Подруга детства моего.
— Лулу?
Зову девушку, привлекая внимание.
— Чего тебе, сказочник?
Вот вредина.
— Отец вторую неделю к нам не приезжает, а если приезжает, то только за мной.
Давай же, генератор нелепых идей, выкинь очередной фортель, чтобы я повелся.
— Может, он просто не хочет, чтобы тетя Аля лишний раз страдала?
Бинго!
И как я, дурак, до этого не додумался?
Смотрю на Лулу внимательным взглядом и прям чувствую, что да. Она права. Хотя чего это я удивляюсь?
— Может, и так, — задумываюсь над ее словами и погружаюсь в глубокие раздумья. Срочно нужен план, чтобы немедленно свести двух глупых, но ужасно влюбленных в друг друга людей. Не понимаю, почему они ведут себя как чужие, когда при встрече что у одного, что у другой глаза горят. — Слушай, а давай обманем их?
Лулу замирает, постепенно тормозит качели и, приподняв бровь, кидает на меня удивленно-задумчивый взгляд.
— Допустим, — кивает, снова раскачиваясь. — И как мы это сделаем?
Молчу.
Лулу задала вопрос, на который у меня просто нет ответа. Оглянувшись по сторонам и не найдя ничего для себя интересного, поднимаю голову в поисках радуги. Не могла она так быстро раствориться. Чудо природы нахожу за зданием дома культуры, точнее, остаток. Красочный мост почти растворился на фоне ясного неба. Но даже малая его часть, конец или начало, дарят удивительное чудо. Настолько удивительное, что идея «примирения» моментально приходит в голову.
— Ну, с корабля они вряд ли сбегут, — загадочно улыбнувшись, кидаю хитрый взгляд на Лулу.
Ее нереально большие зеленные глаза становятся еще больше. В них появляется такой любимый мною азарт и то, что я часто называю: «Лулу, о нет. Это будет катастрофа!»
И о да. Это будет двойная катастрофа.
— Предлагаешь устроить свидание на корабле?
— Ага, и свадьбу сразу, — довольно улыбаюсь. — Только на пароме.
— Прости? — глаза цвета лета ошеломленно впиваются в меня, заставляя в груди все ликовать. — Ты сейчас серьезно?
Киваю и прыгаю на соседние качели. Несколько лет назад я нашел мамин дневник, она до сих пор не знает, что я прочел его от корки до корки и знаю про все ее мечты.
— Помнишь, я года два назад говорил, что родители хотели отметить свою свадьбу на пароме вместе с друзьями. А еще я видел такое в каком-то молодежном фильме, с тобой вроде и смотрели его.
— Это невозможно, — смеясь, подскакивает на месте Лулу.
— Чей-то невозможно? — окидываю с ног до головы насмешливым взглядом девчонку. — Как по мне, то все очень даже возможно. Сложно, но возможно.
— Антон, это выходит за рамки допустимого! — пытается остановить меня подруга, но слишком поздно. Мысли, словно «Сапсан», несутся вперед. В голове частично даже наметился план безумных действий. Конечно, придется воспользоваться мощью тяжелой артиллерии, но думаю «она» не будет против. Это самая артиллерия.
— Да о каких рамках ты говоришь? Я с мамой до сих пор на ножах, она отказывается понимать меня, а я ее. Отец держится от нее на расстоянии. Со стороны кажется, что все хорошо, но на самом деле нет. Прав дядя Матвей, родители оба слишком уперты, и им срочно нужно помочь. И да. Я семью хочу! И раз эти двое не могут сделать все сами, значит, нужно им помочь.
— Как мы это организуем? — вздохнув, с недоверием произносит Лулу.
— У папы есть шикарные друзья, которые готовы в лепешку расшибиться, только бы он не словил депресняк, — подмигиваю ошеломленной Лулу и достаю из кармана толстовки новый телефон, чтобы набрать номер одного из дружков отца.
— Ты молодец, — Лулу целует меня в висок и улыбается. — Горжусь тобой, — треплет прическу, заставляя вскочить с качелей и отпрыгнуть назад. Ненавижу такую ее ласку, но все равно чаще позволяю, чем запрещаю это делать.
— Дядя Матвей, нужна ваша помощь, — произношу, слыша в ответ простое и уверенное «Да».
