Слеза скатилась с моего подбородка и упала на нос Майло. Малыш скривился. Генри хохотнул.
Мама поднялась.
— Оставлю вас втроём, — сказала она. И хотя она улыбалась, в голосе всё ещё слышалась скорбь. Не знаю, пройдёт ли она когда-нибудь окончательно. Они с Джеймсом покинули комнату, закрыв за собой дверь.
— Он так похож на тебя, — пробормотал Генри. — Каждый раз, беря его на руки, я видел твоё лицо. Я скучал по тебе, Кейт.
Я провела костяшками по щеке Майло. Пускай у него мои глаза, но волосы тёмные, как у Генри. И папина форма ушей.
— Что бы ни было на острове между тобой и Каллиопой…
Он напрягся.
— Кейт, я…
— Это неважно. — Я посмотрела на него. — Ты сделал это, чтобы защитить Майло. Я всё понимаю.
Его руки скользнули по моей спине. Он сжал моё плечо.
— Ничего не было. Ава не использовала на мне свои чары. Я притворялся с самого начала и до конца.
Я подалась вперёд и поцеловала его. Его губы были сладкими, и я не могла от него оторваться, пока Майло между нами не захныкал. Мы оба понимали, что, когда он притворялся, он делал что-то, чтобы убедить её в своей любви. Часть меня сгорала от желания услышать все подробности, но всё это уже не имело значения. И я не позволю Каллиопе мучить нас с того света. Через что бы ни пришлось пройти Генри, вместе мы справимся. Когда-нибудь, если он захочет рассказать, я выслушаю. Но до тех пор сделаю вид, что поверила ему. Чтобы защитить его так же, как он защищал меня. Потому что я люблю его, а он меня.
Мы семья, и никто — ни Каллиопа, ни Кронос, ни даже смерть — у нас этого не отнимет.
Глава 20
ВЕЧНОСТЬ
В какой-то момент посреди ночи я выпуталась из объятий Генри и соскользнула с кровати. Он крепко спал, очевидно, устав после битвы. Но я, как бы ни пыталась, заснуть не могла.
Подойдя к кроватке, я коснулась лба Майло, чтобы убедиться: он всё ещё здесь. Вид его поднимающейся и опускающейся груди успокоил меня, и я вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Даже глубокой ночью потолок оставался ярко-голубым, а под ногами разливался дивный закат.
Прийти сюда не было моим сознательным решением. Я только что стояла в коридоре, и вот уже ноги ведут меня к тронному залу в поисках кого-то. После такого тяжёлого вечера шансы, что кто-то ещё не спит, были невысоки, но проверить стоило.
На пороге тронного зала я застыла как вкопанная. Небо здесь не было голубым. Вместо потолка виднелось ночное небо с мерцающими звёздами. Тронов не было, вместо них только стеклянный гроб на платформе. А в нём, одетая в белое платье, с розами в волосах, лежала Ава.
Не думая, я пересекла комнату и прижала ладонь к стеклу. Её губы были вишнёвого цвета, и в приглушённом свете мне даже показалось, что она улыбается.
В моём горле образовался ком. Я открыла рот, чтобы что-то сказать, — извиниться, пообещать, что никогда её не забуду, простить её снова и снова, пока у Вселенной не останется иного выбора, кроме как поверить мне, — но я не смогла выдавить ни слова. Ава в любом случае меня не услышит, да и я всё это ей сказала, когда прощалась. Она всё уже знает.
— На самом деле её здесь нет.
Я нахмурилась.
— Оставь меня в покое.
Шорох ткани, тихие шаги, и вот Уолтер стоит рядом со мной, выглядя таким же постаревшим, как и на крыше.
— Это что-то вроде отражения, только более реалистичное, чем просто картинка.
Я убрала руку со стекла и отошла на шаг дальше от него.
— А где её тело?
— Исчезло, — сказал он. — Вернулось в небытие.
— Тогда зачем здесь… эта голограмма?
Пустой трон, пустая спальня, пустая дыра в нашей жизни там, где когда-то была она, — как будто всё это было недостаточным напоминанием о том, что её больше нет.
Уолтер сделал глубокий вдох, и, когда выдохнул, в тронном зале раздался приглушённый раскат грома.
— Она прожила долгую жизнь, повлияла на жизни многих. Те, то захочет с ней попрощаться, получат такую возможность.
— Но для Каллиопы ты такого не сделал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он поморщился.
