Существующее в правовой науке разделение неофициального толкования на обыденное (текущее), профессиональное и доктринальное включает в себя аксиологический аспект, требующий оценки профессионализма и научного статуса толкователей. Вполне обоснованно можно считать субъектами профессионального толкования всех лиц с высшим юридическим образованием и опытом деятельности по специальности, а субъектами доктринального толкования – всех ученых-юристов, имеющих системное понимание права, навыки научных исследований в интерпретируемой сфере и опыт практической деятельности. Однако, оценочные признаки «системного понимания» права, неравноценность научных навыков и практического опыта делают довольно спорным вопрос отнесения того или иного интерпретатора в разряд уже доктринальных или еще только профессиональных толкователей. В условиях плюрализма правовых оценок, несогласованности и противоречивости юридической практики, доступности публикаций своих взглядов будет более корректным объединение доктринального и профессионального толкования в один класс.
2. По форме выражения толкование делится на когнитивное, устное, письменное и правоприменительное. Форма выражения есть «внешнее выражение чего-нибудь, обусловленное определенным содержанием»[494]. Интерпретационные акты могут существовать не только как письменные разъяснения и акты применения, но и в нематериальной, а также устной форме. Мыслительный акт, акт молчаливого неповиновения законному требованию представителя власти, устное заявление интерпретационного свойства – суть формы интерпретационной деятельности субъектов толкования.
Когнитивное толкование (от лат. cognitio – познание) связано с процессом познания новых правовых закономерностей, изложенных в тексте закона или в сообщениях об этом законе. Большинство населения узнает о законодательных новациях из средств массовой информации, не прибегая к анализу собственно текстов. В таком режиме восприятия юридически значимой информации толкование закона значительно зависит от интеллектуальных особенностей интерпретатора и его социальных коммуникаций. В структуру когнитивного опыта включаются накопленные знания о правовых предписаниях, способы декодирования информации, понятийные, архетипичные и семантические структуры[495]. Внимание слушающих и читающих должно быть сосредоточено на именно таких единицах речи, которые обладают статусом принудительности. В своей когнитивной функции язык в минимальной степени зависит от грамматической структуры. Субъект при восприятии информации об интерпретируемой норме осуществляет металингвистическую операцию – перевод нормы внешнего по отношению к нему закона в понятийный аппарат своего индивидуального опыта[496].
Например, после разъяснения свидетелю перед допросом его прав и обязанностей, следователь или судья обязаны удостовериться в том, что ему понятны нормативные предписания закона.
Свидетель осуществляет акт толкования – уяснения, формой (результатом) которого будет когнитивная конструкция (нормативный образ), отражающая в сознании субъекта его представления о смысле и содержании интерпретируемой нормы закона. После акта интерпретации свидетель расписывается в протоколе допроса (судебной расписке) о том, что ему понятна норма закона. Аналогичный интеллектуальный процесс осуществляет, например, эксперт, перед началом производства судебной экспертизы. В процессе когнитивного толкования уяснение не объективируется в письменных актах, что не лишает его самостоятельности. Универсальная презумпция «незнание закона не освобождает от ответственности за его нарушение» вменяет каждому субъекту обязанность осуществлять толкование – уяснение по всем нормативным предписаниям, действующим в государстве пребывания субъекта. Результатом этого толкования будет нематериализованный когнитивный образ.
Например, распространение курительной смеси, содержащей наркотические средства или психотропные вещества в различных государствах квалифицируется и наказывается неодинаково: от полного отсутствия наказания до наказания в виде смертной казни. Перечень изъятых из гражданского оборота наркотических средств и психотропных веществ, устанавливается, как правило, подзаконными актами. Состав преступления содержит, среди прочих, субъективную сторону, включающую мотив, умысел, вину. Следственный орган обязан доказать имманентными уголовному процессу средствами факт существования и качество этих элементов в инкриминируемом преступлении. Но умысел, мотив и вина суть когнитивные феномены, наличие которых в сознании субъекта должно быть установлено на момент совершения инкриминируемого преступления. Из этого с необходимостью следует, что акт когнитивного толкования имеет крименообразующее значение, его самостоятельная форма требует дальнейших исследований.
