то, что обещал ей Тацио, начинало постепенно сбываться.
Со сбоями в осуществлении. С разработкой альтернативных решений. С непредвиденными дополнительными затратами. С потерей драгоценного времени. С новыми сбоями, еще более массивными. С новыми затратами, еще гораздо разорительными.
С первыми робкими результатами. С результатами, внушавшими слабый оптимизм. С ошеломительными, невероятными, нереальными результатами.
С новыми сбоями и прорывами. Тратами, расходами, обязательствами.
И неумолимым временем, которое никто, даже самый гениальный изобретатель-одиночка (как Тацио) или даже команда из ста шестидесяти высококлассных специалистов (как все те, кто трудился в ее стартапе, исполняя его волю), не был в состоянии повернуть вспять.
Временем, которого не хватало и которого не было.
Времени, которое могло в любой момент закончиться, – например, со смертью Тацио, который за прошедшие двадцать два месяца резко сдал.
…В один из вечеров, полулежа на кожаном диване, стоявшем в холле их стартапа, Васса лениво просматривала последние сообщения от Лиса. К ней подошел Элио (с некоторых пор снова отпустивший буйную золотисто-рыжеватую лесорубскую бороду) и уселся у нее в ногах. Васса, взглянув на него, вдруг поняла, что на мужчине лица нет.
– Что случилось? – выдохнула она, подпрыгивая. – Тацио?
Элио кивнул, а потом заплакал. Васса ринулась к нему, обняла его, прижала к себе.
И поцеловала.
Любовью – быстрой, жадной, такой острой – они занялись прямо на диване, зная, что работавшие допоздна на втором этаже сотрудники могли в любой момент появиться в холле и застукать их с поличным.
И это только раззадоривало их больше и больше.
Столь же внезапно, как и начавшись, наваждение закончилось, однако Васса поняла, что совершенно об этом не жалеет. И, прижавшись к вытянувшемуся на диване Элио, она боялась спросить, что же произошло. Однако он сам подал голос:
– У Тацио был приступ и клиническая смерть…
И снова заплакал.
А потом они вновь занялись любовью.
Над диваном виднелся лейбл их финансируемого Вассой стартапа: стилизованное графическое изображение двух макак, тянувшихся с дерева к отражению луны в пруду.
…Васса задавалась вопросом, кто же они теперь – любовники или по-прежнему брат гениального изобретателя и богатый инвестор?
Не исключено, что и то, и другое.
Тацио выкарабкался, однако, посетив его в клинике, куда он был доставлен на вертолете, Васса поразилась произошедшим переменам. А что, если он в самом деле умрет и проект не будет доведен до конца?
О чем она только думает! На кону стояла человеческая жизнь, а она размышляла о завершении проекта.
О завершении проекта, благодаря которому Лис может обрести цифровое бессмертие.
Наконец, когда его вывели из искусственной комы, то Тацио, используя голосовой синтезатор, сказал:
– Напугалась? Приношу свои извинения, я этого не хотел. Однако, думаю, нам еще рано прощаться, потому что у меня имеются кое-какие незавершенные дела.
После визита в клинику Элио вдруг сказал:
– Если он уйдет от нас, то у меня никого больше не останется. Ровным счетом никого…
Васса взяла его за руку и ответила:
– Но, быть может, у тебя буду я?
С этого все и началось. О своих новых отношениях они решили никому не говорить, в том числе и Тацио.
Однако провести его не удалось, и, когда они навестили его снова, он сам завел об этом речь, дождавшись, что брат выйдет из палаты, чтобы принести свой неизменный кофе:
– Он другой. Совсем не такой, каким я его знал все это время.
Васса же перемен не заметила, но Тацио было, конечно же, виднее.
– Вы что, теперь вместе?
Пришлось ввести в курс, и Тацио только заметил:
– Вы большие и знаете, что делаете. Только когда меня не станет, не бросай его. Он человек неплохой, хотя и слабый. Ему нужна поддержка.
Васса думала над тем, что связывает ее и Элио. Нет, отнюдь не только секс, который был чертовски хорош.
Но была ли это любовь?
И вообще, что бы сказал на это Лис? Однако Лису она ничего сообщать не стала, не могла же она написать: «Эй, Лис, привет, я уже достаточно давно сплю с Элио, ну, это тот, который Зорро».
Однако впервые за долгие месяцы, наверное, даже за годы, Васса поняла, что счастлива.
Наконец настал момент, когда Тацио самолично прибыл в Лиссабон и, доставленный в помещение их стартапа, познакомился со всеми, кто там работал. Васса отметила, с каким благоговением молодые (и не очень) бородачи относились к нему, – еще бы, личностью он являлся для них поистине легендарной.
Оставшись наедине с братом и Вассой, Тацио заметил:
– Думаю, мы подходим к финалу…
Элио стал перечислять еще не завершенные этапы, а Тацио перебил его:
– Я имею в виду не только наш проект, но кое-что другое. У меня был долгий разговор с лечащим врачом…
Элио возмутился, заявил, что должен был на нем присутствовать, но Тацио, казалось, не слышал его.
– Моя болезнь прогрессирует даже быстрее, чем все предполагали. Как сами понимаете, это не грозит мне ничем хорошим. Цель у меня только одна – довести до ума наш с вами проект. Но не знаю, успею ли…
Подойдя к нему, Васса сделала то, что раньше никогда не делала: обняла Тацио.
А Элио заявил:
– Тебе не о чем волноваться! У тебя же есть я!
А Васса поправила его:
– У тебя есть мы.
И поняла, что Элио тот самый человек, которого она не искала, но который вошел в ее жизнь, чтобы остаться там навсегда.
В эту тайну они решили никого пока не посвящать, по крайней мере до завершения проекта. И Васса долго колебалась, однако приняла решение: эта информация была также и не для Лиса.
И поняла: если бы Лис тогда не умер, если бы она не искала возможности вернуть его к жизни, хотя бы виртуально, то она вряд ли познакомилась с Элио.
И с Тацио тоже.
Выходило, что Лису требовалось умереть? Она ужаснулась собственным мыслям. Нет, конечно же, Лису умирать было нельзя.
Но он все равно умер, покоившись в металлическом гробу на дне Индийского океана.
Он там и останется – навсегда. Но она сумеет вернуть его к жизни. И тогда…
Да, что и тогда? Разве потом все будет по-прежнему?
Нельзя было дважды войти не только в одну реку, но и в один океан. Тот самый, на дне которого покоился «Боинг», где был заключен Лис.
И, вероятно, она даже и не хотела войти.
Не хотела?
– Лис, я ведь тебе не говорила, но я уже достаточно давно работаю над новым проектом.