— Да, — неуверенный шаг в сторону, поближе к перилам и подальше от меня. Гребаное расстояние, которое она не готова преодолеть, убивает. — Представляешь, отец не знал о махинациях своей жены. За его спиной мачеха умудрилась спеться с твоей мамой и все провернуть. Но самое удивительное во всей этой ситуации то, что отец не раскаивается. Когда обо всем узнал, он просто сказал «не мое дело, разбирайтесь сами». Ему плевать на меня! — выплевывает, отворачиваясь.
Сжав крепко кулаки и губы, я вспоминаю прошлое. Аля любила отца, хотя он не любил ее. Редкостный мудак, с которым мне удалось однажды увидеться. Честное слово, я бы выбил из него дурь при первой же встрече, если бы она не влезла между нами. До того сильно чесались кулаки.
— Вот дерьмо, — цыкаю языком, делая шаг к ней.
Она не смотрит на меня, перед ней свадебная арка и накрытые столы. В углу — музыканты в бордовых фраках. Когда они появились, черт его знает. Не хочу задаваться этим вопросом, здесь есть кому над этим подумать.
Сейчас для меня важна только она.
Подхожу к Але, нагло кладу руки на талию, стискиваю и прижимаю к себе. Носом утыкаюсь в макушку и делаю спасительный вдох. Моя! Как же я по ней скучал эти две недели, как мечтал обнять и поцеловать. С ума сойти можно.
— Антон, — выдыхает, ногтями впиваясь в запястья и пытаясь выбраться из прочного плена моих рук.
Расслабляю объятия, позволяя крутануться и оказаться лицом ко мне. Даю возможность нам обоим собраться с духом, взглянуть друг другу в глаза и послать все к черту. Опустить барьер, разрушить стену, что она успела возвести между нами.
Пальцами приподнимаю подбородок, встречаюсь с глазами цвета неба и тону, как раньше. Чувствую, как меня волнами желания уносит на дно, затягивает в самую гущу. Беспощадную.
Я по-прежнему болен ею.
— Антон, не надо, — шепчет, обдавая горячим дыханием мои губы, когда между нами остается меньше миллиметра.
Прикрываю глаза, на миг замирая. Сейчас или никогда, напоминаю себе, что сдаться — это последнее, что мне нужно сейчас. Я все прекрасно помню. И то, что обещал себе выждать время, и то, что напирать на Алю чревато последствиями.
Руки каменеют на хрупкой талии, губы тянутся к ней. Во мне все противится тому, чтобы отпустить ее.
— Слушай, я есть хочу, — выдыхаю, губами касаясь виска.
Не смотрю в глаза, не могу. Чувствую, что, оказавшись в омуте ее глаз, не смогу сдержаться. Мне нужно время, чтобы прийти в себя и проработать план по подходу к столь строптивой и пугливой Але.
— Да, конечно.
Мы практически спускаемся на нижнюю палубу, когда Аля резко тормозит на нижней ступени. Останавливаюсь рядом, бросаю в ее сторону любопытный взгляд. Она с удивлением оглядывается по сторонам, будто только что заметила всю красоту, что для нас подготовили ребята. А в том, что это сделали они, я не сомневаюсь. Все они как сквозь землю провалились, стоило Але перешагнуть порог парома. Да и на сообщение не торопятся отвечать.
— Давай сюда.
Беру за руку и уверенной походкой направляюсь к центральному столу.
— Ты уверен, что нам сюда? — неуверенно, немного запинаясь, произносит Аля.
— Уверен, — киваю, выдвигая стул.
Аля смущается, чувствует себя неловко, заставляя меня на старости лет волноваться, но все же берет себя в руки и, смущенно улыбнувшись, садится за стол. Мы погружаемся в легкую беседу ни о чем. Никто из нас не затрагивает тему «мы» — аккуратно обходим ее стороной. В основном говорим о сыне, его интересах и планах на будущее. Большую часть из них я уже знаю, поэтому просто киваю и предлагаю реализовать часть из них. Предсказуемо — Аля против. Но это временно.
Официанты приносят горячее, разливают по бокалам игристое. Я смотрю на нее, боясь упустить важное. Знаю, чувствую, что любит. Но боится, что снова предам. Она понимает, что никто из нас не виноват в том, что случилось с нами в прошлом. Изменить его мы не в силах.
Разве только будущее.
— Да куда же все запропастились? — шепчет, убирая телефон.