Устная форма толкования выражается в произнесенных вслух разъяснениях норм закона. В этой форме обвинители, защитники, истцы, ответчики, третьи лица и иные участники интерпретируют применимые нормы в ходе судебных процессов. Некоторые правила судопроизводства предписывают только письменную форму обращений, исключая устное толкование из совокупности интерпретационных актов. В устной форме могут даваться юридические советы и рекомендации должностными лицами различных уровней и юристами при приеме граждан. Особенностью устного разъяснения является недостаточная формализация, невозможность предметно ссылаться на него и использовать в полной мере во взаимоотношениях с иными лицами.
Письменные акты разъяснения излагаются в текстуальной форме на бумажных и электронных носителях, составляют значительную часть всех интерпретационных актов. Именно в этой форме осуществляются разъяснения Верховного Суда РФ, Высшего Арбитражного Суда РФ, Конституционного Суда РФ, министерств, комитетов, служб и иных ведомств. Особенностью письменной формы разъяснения является его фиксированность, а, следовательно, возможность (в ряде случаев – обязанность) использовать текст во взаимоотношениях с иными лицами, ссылаться на него.
Выделение правоприменительной формы толкования в самостоятельный класс обосновано необходимостью разделить толкование как общий процесс оценки норм закона от толкования при применении закона к конкретным правоотношениям (казуального толкования). Подобное разделение методологически давно признано, например, Верховный Суд РФ отделяет толкование в форме текстов Пленумов ВС РФ от формы обобщения судебной практики. Прецедент, являясь судебным решением по конкретному делу, относится именно к правоприменительной форме толкования закона. Перспективы российской интерпретационной концепции характеризуются дальнейшим развитием феномена прецедента толкования и обсуждением возможностей его трансформации в прецедент. Дискурс прецедентного права предоставляет возможность судье ссылаться на ratio decidendi предшествующего решения по аналогичному делу. Важным различием этой формы толкования является его нормативное значение (общеобязательность) в английской доктрине толкования закона и декларирование ограниченного воздействия (только на конкретных лиц в установленных случаях) в российской концепции.
3. В российской науке принято подразделять стадии толкования на уяснение и разъяснение. Для выработки современной методологии следует дополнить классификацию еще одной стадией, своего рода разъяснением при применении (толкованием-применением), наиболее точно соответствующим английскому понятию толкования в строгом смысле (construction). Каждой стадии толкования соответствуют вполне определенные цели. Человек в процессе своей жизнедеятельности прибегает к толкованию нормативных предписаний в различных целях: для собственного познания закона, его оценки на предмет возможности соблюдения и применения (толкование-уяснение); для разъяснения своего понимания нормы иным лицам (толкование-разъяснение); для правильного применения нормы в конкретных случаях (толкование-применение).
Л.С. Явич и П.Е. Недбайло высказывали точку зрения о толковании как едином процессе уяснения и разъяснения нормативных актов. По мнению В.В. Лазарева, «разграничение уяснения содержания правовых норм и его разъяснения оправдано лишь в методических целях, в целях наиболее полного анализа той или другой стороны в деятельности по толкованию»[497]. Современные исследования свидетельствуют о более подробном отношении как к стадии уяснения, зависящей от индивидуальных особенностей интерпретатора, так и к стадии разъяснения, которую некоторые авторы выносят за пределы собственно толкования нормативного акта. А.В. Слесарев полагает, что «разъяснение правовых норм является следующим за толкованием элементом механизма применения, имеющим свое содержание и форму, для которого характерным является доведение информации о результатах интерпретации до неопределенного круга лиц. Основное значение здесь приобретают вопросы изложения информации, ее характера и обязательности… Акты толкования представляют собой только внешнюю форму разъяснения и как отдельный элемент толкования рассматриваться не могут»[498]. В пользу относительной самостоятельности каждой из рассматриваемых ниже трех стадий говорит большое количество завершенных актов интерпретации на каждой из стадий. Например, акт уяснения водителем транспортного средства запрета на дальнейшее движение по этой улице может быть применен им в форме изменения маршрута движения. Дальнейшее разъяснение его когнитивного толкования иным лицам может отсутствовать. Акты разъяснения нормативного предписания, существующие в правовой природе, могут в дальнейшем не использоваться в правоприменительной практике.