class="p1">Будем в порту по часам!
Так ему — сукину сыну,
Пусть выбирается сам!
И мой корабль от меня уйдет –
На нем, должно быть, люди выше сортом.
Впередсмотрящий смотрит лишь вперед –
Не видит он, что человек за бортом.
Я вижу — мимо суда проплывают,
Ждет их пр-риветливый порт, –
Мало ли кто выпадает
С главной дороги за борт!».
Роман пел не так, чтобы уж совсем ужасно, а вполне даже сносно, да и основная суть этой замечательной песни заключались отнюдь не в напеве, а исключительно в словах, но, не смотря на это, спев три куплета, он остановился. Душевный порыв, вызвавший его пение, поутих, и он трезво рассудил, что Дульцов, прекрасно знающий эту песню, наверное, не горит желанием слушать ее сейчас, тем более в его голом исполнении, не приправленном ни звуками гитары, ни хотя бы аудиозаписью.
Вскоре участок неба впереди начал постепенно увеличиваться. Уже через несколько минут друзья выехали из леса, и их взору предстала широкая равнина, которая раскинулась во все стороны на многие километры до самого горизонта. Вокруг невозможно было найти ни деревца, ни холмика, ни какого-либо водоема — только дорога одиноко тянулась все дальше и дальше. Но на фоне всего этого однообразия имелось, однако же, кое-что, моментально приковавшее к себе внимание обоих друзей — вдалеке к трассе примыкало какое-то небольшое строение.
— Наконец-то цивилизация, — сказал Дульцов, оживившись и заметно повеселев. — Хорошо бы это был магазинчик или кафе — я бы с удовольствием купил что-нибудь поесть.
Он в нетерпении прибавил машине ходу, и они начали быстро приближаться к строению, которое, к заметной радости Дульцова, при ближайшем рассмотрении оказалось заправочной станцией. Довольно быстро достигнув заправки, друзья остановились возле нее на стоянке.
— Ты идешь? — спросил Дульцов у Романа.
— Нет, я тебя здесь подожду.
— Будешь что-нибудь?
— Да. Возьми мне какой-нибудь чебурек или пирожок. И попить.
— Хорошо, — ответил Дульцов, направляясь в здание заправки.
Роман вышел из машины вслед за другом. Когда он оказался на улице, прежние чувства воодушевления и эмоционального подъема, усилились в нем многократно. Он сладко потянулся, разведя при этом руки в сторону, выгнув спину, закинув голову чуть назад и подставив лицо прямо под теплые лучи, исходящие от сияющего высоко на небе солнца. Щурясь, Роман с удовольствием ощущал сейчас на своем лице легкий теплый, но в то же время освежающий летний ветерок, радуясь представившейся возможности размять свои конечности, занемевшие от многочасового сидения в одном и том же положении. Всласть растянув затекшие мышцы, он закрыл дверцу машины и осмотрелся вокруг, сохраняя открытое и счастливое выражение лица.
Справа от Романа находилось одинокое двухэтажное здание заправочной станции, воплощавшее в себе всю ту «цивилизацию», которой так обрадовался Дульцов. Здание было большое, двухэтажное, полностью обшитое синими пластиковыми панелями и рассчитанное на приличное количество посетителей, которые, судя по наличию второго этажа, могли здесь не только покушать, но и переночевать. Заправочные колонки находились тут же перед зданием, а сам Роман стоял сейчас на широкой, отсыпанной щебнем площадке, которая играла роль стоянки для остановившегося транспорта. Кроме автомобиля Дульцова на ней находился еще один легковой автомобиль и три грузовика. Площадка же была таких больших размеров, что спокойно могла вместить раз в десять больше транспорта и от этого казалась сейчас особенно пустой. Больше здесь не было ничего, только везде, куда не посмотри, и справа и слева, были одни бескрайние поля, отдыхавшие от засева вот уже несколько десятилетий и успевшие за это время по самую человеческую грудь зарасти травой и сорняками.
Обернувшись кругом, Роман возвратился в свое первоначальное положение и не без удивления заметил, что со стороны дороги прямо по направлению к нему шла цыганка с двумя бегущими рядом маленькими ребятишками. Он с любопытством уставился на них, несколько растерявшись от столь неожиданного появления. Цыганка с детьми шла уже так близко, что Роман отчетливо мог их разглядеть. Это была женщина очень низкого роста в длинной грязной и засаленной юбке, поверх которой висела кофта, завязанная сзади на талии за рукава. Сверху на ней была одета блузка какой-то леопардовой расцветки — бледно-желтая с черными пятнами, а волосы были собраны и покрыты платком. Вся одежда на ней была по-цыгански яркой и аляповатой, сплошь испещренная рисунками и узорами, преимущественно черного и зеленого цветов. Шла она уверенно, поднимая своей юбкой небольшое облако пыли, которое шлейфом тянулось сзади. Сопровождали цыганку два мальчика лет по шесть отроду, одетые в рваное трико, сандалии на босу ногу, и некогда белые, а сейчас совершенно серые майки, с черными пятнами на них. Темненькие, чумазые, с длинными кудрявыми и грязными волосиками, они бегали вокруг нее, играясь друг с другом и болтая что-то по-своему.
Цыганка держала в руке пустую пластиковую канистру, и, подойдя к Роману почти вплотную, сразу обратилась к нему:
— Здравствуй, красивый!
— Здравствуйте, — ответил ей Роман, продолжая светиться в улыбке.
Всем своим видом Роман излучал уверенность: деловито подбоченившись обеими руками, он твердо стоял на ногах, чуть расставив их в сторону, выпрямив спину, расправив плечи и приподняв подбородок несколько вверх.
— Слушай, — тут же завела цыганка, — я тебя попрошу: помоги мне, а? Бензин закончился у нас на дороге, — с этими словами она кивнула головой в сторону трассы, — муж у машины остался… я, вот… сюда пошла. А денег-то нет… Помоги, милый.
Услышав от цыганки просьбу помочь, да еще и после того, как она посетовала на отсутствие денег, Роман испытал очень неприятные чувства, подобные тем, которые рождаются у человека, когда прямая и бестактная просьба собеседника застигает его врасплох, не оставляя более менее приемлемого выбора. Вот и сейчас Роман, не имея ни малейшего желания отдавать свои деньги цыганке, которую он видел впервые в жизни, в то же самое время не хотел показаться безучастным к проблеме женщины с двумя детьми. Альтернативой оставалось только наврать, что у него совсем нет денег, но это тоже был не самый лучший вариант, потому что из его уст это звучало бы сейчас совершенно неубедительно, да и к тому же, тогда он становился обманщиком уже в собственных глазах. Ситуация, как и всегда в таких случаях, была щекотливой, и создавала перспективу оставить после себя неприятный осадок в душе Романа. Но его замешательство продлилось всего секунду, прежде чем собеседница сама избавило его от затруднительного выбора.
— Дай бензина немного, — сказала цыганка и протянула Роману пустую канистру.
Поняв, что цыганка просит не деньги, а топливо, Роман тут же почувствовал радостное облегчение. Он понял,