Она провела рукой по дубовому столу, потрогала бронзовое кольцо фонаря. Встав перед книжными полками, она, похоже, прочитала названия всех книг подряд. Зеркало в двери шкафа надолго привлекло ее внимание: она изучала свое лицо, водя пальцами по зеркальной поверхности. Кенна подняла руку к волосам и, раздвинув короткие темные кудри, обнаружила, что корни волос золотисто-рыжие. Она нахмурилась и немного постояла, недоуменно глядя на свое отражение. Потом села под окном спиной к Рису и наблюдала, как солнце поднимается над горизонтом. Внезапно она повернулась к нему, словно догадываясь, что он за ней наблюдает, и заговорила:
— Думаю, тебе стоит все мне рассказать, Рис.
Рис сел, забыв, что на нем ничего нет. Кенна смущенно покраснела, а он удивился, помнит ли она хоть что-то из прошлого.
— Скажи мне, с чего начинать, — спокойно спросил он.
Слова Кенны ударили его прямо в сердце.
— Это ты похитил меня из гостиницы? — У Риса дернулась щека.
— Нет. — Он задержал дыхание, надеясь, что Кенна поверит ему, — он не в силах был вымаливать доверие.
Внезапно ее глаза наполнились слезами, плечи задрожали, и она всхлипнула. Он знал, что Кенна приняла его ответ и расстроилась из-за того, что ее предал тот, кого она даже не подозревала.
Рис слез с кровати и подошел к Кенне. Он встал перед ней, разглядывая ее склоненную голову, руки на коленях, дрожащие пальцы. Через минуту он коснулся ее подбородка и вынудил посмотреть ему в глаза.
Она моргала, стараясь удержат» слезы. Ее нижняя губа дрожала.
— Почему это произошло со мной, Рис? — жалобно спросила она, и снова горькие слезы потекли по щекам.
Рис сел рядом, поглаживая ей спину и вытирая лицо уголком простыни.
— У меня есть только догадка, Кенна. Ты уверена, что хочешь ее услышать?
Она всхлипнула:
— Да.
— Это касается смерти твоего отца и твоих воспоминаний о той ночи.
Кенна повернулась к нему:
— Я не боюсь правды!
— Хорошо. — Он медленно выдохнул, успокаиваясь, — Я полагаю, что Роберта убил кто-то из живущих в Даннелли. Единственный, кто может указать убийцу, — это ты, Кенна. Долгие годы ты обвиняла только меня. В это никто не верил, но твоя убежденность спасла настоящего преступника.
— Но ты тоже был в пещере. Я видела! — Рис слабо улыбнулся:
— Ты помнишь ночь, когда я пришел в твою комнату и стоял у камина? За кого ты тогда меня приняла?
Она тихо ахнула:
— Ник! О, но это не мог быть Ник! Этого не может быть!
— Я не утверждаю, что это был он. Разве ты не могла так же ошибиться в ночь маскарада? Там было так много людей, все в маскарадных костюмах. Наверняка не менее нескольких десятков мужчин были одеты, как я.
— Я помню четырех пастушек. — Он довольно кивнул:
— И со временем можешь вспомнить больше. По крайней мере кто-то еще так думает.
— Это было почти десять лет назад, Рис. Сомневаюсь, что получится.
— Я думаю, это из-за того, что ты не хочешь.
— Это смешно.
— Возможно. Ты можешь быть очень своевольной, Кенна. Я допускаю, что ты прячешь то, что знаешь, от самой себя, особенно если правда очень болезненна.
— Давай не будем спорить об этом, — предложила она.
— Хорошо. Ты можешь признать, что ошиблась, обвиняя меня в смерти своего отца?
— Да.
Он сжал ее руку:
— Хорошо. По крайней мере хоть что-то. А ты согласишься, что в последний год твои сны изменились, впустив новых людей и новые события?
Кенна нахмурилась, серьезно обдумывая вопрос.
— Ну да, изменились, но откуда ты знаешь? Я обсуждала с тобой свои ночные кошмары только однажды, да и то когда думала, что ты Ник. — Выражение ее лица прояснилось. — Ник рассказал тебе?
— Нет. Кто-то другой очень давно рассказал мне об этом.
— Тогда Викторина. Я знаю, что Ник выкладывает ей все, что творится в Даннелли.
— Нет. Не Викторина и не твоя горничная. Я знаю, что ты и ей говорила. Был еще кто-то, кому ты все описала, а он рассказал мне.
Кенна была озадачена:
— Не представляю… О Господи! Это, должно быть, Ивонна! Я всегда писала ей!
— А она писала мне, — с радостью подтвердил он ее догадку.
— Тварь! Она не имела права. Письма были личными! — Рис встряхнул Кенну.
— Она твой лучший друг, Кенна Данн! — Он выпалил ее девичье имя, на секунду забыв, что она уже Кенна Каннинг. — Ивонна очень любит тебя, она обратилась ко мне за помощью, расстроившись из-за происшествия, в которое ты попала.
— О чем ты говоришь?
— Когда ты упала с лошади.
— Это? — Она усмехнулась. — Но в этом не было ничего страшного.
Рис покачал головой и горько улыбнулся:
— Ошибаешься.
— Я не понимаю. Простое падение, и ничего больше. Викторина была со мной и позвала на помощь. Я почти даже ничего и не написала Ивонне.
«Слава Богу, что хоть что-то написала, — подумал Рис, — я слава Богу еще раз, что у Ивонны хорошее воображение, потому что именно она подтолкнула меня к мысли, что события в Даннелли связаны со снами Кенны». Рис сначала сомневался и написал Ивонне, что в падения с лошади нет ничего необычного. Но Ивонна настаивала, отмечая другие вещи, которые казались ей подозрительными. Например, то, что Кенна упала с лестницы и ушибла спину, или то, что она чуть не умерла от простуды, когда ее лодка перевернулась в пруду. Каждый такой случай происходил вслед за кошмаром.
Рис рассказал Кенне и об этом тоже.
— Ты помнишь, как писала Ивонне — я почти точно запомнил твои слова — «мои сны делают меня прискорбно неловкой»?
— Полагаю, я могла писать подобную чепуху, но имея в виду только то, что недостаточно высыпалась и поэтому была неуклюжей.
— Я учту твое мнение. Ивонна тем не менее смогла заглянуть глубже.
— Поэтому ты приехал в Даннелли, — подытожила Кенна. — А сам говорил, из-за того, что твой отец в Лондоне.
— Это тоже было правдой, но не полной. — «Позже, — подумал Рис, — я расскажу ей о своей работе на министерство иностранных дел, но не сейчас». — Когда я приехал в Даннелли, то первое, что увидел: ты пытаешься освободить лису из капкана, в который с легкостью могла» попасть твоя лошадь.
— В ночь до этого у меня был кошмар, — медленно сказала она, еще не в состоянии понять то, к чему он клонит.
— Это я узнал позднее. К тому же Ник рассказал мне, что твое падение с лошади не было случайным. Подпруга была перерезана, и старший конюх…
— …был болен в то утро, когда я взяла Пирамиду, — закончила она за него. — Но почему Ник ничего мне не говорил?
— Он не хотел беспокоить тебя, боялся, что кошмары станут бесконечными.
Кенна кивнула:
— Иногда я думаю, что для него они были ужаснее, чем для меня. — Погруженная в воспоминания, она не заметила, что Рис воздержался от комментариев. — Тем не менее это выглядит абсурдным: кто-то думает, что я в силах понять правду через столько лет. Почему эти происшествия случались так редко? И почему их было так много после того, как ты приехал в Даннелли? — Ее голос почти требовал объяснений.