А долготерпением его возлюбленная не страдает. Это только звучит мило – Алёнка. Так и видится робкое, красивое, слабое создание… Ага! Щаз-з!
Не дай вам Бог вывести из себя робкую Алёнку! Недаром она и замуж не шла ни за кого, не желая жить со слабаком.
Сухов усмехнулся. Сама по себе женитьба уже статусна, коли невесту зовут Елена Мелиссина!
Можно гордиться собой и щеки надувать.
Упруго поднявшись, Олег развернул карту Сардинии, прижав углы чернильницей, песочными часами, пистолетом и бутылкой-луковицей, в которой плескался недопитый ром.
Монте-Смеральда…
Вот он, клочок суши, окруженный водой, близко к южному побережью Сардинии.
Слава Богу, ветер переменится, если верить Флоре… Верить!
Как будто она хоть раз обманывала его или ошибалась в своих пророчествах. Олег вздохнул. Прекрасная Испанка…
Флора реально была прекрасна. Прелестна и очаровательна. И, похоже, влюблена в него.
Это хорошо, что он не домогался ее, иначе не быть между ними тех дружеских, доверительных отношений, что сложились как бы сами собой.
Жаль, конечно, и ревность дает о себе знать. А то как же… Какой-то там д’Эбервиль будет тискать его Флору!
Да нет, всё правильно, всё совершенно верно и справедливо. Может, Флора и познала бы с ним минуты блаженства, но женщине нужно нечто иное – годы тихого счастья.
Олегар де Монтиньи не мог дать этого Прекрасной Испанке. Так что пусть будет счастлива графиня д’Эбервиль…
Тут в двери деликатно постучали, и в каюту заглянул Паха Лобов.
– Привет, сиятельный! – расплылся он в улыбке. – Там оленинка дожаривается, Илайджа приволок с охоты. Народ ждет капитана – и бочонок сам-знаешь-с-чем!
– Иду, – хмыкнул Сухов. – Бочонок им…
– Ёш-моё! – послышался радостный голос Быкова. – А как же! Надо ж спрыснуть радость! За победу, да не выпить? Нехорошо! Да и помянуть не мешало бы… Ярослав показался на пороге.
– Чего такой задумчивый?
– Я сегодня видел зеленый луч, – спокойно сообщил Олег.
Быков вздрогнул.
– И?..
– Елена здесь. На острове Монте-Смеральда. Полдня пути отсюда. Отплываем на рассвете, когда ветер переменится.
Глава 29,
в которой Елена перестает быть мужественной женщиной
Ночь в башне-нураге прошла спокойно. Только Фейруза частенько просыпалась, нарушая чуткий сон Елены, но под утро все устали бояться и более-менее выспались.
Погода, словно извиняясь за вчерашнее, приближалась к идеальной – было тепло, но не жарко, ветерок завевал игриво, море невинно голубело.
Женщины сразу, едва протерев глаза, впряглись в работу. Надо было и дров собрать, и воды принести, и лепешек напечь.
Абдулкерим еще на рассвете ушел на промысел, но, будет ли мясо на обед, неясно, а вот муки было в достатке. Чего ж теряться?
Мелиссина, отряхнув руки, покинула женское общество. Зосту патрикию учили многому, но только не стряпне.
Миновав заросли кустарника, Елена вышла к импровизированному укреплению – на краю обрыва врастали в землю здоровенные глыбы, походившие на зубцы, что окаймляют крепостную стену.
Как раз между ними и устанавливали пранги – те же фальконеты, только по-турецки.
Три пушчонки поставили на вертлюги, а еще парочку – на массивные лафеты. Благо досок и брусьев хватало.
Турки, блестя мокрыми спинами, сосредоточенно долбили и копали щебнистую землю, громоздя невысокий бруствер.
Каравулык вертелся рядом, сильно озабоченный, изредка покрикивая да подгоняя нерадивых.
Интересно, подумала Мелиссина, надолго ли хватит его авторитета?
Пока главный евнух является для турок, спасшихся при крушении, властью, представителем самого падишаха, сохраняется дисциплина, держится порядок.
Но стоит ему дать слабину, как всё пойдет в разлад и развал, а сплоченный отряд обратится в толпу, что равносильно гибели.
– Гуляешь? – осклабился Каравулык.
– Думаю, – ответила Елена. – Надолго ли мы тут? Лично я не собираюсь остаток своих лет провести на этом скучном острове.
Кызлар-агасы помрачнел.
– Я тоже размышлял об этом. Сардиния рядом, можно связать или сколотить плот, но там испанцы. Будут ли они рады нам? Сильно сомневаюсь!
– Остается ждать, надеяться – и думать. Ладно, кызлар-агасы, пройдусь-ка я по окрестностям, огляжусь. Может, лодку раздобуду. Или сундук с барахлом.
Каравулык рассмеялся.
– Раздобудь! Только будь осторожна.
– Всегда! – улыбнулась Мелиссина.
Миновав нураг, она вышла к скалам, спадавшим по южному берегу до кромки бесновавшегося прибоя.
Ну, по крайней мере можно не ждать нападения отсюда – тут ни причалить, ни высадиться.
И Елена потопала к восточному берегу, взбираясь на невысокие холмы, заросшие можжевельником, и спускаясь в сырые низинки.
Птиц было – море. Цветастые и горластые, пичуги словно соревновались между собой на громкоголосость и крикливость.
А вот зверье будто вымерло, хотя следы копытец попадались частенько. Распугали охотнички.
Взойдя на очередной холм, Мелиссина увидала перед собой покатую равнинку, уходившую к востоку и северу и там обрывавшуюся над морем. Обширные луга чередовались с густыми рощами.
Проверять, что за дичь таится в перелесках, Елена не стала, а пересекла равнинку и вышла к западному берегу.
Скалы здесь были самыми высокими, двумя мысами обнимая бухту.
С краю северного мыса, там, где скалы мельчали, переходя в скопище камней, лежал фыркате, похожий на выброшенного кита.
Видно Елене было хорошо – в этом месте скалы расступались, и вниз уходила широкая расщелина, покрытая наносами глины, полосатой от борозд, оставленных дождевыми потоками.
Стоило поскользнуться на этом крутом спуске, и на пляж свалится уже твой труп.
По левую руку от Мелиссины начинался подъем к маленькому плато, где и стоял нураг, – Елене была видна лишь самая макушка башни.
Она уже стала подниматься, когда вдруг послышался довольный голос:
– Ну вот мы и встретились!
Женщина даже не вздрогнула. Она неспешно, даже с какой-то ленцой, развернулась.
Абдулкерим смотрелся очень эффектно на фоне голубой бухты. В ярко-красных шароварах, в потной безрукавке и грязноватом тюрбане, он олицетворял османа-кочевника, безродного пастуха, возомнившего себя потрясателем вселенной.
Абдулкерим учел свои прежние промахи – в руке он держал пистолет.
Короткоствол, которым вооружилась Мелиссина, торчал у нее за поясом.
Выхватывать его и стрелять в обороте она не стала, потому что всё равно бы не успела, а помирать на этом дурацком острове не входило в ближайшие планы Суховой.