.

– Между прочим, я хочу сделать сенсационный репортаж для «Современного обозревателя». А вам нужен материал для вашего фантастического романа.

Лукреция непрерывно фотографирует.

– Теперь комиссар Маленсон уже не станет сомневаться в наших словах.

Тадеуш Возняк делает знак. Свет в зале гаснет, яркость прожекторов над рингом увеличивается. Франки начинает довольно остроумным анекдотом, который, видимо, сочинил сам.

Капитан Каламбур громко смеется, но останавливается на пятнадцатом делении. В ответ он рассказывает старую шутку с очень непритязательной игрой слов. Никакого успеха. Франки скупо усмехается, он просто рад неудаче соперника. Прибор показывает отметку «пять» из «двадцати».

Зал свистит. Уже слышится боевой клич:

– СМЕШИ ИЛИ УМРИ!

Но Капитан Каламбур безмятежно улыбается. Звучит шутка Франки, опять вызывающая смех на пятнадцать баллов. Капитан Каламбур отвечает анекдотом на «семь» баллов.

Исидор шепчет Лукреции:

– Капитан Каламбур победит.

– Франки Зеленый Сарыч гораздо остроумнее.

– Тут дело не в остроумии, а во владении собой. Капитан Каламбур никогда не позволит себе подняться выше пятнадцати.

– Его шутки просто чудовищные.

– Да, но он их выбирает, ориентируясь на реакцию противника.

– Франки моложе, у него больше сил, – говорит Лукреция.

Обмен анекдотами продолжается. Капитан Каламбур по-прежнему держится на отметке в пятнадцать баллов и вынуждает Зеленого Сарыча подняться до одиннадцати. Старый комик не превышает отметки в пятнадцать баллов, несмотря на свист толпы, а молодой, невзирая на поддержку зрителей, постепенно теряет самообладание.

Лукреция замечает, что перестала фотографировать. Ее захватил поединок.

Господи, я не могу остаться равнодушной к этому преступному развлечению. Теперь я понимаю, почему для некоторых эта смесь юмора и азарта стала наркотиком.

Я с удовольствием подсказала бы Франки пару шуток. Старик похож на извращенца, уверена, что он отреагировал бы на непристойность. Кстати, мне всегда казалось, что бородачам нельзя доверять. Им есть что скрывать. Как минимум, подбородок.

Исидор тоже застыл от ужаса и любопытства, вызванных этим странным зрелищем, всю драматичность которого он еще не ощущает в полной мере.