Чушь какая-то лезет в голову. Это всё от нервов, и значит, пора менять работу. Пускай он потеряет в деньгах, но здоровье дороже. А, может, и не потеряет. Кодер он неплохой, есть чем похвастаться, глядишь, даже и прибавка нарисуется. Это ведь как себя поведёшь перед начальством. Будешь мямлить и нервничать — останешься с носом, а покажешь себя уверенным и компетентным специалистом, то совсем другое дело.
От мыслей о потенциальном повышении стало легче. Чужой взгляд никуда не делся, но стал мягче, словно через мутное стекло. Вадим даже принялся насвистывать какой-то мотивчик — из новомодных, тамошних. Планетяне транслировали в пространство много музыки, и популярной, и той, что на Земле назвали бы классической. После замедления её вполне можно было слушать. Поэтому Вадим знал: ничем они не отличаются от людей, только им не повезло оказаться в Пузыре. Хотя, это его мысли, а им, возможно, до Пузыря и дела нет.
Динамик коротко пискнул, но Вадим успел всё заметить сам. Первый канал просел по амплитуде, просел ровно, по всем частотам. Значит, ещё один наноспутник сказал «Адью!». Рановато, если честно. Спутники рассчитаны примерно на двадцать лет работы, это почти два с половиной месяца по земным часам, а ведь от запуска и семи недель не прошло! Что там творится-то?
Удобный повод зайти к начальнику, продемонстрировать бдительность и заботу о деле… а там посмотрим.
Ощущение чужого взгляда исчезло резко и внезапно, и Вадим решил, что ему показалось, и выкинул его из головы. Тем более, до смены оставалось всего ничего.
Пещеры и тоннели, даже обжитые и обустроенные, не слишком уютны. Там холодно и промозгло. Сколько не грейся — Брр! — кофе, всё равно не согреешься. Поэтому из горы Вадим выскочил чуть не вприпрыжку и с радостью вдохнул чистый, свежий, а главное, тёплый, напоённый озоном и ароматами смолы воздух. Если утром, когда Вадим заступил на пост, накрапывал дождик, то после обеда развиднелось. Высоко в небесах застыли редкие перистые облака, в воздухе гудели пчёлы. К рукаву рубашки прилипла паутинка с оседлавшим её паучком.
— Эх ты, дурашка! Не тот транспорт выбрал. Лети уж…
На открытом воздухе настроение у Вадима скакнуло вверх. Он аккуратно отцепил паутинку и, дождавшись порыва ветра, пустил её в полёт. После чего отправился на стоянку, где их смену уже ждал фирменный автобус. Дорогу до города он проспал, а в городе вышел не у дома, а доехал до конторы.
Трепников был на месте, и Коробченко пришлось ждать всего минут двадцать.
— Что случилось-то? — удивился его визиту начальник. — Шёл бы высыпался. Насколько помню, у тебя завтра опять с утра смена, а до выходных ещё три дня.
— Не могу я больше, Никита Николаевич, — заявил Вадим, присаживаясь на краешек стула для посетителей.
— Не можешь что? — не понял Трепников.
— Вот этого всего! — путано объяснил Вадим. — Я ведь программист, кодер, а работаю оператором. Сил моих больше нет.
— Это важная работа, ответственная, — сказал Никита Николаевич. — Компьютеры, электроника, всё по твоему профилю. Ты же, когда нанимался, вроде не против был?
— Не против, — понурился Вадим. — Только… устал я, Никита Николаевич. Сил больше нет на эти кривые смотреть! Потом, — он помялся, — жутковато там, как в подземелье.
— Это и есть подземелье, пещера, — сказал Трепников. — За это и деньги платим. Впрочем, ладно. Может, отпуск тебе оформить? Внеочередной? Отдохнёшь, развеешься, вот и не будет жутко.
— Отпуск это хорошо, — сказал Вадим, — но нет. Не могу больше. Чудиться начало всякое…
— Это какое? — заинтересовался Трепников.
— Ну, всякое, — пожал плечами Вадим. — Сегодня, например, показалось, что оттуда смотрит кто-то. Даже голова заболела.
— Да, это серьёзно, — усмехнулся Трепников.
— И ничего смешного, — обиделся на него Вадим. — Вас бы туда.
— Я там не одну неделю провёл, — отмахнулся Никита Николаевич. — Ладно, решим чего-нибудь. Сам-то чем хочешь заниматься?
