И это производит впечатление. Если хотите знать, я просто потрясена. И именно в этот момент я осознаю, что, может быть, сделала правильный выбор.
Я вхожу домой, и звонит телефон, но какое-то время сложно разобрать, кто это, потому что в трубке слышны лишь всхлипы.
— Алло! Алло! Кто это?
— Это я.
Узнаю срывающийся голос Джулс, и чувствую, что бледнею.
— Джулс! Что случилось?
— Я… — Она не может говорить.
— Я сейчас приеду, — говорю я, бросаю трубку, хватаю ключи и выбегаю из квартиры.
Джулс выглядит ужасно. Ее глаза так распухли, что превратились в тонюсенькие щелочки. Они зареваны. Я обнимаю ее, а она кладет голову мне на плечо и снова рыдает.
Наконец слезы прекращаются, и Джулс начинает икать. Я веду ее на кухню и усаживаю на диван, обняв ее дрожащие плечи. Не произношу ни слова и жду, пока она заговорит.
— Я не знаю, что делать, — наконец говорит она, и боль в ее голосе разрывает мне сердце, — я не знаю, что делать.
— Что случилось? — спрашиваю я мягким, успокаивающим тоном.
— Он ушел, — говорит она, и слезы снова начинают катиться по щекам. — Я не знаю, что делать.
Через час, когда слез уже не остается, я наконец узнаю все с начала до конца, и мне становится больно. Я всегда думала, что Джулс и Джейми — идеальная пара. У них была семья, о которой я всегда мечтала, они жили так, как я всегда хотела жить. Они воплотили мою мечту в жизнь, и вот теперь осколки этой мечты лежат у нас под ногами.
Джейми, из того, что мне удалось понять, пришел вчера вечером домой и сказал, что должен ей кое в чем признаться, потому что любит ее и не понимает, что на него нашло. Он сказал, что у него был роман с Лорой, тоже адвокатом. То есть не совсем роман: они просто переспали три раза, и он испытал такое чувство вины, что порвал с ней.
Он сказал, что признается Джулс в этом, потому что с Лорой все кончено и это заставило его понять, как дорога ему его жена. Он больше не может жить с чувством вины и надеется, что она простит его, и это больше никогда не повторится.
Джулс, разумеется, сидела и не могла проронить ни слова, она была в шоке. У нее было такое чувство, будто он подошел и ударил ее ногой в живот.
Состояние шока сменилось злобой, и тогда она побежала в спальню, стала распахивать дверцы шкафов, сваливать всю его одежду в одну кучу и кричать, чтобы он убирался.
Джейми начал плакать, пытался обнять ее и говорил, что любит, что не может без нее жить, но Джулс продолжала кричать, чтобы он ушел. Всю ночь она ходила туда-сюда по квартире, и теперь гнев прошел и на его место пришло опустошение. Вот почему она не знает, что делать.
— Я его ненавижу, — всхлипывает она, — я так его ненавижу!
Я пытаюсь успокоить ее, облегчить страдания, но чувствую себя беспомощной.
— Джулс, — наконец произношу я, и она прекращает плакать, — ты уверена, что между вами все кончено? Может, вам стоит все обсудить, может, нужно, чтобы прошло какое-то время?
Она молчит, а потом говорит:
— Не знаю. Не знаю, что делать.
— Он сказал, что порвал с этой Лорой.
Джулс вздрагивает, услышав ее имя, но я все равно продолжаю.
— Он любит тебя, стоит ли так все бросать из-за какой-то ошибки?
— Огромной ошибки, черт возьми, — говорит она. — Я не знаю, смогу ли простить его, смогу ли когда-нибудь снова доверять ему.
Я сижу, смотрю, как она выпускает злобу, как она страдает, и думаю: если этот брак не удался, как я могу и дальше верить в свою мечту?
— Олли! Что ты здесь делаешь? — Я бросаюсь к нему на шею, и он отрывает меня от земли и начинает кружить.
— Извини, сестренка, — смеется он. — Есть у меня такая ужасная привычка — все время удивлять тебя.
— Это не ужасная привычка, — говорю я, — а очень даже хорошая! — Именно это мне и было нужно для поднятия настроения, потому что я чувствую себя такой же измученной, как и Джулс. Может, глупо говорить, что, когда ей больно, мне больно тоже, но так ужасно смотреть, как она мучается. Я пытаюсь поддержать ее, поухаживать за ней и, конечно, не жалуюсь, но это так выматывает.
Мама стоит в гостиной, смотрит на Олли и прямо-таки светится от счастья: ненаглядный сыночек приехал домой.
— Ты надолго?
— Только на выходные, но скоро я опять приеду на пару недель, потому что нам надо отснять кучу материала в Лондоне, когда мы с группой переместимся в лондонский офис.
— Ты же остановишься у нас, да, Олли? — гордо говорит мать. — Все будет как в старые добрые времена, когда ты жил дома.
— Остановлюсь, если обещаешь не суетиться и не баловать меня, — говорит Олли с хитрой улыбкой.
— Ах ты, — улыбается мать и слегка шлепает его по коленям посудным полотенцем.
— Я тут только пять минут, — говорит мне Олли, — а она уже пытается накормить меня. Кажется, мама думает, что я ничего не ел с тех пор, как в последний раз был у нее в гостях.
— Я не думаю, что ты не ел, — говорит мама. — Меня волнует, что ты брал в рот.
Мы с Олли обмениваемся взглядами и пытаемся сдержать смешок. Наша мама, конечно же, не нарочно так скаламбурила, но в наши испорченные головы приходит одна и та же пошлая мысль.
— Все эти полуфабрикаты, Олли… Тебе нужна хорошая домашняя пища.
— Ммм… — говорит Олли и потирает живот. — Что у нас на ужин? — Он с надеждой смотрит на нее.
— Ростбиф и йоркширский пудинг. Все, что ты любишь.
— Спасибо, мам! А на десерт?
— Как ты думаешь?
— Неужели шоколадная колбаска?
Она кивает, и на лице у нее появляется самодовольная улыбка, по крайней мере мне так кажется. Олли вскакивает на ноги и обнимает ее.
— Я говорил, что ты лучшая мама на свете?
— Ты такой славный, Олли.
Я сижу, смотрю на них и думаю: как ему это удается? В ее глазах он все делает правильно. Он дразнит ее, а ей это нравится. И, наверное, в чем-то я ему завидую. Не то чтобы я хотела, чтобы у нас с ней были такие отношения, — боже упаси, — но иногда мне действительно хочется, чтобы у меня была мать, которая бы так меня обожала.
Взять, к примеру, Джо с работы. Она и ее мама души друг в друге не чают. Будто Джо родилась у своей лучшей подружки. Они вместе ходят по магазинам, вместе ужинают, и, если у Джо какие-нибудь проблемы, она первым делом расскажет матери.
И вы бы видели ее маму! Высокая, элегантная, стильная и такая приветливая и дружелюбная, что все моментально влюбляются в нее. Я помню, как она зашла к нам в офис, — они вместе с Джо собирались пообедать. Все мужчины только и делали, что отвешивали ей комплименты, а женщины вздыхали и говорили, что хотели бы они иметь такую мать. Особенно я.