— Моя жена выбрала свой путь. Она решила отделиться от Совета. Ава оставалась с нами до конца.
— Неправда. Ты всё решил за неё. Из-за тебя она умерла.
Уолтер уставился на гроб.
— Я совершил немало ошибок…
— Ошибок? — Мой рык эхом пронёсся из одного конца зала в другой. — Ава умерла, а ты говоришь, что просто совершил пару ошибок?
Уолтер запнулся. Он пытался держать голову высоко, но слёзы потекли по его лицу, лишая его возможности задавить меня авторитетом.
— Не тебе судить… Ты не знаешь всех обстоятельств…
— Я знаю, что Ава мертва. Знаю, что она подыгрывала Каллиопе, потому что ты ей так велел.
— Ради Николаса. Ради всеобщего блага.
— Разве это оправданная цена? — Я указала на гроб. — Стоило ли оно того? Она могла бы быть жива, если бы не ты.
— Она бы всё равно умерла, — хрипло возразил он. — И мы вместе с ней. Генри бы не присоединился к нам, и Кронос бы победил. Всё просто.
— В войне победила Рея, не Генри. Большую часть битвы он стоял в стороне, а не сражался.
— Он сражался. Там, на крыше, он противостоял чарам Каллиопы. Непростая задача для любого из нас, особенно когда нужно остаться нераскрытым, но он справился. Когда он пришёл к нам и сказал, что ты намерена сдаться Кроносу, мы все знали, как он поступит дальше. Ава же видела желание Каллиопы заполучить Генри. Так мы и придумали эту уловку. Всё это время он снабжал нас информацией о планах Кроноса и Каллиопы. Мы бы не справились без его помощи. Равно как и без помощи Авы. Благодаря ей — и тебе — он вообще согласился в этом участвовать.
— Должен был быть другой способ сделать это, не впутывая Аву. Всегда есть иные пути.
— Если бы был другой путь, думаешь, я бы стал рисковать ею? — спросил Уолтер. — Ты правда веришь, что будь у меня другой гарантированный способ вовлечь Генри в войну…
— Ты мог бы попросить. Мог бы дать ему время. Необязательно было играть в игры с Каллиопой и рисковать жизнями всех. — Я повернулась к нему лицом. — Мы не фигурки на шахматной доске, но именно так ты к нам относился, а теперь расплачиваешься за это. Все мы расплачиваемся. Надеюсь, те оправдания, которые ты сам себе придумываешь, греют тебя по ночам, потому что никто другой в здравом уме не станет связываться с тобой после того, как все узнают, что ты сделал.
Он коснулся гроба, и весь его воинственный настрой улетучился, оставив лишь бледную тень на месте Короля Богов, стоявшего здесь ещё несколько секунд назад.
— Я знаю, чего я заслуживаю. Мне не нужно, чтобы ты, мойры или сама вселенная указывали на мои ошибки. Я сам их знаю, сам за них расплачиваюсь и буду делать это до конца своего вечного существования. Если это не ад, которого ты мне желаешь, то я не знаю, что вообще в этом мире способно удовлетворить твою жажду мести, дочь моя.
— Я не твоя дочь.
Уолтер склонил голову. Все мои инстинкты кричали уходить, пока он не решил мне отомстить каким-либо образом: эмоционально, физически — неважно. Вот только ноги отказывались слушаться. Это был мой самый долгий разговор за всё наше время знакомства с предполагаемым отцом, и вот до чего мы дошли.
— Ты моя дочь, так же как и Ава была, — тихо ответил он. — Она единственная из всех моих детей видела, какой я на самом деле. Другие видели во мне лишь силу. Каллиопа видела во мне бабника. Но только Ава понимала, какую любовь я питаю ко всем вам. Она понимала, что не всегда мы выражаем свои чувства открыто, но любовь от этого не становится меньше.
— Мне это известно. — Она же всегда была уверена, что Генри любит меня несмотря ни на что. — Ты же понимаешь, что если бы ты не изменял, всего этого бы не произошло?
— Если бы я не изменял, ты бы никогда не родилась. — Его глаза блеснули, когда он посмотрел на меня, и я выдержала этот взгляд. — Джеймс бы никогда не родился. Элла и Тео, Ирен, Персефона… Я любил свою жену. Мои грехи не её вина. Но я не стану извиняться ни перед ней, ни перед кем-либо другим за появление на свет моих детей. В том числе тебя.