— Я же говорю, кодер я! — оживился Вадим. — Программист. Программы хочу писать. В моём резюме всё есть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Программы… — Трепников выбил пальцами какую-то мелодию. Что-то знакомое, но Вадим не смог её опознать, а Никита Николаевич не стал повторять. — Ладно, будь по-твоему.
В руках у Трепникова появился смартфон. «Какой-то маленький!» — с удивлением подумал Вадим. Видимо, что-то отразилось на его лице, потому что Трепников согласно покивал головой и снизошёл до объяснений:
— Да, старая модель, ей лет десять, зато экран неубиваемый. Штук пять за последние два года расколотил, пришлось этот телефончик достать. И знаешь, — он весело посмотрел на Вадима, — ничего не отвлекает. Ни игрушек, ни Сети. Только звонки, ничего больше. Зато освободилась куча времени, а время это… — Он пощёлкал пальцами. — Время… это, дружище, время! Ага… Игорь Всеволодович, Зайди ко мне. Ничего, отвлекись, как раз по твоему профилю.
— Вот… — Никита Николаевич снова выстучал что-то по столешнице, и Вадим снова не опознал мотив. — Ты не голоден?
Вадим пожал плечами. Нельзя сказать, чтобы он был особенно сыт, с утра на нервах, не каждый день на приём к начальству ходишь, но и не настолько голоден, чтобы у начальника в кабинете есть.
— Нет? — снова поинтересовался Трепников. — Ну, ладно, а я перекушу. Пока Игорёк до нас доберётся…
Он встал и подошёл к встроенному в стену сейфу. То есть, Вадим решил, что сейф, а на самом деле это оказался незнакомый кухонный агрегат. Во всяком случае, Трепников достал из его недр и парящую кружку, и тарелочку с бутербродами, явно не горячими.
— Образец, — с явной гордостью сказал Никита Николаевич. — В серию не пошёл ещё, Илья Витальевич не нашёл пока производителя. Гибрид, понимаешь, из холодильника с микроволновкой и плитой, — он на секунду задумался и добавил: — И с посудомоечной машиной… да.
Выставив закуску на стол, Трепников принялся с аппетитом поглощать её, хитро поглядывая на Вадима, и тот не выдержал:
— Уж больно вы, Никита Николаевич, вкусно чай пьёте.
— Ыгы, — согласился с полным ртом Трепников. Прожевал и произнёс: — Я и бутеры вкусно ем. А тебе уже не предлагаю, потому что…
Но Вадим и сам понял, почему. Дверь открылась, и в кабинет втиснулся Игорь Всеволодович Савойский.
Директор департамента программного обеспечения был черняв, лыс как коленка и чрезвычайно толст, отчего в помещении сразу стало тесно. Он подкатил к столу ещё одно кресло и плюхнулся в него, отчего амортизатор жалобно пискнул.
— Всё трескаешь? — вопросил, упершись взглядом в Трепникова.
— Так, — согласился Никита Николаевич, — перекусываю.
— Нехорошая ты, Никита, черепашка, вредная, — заявил Савойский. — Дразнишь меня, а ведь знаешь, что я на диете. Чего звал-то?
— Вот, познакомься, — кивнул на Вадима Трепников. — Вадим Коробченко, хочет трудиться в твоём департаменте.
— Кодировать хочу, — сказал Вадим, когда Савойский перевёл взгляд на него.
— Кодировать… — с непонятным выражением повторил Савойский. — А скажите, Вадим, э-э-э…
— Просто Вадим, — вставил Коробченко.
— Скажите, просто Вадим, — продолжил Савойский, — не тот ли вы Коробченко, что писал парсеры1 для «Горизонта»?
«Горизонтом» назывался комплекс программ для обработки скважинных данных, и Вадим действительно принимал в нём участие, но было это давно, лет пятнадцать прошло. В контору, которая занималась «Горизонтом», Вадим попал сразу после института, молодым и зелёным, поэтому ему поручили самое простое, не требующее специальных знаний. А что может быть проще формальных грамматик2? Вадим взялся за эту работу с жаром неофита и достиг успеха, во всяком случае его парсеры вошли в «Горизонт» в полном объёме. Другое дело, что сам комплекс успеха не имел, но тут уж были виноват не Вадим, а время.
— Тот, — не стал отнекиваться Вадим. — Только причём здесь это? Задачка была не такая уж и сложная.
— Они работали, — ответил Савойский. — Что ещё нужно от программ, написанных молодым специалистом?