О’Брайен больше часа просидел в своем кабинете с неизвестным молодым человеком, после чего окружной прокурор незаметно вывел его через боковой выход – подальше от любопытных глаз участников утреннего сборища репортеров. В какой-то момент во время встречи О’Брайен послал за справочником города Троя, а позже вызвал Дункана Кея, который присоединился к обсуждению. Несмотря на самые благие намерения следователей, представители прессы все же смогли взглянуть на этого таинственного гостя, хотя и издалека: он был среднего роста и с песочными усами. Никто не смог связать его с этим делом.
Когда пресса узнала от О’Брайена о тайной встрече с незнакомцем, окружной прокурор признал, что человек, с которым он разговаривал тем утром, был связан с делом, но не стал вдаваться в подробности и категорически отказался раскрыть его личность. Никаких последующих сообщений об этом загадочном допросе так и не последовало.
«Таймс Юнион» пришла к следующему выводу: «В другие дни офицеры охотнее всего рассказывали, что они собирались делать и куда направлялись, но сегодня заявили, что не знают о своих передвижениях. После того как журналисты покинули офис окружного прокурора, детективы и офицеры были вызваны в кабинет мистера О’Брайена. Далее они покидали здание поодиночке и расходились в разных направлениях».
Казалось, в деле Хейзел Дрю произошел еще один драматический поворот. Кто был тот незнакомец, личность которого О’Брайен так тщательно скрывал? И почему окружной прокурор так не хотел, чтобы его вообще видели?
Однако каким-то образом эта история затерялась среди заголовков. Из многочисленных газет, проявлявших интерес к этому делу, только «Таймс Юнион» потрудилась ее осветить.
* * *
Уильям Клеменс, который вел собственное параллельное расследование убийства Хейзел, также зацепился за историю семьи Хоффей и 22 июля поговорил с Уильямом Шайном, владельцем конюшни, в которой Уильям Кушинг арендовал экипаж, чтобы отвезти свою подругу на прогулку в Сэнд-Лейк вечером 7 июля. Клеменс сообщил, что Шайн рассказал ему о любопытном инциденте, произошедшем накануне вечером.
В понедельник вечером, 6 июля, в 19 часов раздался телефонный звонок с просьбой немедленно выслать повозку на Седьмую улицу и Конгресс-стрит. Мистер Шайн сказал звонившему, что ему придется лично прийти в конюшню. Через несколько минут появился незнакомец, представившийся Д. Шалтусом, который и уехал на заказанном экипаже. Он вернулся только после полуночи. В Трое нет человека по имени Шалтус, и ни в одном из отелей в понедельник, 6 июля, не было человека с таким именем.
Перекресток, на который звонивший попросил доставить экипаж, находился менее чем в квартале от Седьмой улицы, 1617, адреса Джозефа Дрю, брата Хейзел, и Евы Дрю, жены Джозефа, которая также была одной из ближайших подруг Хейзел. Это было то самое место, где Хейзел и Минни оставили чемодан в субботу, 4 июля, перед посещением праздничных мероприятий в парке Ренсселер, и куда они вернулись позже в тот же день, чтобы забрать его.
Могла ли Хейзел провести ночь на понедельник, 6 июля, в доме своего брата и невестки? Джозеф и Ева настаивали на обратном.
Но Джозеф действительно поднял шум, когда во вторник, 21 июля, сообщил властям, что Хейзел отправилась на прогулку за несколько часов до своей смерти с мужчиной, который нанял коляску в одной из конюшен в Трое, и что молодой человек вернулся в Трою один. К сожалению, из отчетов не ясно, каким источником пользовался Джозеф или он просто повторял информацию, которая уже циркулировала после рассказа Хоффея.
Клеменс сбежал из Трои вскоре после этого сообщения и поэтому не следил за таинственным Д. Шалтусом, хотя и намекал, что это тот же самый человек, который снова выехал в экипаже на следующий вечер. Интересно отметить сходство между именами Шалтус и Шатцле, а также то, что Клеменс иногда замалчивал некоторые факты ради броского заголовка. Так, может быть, Шатцле и Кушинг имели обыкновение выезжать за город?
Детективы продолжили охоту за призрачной каретой, прочесывая конюшни Троя, Олбани и окрестности Сэнд-Лейка. За исключением первой находки у Шайна, в их сети не попало ничего.
По целому ряду причин детективы сосредоточились на Олбани как на вероятном источнике таинственной кареты. Дорога, на которой Хоффеи увидели припаркованный у обочины экипаж, вела к Гласс-Лейк-роуд, которая была самым коротким маршрутом в Олбани. К тому же Генриетта Робертсон недавно показала, что видела, как Хейзел направлялась на поезд в Олбани, когда они встретились на Юнион-Стейшн днем 6 июля.
Кроме того, детектив Кей руководил поисками неназванного мужчины на фотографии, недавно обнаруженной среди вещей Хейзел, что привело его в столицу. Клеменс предположил, что фотография была подброшена следователями, чтобы сбить репортеров со следа настоящего убийцы. Молодой человек на фотографии выглядел не старше двадцати одного года, у него было гладкое круглое лицо, увенчанное густыми волосами песочного цвета. Он был хорошо сложен, хотя в его лице не было ничего особенно примечательного.
Фотография, казалось, совпадала с описанием супругами Хоффей человека в экипаже. Пресса согласилась с заголовком «Баффало энквайерер», в котором говорилось: «Фотография убийцы в сундуке – таинственный незнакомец, нанявший экипаж, оставляет фотографию».
Найдя в Трое фотографа, который сделал снимок, Кей 23 июля разыскал молодого человека в Олбани: Ф. В. Шлаффлин, упаковщик, познакомившийся с Хейзел тремя годами ранее на катке в парке Ренсселер. Эти двое поладили, и в тот вечер Шлаффлин проводил Хейзел домой.
– Когда вы видели ее в следующий раз? – спросил Кей.
– Так, дайте-ка подумать. Она пригласила меня навестить ее еще раз, и я принял предложение. Такая милая девушка… У нее была чудесная улыбка.
Кей подался вперед, предчувствуя возможную романтическую связь.
– И к чему это привело? После того как вы приняли ее приглашение?
– Ну, она была очень разборчива относительно того, в какую ходить церковь, так что в Трое мы всегда ходили в ее церковь. Хейзел оказалась леди во всех отношениях, и я всегда относился к ней как к леди.
Шлаффлин сказал, что их дружба просто угасла со временем без всякой особой причины, как это часто бывает в юных дружеских отношениях. Он утверждал, что не видел Хейзел два года, и высоко отзывался о погибшей девушке, но был удивлен, узнав, что у нее есть его фотография.
– Наверно, это я дал ей этот снимок. – Он пожал плечами. – Хотя и не помню, чтобы делал это.
Разговор подошел к концу. Кей подумал, что Шлаффлин, похоже, больше печалится из-за убийства Хейзел, чем из-за чего-либо еще.
Этот парень, решил он, не убийца.
* * *
В то время как перспективы найти двух мужчин и экипаж, которые Хоффеи видели 7 июля, казалось, близились к нулю, самой семье удалось остаться в заголовках газет с другой историей, которая бросила тень подозрения теперь уже на дядю Хейзел. «Тейлор снова на переднем плане»,