30. Алевтина
Жизнь, однако, коварная штука. Сюрпризы подкидывает только так, была бы лопата и время, чтобы их разгребать. Желательно без последствий. Но, как показал мой жизненный опыт, это не про меня. Три раза ха-ха и еще столько же. Еще подростком я поняла, что в этом мире за место под солнцем нужно бороться, зубами грызть, если понадобится.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Что, в принципе, я и делала, пока в моей жизни не появился Антон. А потом как завертелось, как закрутилось.
На протяжении долгого времени я не могла прийти в себя. Поверить, что все это происходит со мной. С нами. Шли годы, летели дни — мы учились жить без него. Я училась. В какой-то момент начала думать, что меня в этой жизни уже ничем не удивить. Как же я ошибалась…
Жизнь в очередной раз подкинула сюрприз.
Я едва удержалась на ногах, когда услышала ее голос, пока спускалась с крыльца, чтобы собрать ягод для пирога. Сын любит пирог с клубникой, но еще больше он любит, когда к теплому, еще не остывшему пирогу прилагается несколько шариков пломбира. Весь в отца пошел, Антон тоже любит теплое с холодным.
Ох, лучше бы я упала.
Я уже и не надеялась услышать ее голос вновь.
Лика.
Наша дружба прекратилась после аварии. Немного позже, когда узнала, что больше никогда в жизни его не увижу, я не только потеряла себя, но и приняла скоропостижное решение исчезнуть. Трусливое решение. Я хотела сбежать, никому ничего не сказав. Наивно думала, что так мне станет легче. На подсознательном уровне я догадывалась, чувствовала раненой душой и разбитым сердцем, что не справлюсь. Сломаюсь, если увижу ребят из группы, из его ближнего окружения.
Тогда я просто сбежала, прихватив с собой самое ценное.
Нашего сына.
А сейчас расплачиваюсь за это сполна. Пошла вторая неделя, как Антон держит между нами дистанцию и ни под каким предлогом не собирается ее нарушать. Я пыталась с ним поговорить, делала первый шаг, чтобы помириться, но он словно не слышит меня. Хочется верить, что это обида. Но это не так… Если копнуть глубже, станет ясно, что я очень сильно его обидела. Предала нашу любовь. Ту самую, что берегла годами и наивно верила в ее воскрешение.
Я ее угробила.
Прав был Антон — я убила нас.
Именно поэтому он со мной не разговаривает, избегает. И непонятно, есть у нас будущее или нет. В далеком прошлом был подобный случай, я струсила и поступила глупо. Антон, как настоящий рыцарь, взял все в свои руки, а потом всыпал мне таких люлей, что впору было обижаться мне, а не ему. Он нормально не разговаривал со мной больше недели. И все из-за чего? Правильно. Из-за моей трусости. И чего греха таить? Идиотской глупости.
А ведь мне было, что сказать ему. Я хотела извиниться, пыталась, а он не слушал.
В этот раз все повторяется. Словно я попала в прошлое, и, чтобы добиться желаемого, мне предстоит пройти десять кругов ада в лице холодного и недовольного Антона.
Взяв в руки телефон, я честно собиралась позвонить ему и попросить о личной встрече. Я готова поговорить, готова его выслушать, но не готова признаться ему в своих страхах. А их очень много. И все они, словно пчелы, жалят и причиняют адскую боль.
Вдохнув, снимаю блокировку, но не успеваю набрать номер. На экране высвечивается набор незнакомых цифр. Недовольно нахмурившись, смотрю на номер и пытаюсь вспомнить, кому он принадлежит. Память у меня хорошая, цифры я люблю, но все равно номер незнакомый. Раньше я никогда не отвечала на звонки с номеров, что не внесены в записную книжку телефона, на то были причины. Но работа внесла свои коррективы. Мне пришлось приучить себя отвечать на звонки.
Устало вздохнув, провожу пальцем по зеленой кнопке и отвечаю на звонок.
— Здравствуй, Аля. Прости, что звоню в такую рань, но мне очень нужна твоя помощь, — раздается на том конце провода бодрый голос девушки.
Девушки, которую я не надеялась увидеть в ближайшее время.
Останавливаюсь, до побелевших костяшек сжимаю несчастную миску и затуманенными от непролитых слез глазами смотрю в глубь сада. Перед глазами все расплывается, картинка теряет четкость, и сердце сжимается от боли. Я понимаю, что плачу. Слезы катятся из глаз одна за другой, я не спешу их стирать. Душа разрывается на части, напоминая о прошлом.