Суд осуществляет толкование процессуальных норм, находясь сам под воздействием интерпретируемых норм, являясь субъектом правоприменительного процесса и стороной интерпретируемых правоотношений. Судья как интерпретатор обладает субъективными правами и несет юридические обязанности участника процесса[516], он заинтересован не в любом обусловленном законом и фактическими обстоятельствами результате по делу, а только в том, который принесет ему личное и профессиональное удовлетворение. Мнение о том, что «весь нормативный материал объективно реален и не зависит от конкретных субъектов, познающих их смысл»[517], не учитывает значение человеческого фактора в правореализации. Процесс толкования закона следует рассматривать в совокупности объективных и субъективных аспектов. Несомненно, интерпретация есть «специальное познание, имеющее научную основу при исследовании нормативного предписания»[518], но в интерпретационном акте правовая действительность всегда отражается через субъективное, личностное восприятие. Интерпретативный метод подчеркивает влияние индивидуальных факторов на процесс толкования закона, позволяя выявить закономерности и взаимообусловленности объективного и субъективного.
Прецедентный способ толкования основан на использовании официальных интерпретационных актов, содержащих так называемый прецедент толкования. Следует отличать прецедент толкования от прецедента в строгом значении. Прецедент толкования – акт толкования норм закона, имеющий обязательную либо рекомендательную силу для правоприменителей. К субъектам формирования прецедентов толкования принято относить законодательные и некоторые исполнительные органы публичной власти, а также высшие суды государства: Конституционный Суд РФ, Верховный Суд РФ, Высший Арбитражный Суд РФ.
Прецедент в строгом значении (судебный прецедент) – акт применения норм права, разрешающий конкретный казус, содержащий толкование нормативных актов применительно к рассматриваемым правоотношениям, имеющий обязательную либо рекомендательную силу в аналогичных случаях. Прецедент в строгом значении отрицается российским законодательством и концепцией толкования. Несмотря на то, что научно-практические дискуссии подчас обсуждают перспективы развития прецедента, в действительности речь в большей степени идет о развитии не прецедента, а прецедента толкования. Дискуссия о перспективах прецедента в России не может быть конструктивной без разделения предмета исследования на два вышеуказанных класса официальных интерпретационных актов. Существует также деление на правоустанавливающие и прецедентные, на нормативные и ненормативные интерпретационные акты. В упомянутых классификациях правоустанавливающие (нормативные) интерпретационные акты рассматриваются как источники права, к ним можно отнести акты аутентического и делегированного толкования, содержащие уточнения и конкретизацию законодательного установления.
По мнению А.М. Эрделевского официальное аутентическое толкование само по себе является законом[519]. В.Н. Хропанюк в качестве
примера аутентического толкования приводит «разъяснение Президентом Российской Федерации изданных им указов»[520]. Е.Б. Абдрасулов считает, что «правотолковательная функция становится для парламента насущной необходимостью… Толковать законы должна та ветвь власти, которая их принимает. Если исходить из определения официального толкования, то аутентичное толкование, которое, безусловно, является официальным, никаких специальных полномочий не требует. Парламент может и должен осуществлять толкование принятых им законов без какого-либо законодательного подтверждения, и это толкование будет являться официальным. Следует лишь выработать процедуру толкования с учетом того, что Парламент РФ является двухпалатным»[521].
Формой выражения и закрепления прецедентов толкования могут быть акты, содержащие мнения, рекомендации, заключения, разъяснения, решения и т. п. Примерами являются интерпретационные акты высших судебных органов: КС РФ, ВС РФ, ВАС РФ. Л.Н. Гранат, О.М. Колесникова, М.С. Тимофеев понимают под актами официального толкования вспомогательные правовые акты, выражающие содержание уже существующей нормы права в целях ее эффективной реализации[522]. По мнению В.В. Тарасовой, акт официального толкования права – это вспомогательный правовой акт, существующий наряду с общенормативными и индивидуальными нормативными актами, что связано со спецификой осуществляемых им функций[523].
Прецеденты толкования направлены на уточнение, конкретизацию, разъяснение действующего законодательства, способствуют его адекватной реализации. В российской науке и практике не существует единообразия в мнениях о формах, названиях и структуре актов прецедентного толкования. Это приводит к необосно-
ванному разнообразию интерпретационных актов рассматриваемого типа. С.В. Бошно обращает внимание на существование в научной литературе разнообразных наименований таковых: Постановления Пленума, решения по принципиальным делам, любое судебное решение и т. д.[524]
Природа прецедентов толкования требует дальнейшего изучения, выработки классификации видов прецедентных интерпретационных актов по субъектам, установления соотношения с нормативными правовыми актами, правоприменительными актами, прецедентами. Прецедентное толкование является наиболее перспективным способом толкования нормативных актов в Российской Федерации.
В российской науке рассматриваются и другие способы толкования закона. Следует обратить внимание на достаточную условность как классификации российских способов толкования, так и английских подходов к толкованию. В ходе интерпретации закона при определенных условиях могут применяться одновременно либо последовательно несколько способов толкования. Толкование – это, в первую очередь, мыслительный, познавательный процесс, способы толкования для разных нормативных предписаний могут иметь неодинаковое значение. В английской доктрине толкования принято начинать интерпретацию с буквального подхода, в российской концепции – с грамматического, после которого не существует очередности способов интерпретации закона, «происходит использование способов по спирали»[525]. При высоком качестве законодательной техники грамматического толкования может оказаться вполне достаточно для адекватного толкования. В этом случае другие способы интерпретации права будут лишь уточнять результаты и проверять полученные выводы.
Многие исследователи выделяют в качестве самостоятельного логический способ толкования. Л.В. Соцуро считает, что логический способ толкования права «как специфический инструментарий открывает сущность и ясность толкуемой нормы… То, что другие способы толкования права содержат логику действий и операций, не является основанием для растворения логического способа толкования в других способах. Он самостоятельно решает уяснение и разъяснение смысла толкуемой нормы при помощи логических приемов, обеспечивающих его автономность»[526]. Х.И. Гаджиев, являясь сторонником самостоятельного значения логического способа, указывает на необходимость учета специфики изложения «мысли законодателя в тексте закона, содержащем образные выражения, адресованные массовому правосознанию…»[527]. По мнению А.М. Эрделевского, «только в случае невозможности или недостаточности применения грамматического и логического способов толкования, применяется систематический способ толкования»[528]. А.В. Поляков определяет логический способ толкования как использование логических приемов (логическое преобразование, сравнение, анализ, синтез, абстрагирование, обобщение, индукция, дедукция, аналогия) и логических законов (тождества, непротиворечия, исключенного третьего, достаточного основания) для уяснения смысла правовой нормы[529].
Выделение логических правил и приемов в самостоятельный способ не должно исключать эти инструменты из познавательного процесса интерпретатора при использовании грамматического, систематического, целевого, интерпретативного и прецедентного способов толкования. Если приемы логики используются при всяком толковании нормативного акта, то теряется смысл выделения логических правил в самостоятельный способ толкования и обособление его от остальных. Юридическое мышление, в рамках какого бы способа толкования оно ни производилось, есть всегда логическое мышление, использующее весь спектр логических и аргументативных практик. С.И. Вильнянский определяет логическое толкование как совокупность систематического и телеологического способов интерпретации[530]. М.Д. Шаргородский считает логический способ совокупностью систематического и исторического способов[531].