— Забудь о них, — удивленный взгляд цвета неба и приподнятые уголки соблазнительных губ заставляют засмеяться в голос. Забавная. — Хотя бы сейчас. Тебе… со мной плохо?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Сердце замирает, ожидая ответа. Если она скажет «да» или пустое, ничего не значащее и расплывчатое «не знаю», отвечаю — я сдохну.
— Мне с тобой хорошо, — выдыхает, расплываясь в счастливой улыбке и сжимая мои пальцы.
Не выдерживаю, подрываюсь, пальцами путаюсь в прическе и тяну к себе. Жадным поцелуем припадаю к манящим и желанным губам. Языком размыкаю губы, проскальзываю внутрь. Мычу, рычу и не спешу выпускать из долгожданных объятий. Она моя и только моя!
Всегда была моей!
Слово «дом» обрело новый смысл.
— Вы готовы? — прекрасный момент нарушает тихо подкравшаяся женщина.
— К чему?
— Как к чему? К выездной регистрации.
Эпилог
Чувствую себя рыбой, выброшенной на берег.
Рот отрыт, глаза распахнуты. В таком шоке я давно не пребывала. Или никогда. Совсем никогда. И что со всем этим делать я, положа руку на сердце, не представляю. Испуганно оглядываюсь по сторонам, но, кроме музыкантов, регистраторши и Антона, что сидит напротив и смотрит на меня с улыбкой и сладостным предвкушением в глазах, никого не вижу.
Он ни капельки не удивлен тем, что творится на его глазах.
— Это все ты сделал? — шиплю, наклоняясь к нему.
— Нет, — сложив на груди руки, прикусывает большой палец и улыбается, словно котяра.
Не верю.
Слишком довольным он выглядит в данный момент. Его ничего не смущает и ничего не пугает. Это наводит на мысль, что он знал, ну, или догадывался обо всем. И ничего не сделал, чтобы прекратить этот спектакль.
Запрокидывая голову, заливаюсь звонком смехом. Еще немного, и у меня начнется истерика. От счастья и его безграничной наглости, которая не знает границ. Сколько себя знаю, Антон всегда шел вперед, я не знаю ни одного случая, когда бы он останавливался перед поставленной целью или сдал назад. Он всегда добивается своего.
И этот раз не исключение.
Он решил добиться меня! Вернуть туда, где мне самое место.
Успокаиваюсь, осматриваюсь по сторонам. В глазах рядит от блеска, сказочного сияния. Ожившая картинка из моего дневника завораживает взгляд. Я с восхищением рассматриваю каждую деталь, ахаю при виде учтенных мелочей. Не верю, что он все это провернул.
— Уважаемые, брак регистрировать, или я могу быть свободна?
Вздрагиваю, слыша голос регистраторши и вопросительно смотрю на Антона. Ни один мускул не дрогнул на его лице, ни капельки сомнения не промелькнуло в любимом взгляде. Он встает, уверенной походкой подходит ко мне и протягивает руку. Смотрю на мужскую ладонь, чувствую, как по телу пробегает волна дрожи и меня охватывает необъяснимое желание вложить свою руку в его. Сильную и уверенную.
Я понимаю, что назад пути нет.
Медленно поднимаюсь из-за стола, вкладываю пальцы в его ладонь и словно в тумане следую за ним в наше счастливое будущее. В том, что оно будет счастливым, я уже не сомневаюсь. Уверена, что он сделает все, чтобы я не плакала по пустякам, а наш сын не переживал из-за того, что у него что-то не получается.
Мы останавливаемся около арки, украшенной зеленью, белоснежной органзой и хрусталем. Антон кладет руку на поясницу, притягивает к себе и заглядывает в глаза. Я смотрю на него, вдыхая любимый аромат и радуясь.
— Если не готова, мы можем все отложить, — звучит тревога в его голосе.
— Нет-нет, — трясу головой, ногтями впиваясь в широкие плечи, прикрытые пуловером. — Я готова. Давно готова.
Понимаю это только сейчас, стоя с ним в обнимку. Над головой ночное небо, миллиарды звезд, за спиной — музыканты и никого. Наши друзья до сих пор не появились, да и не нужны они мне сейчас. Главное — это он!
Он открыл для меня мир истинной любви, научил чувствовать и верить в себя. Я жила без него больше десяти лет, но теперь все это в далеком прошлом. Он здесь, рядом со мной, и с нетерпеньем ждет ответа.