Тут стоит упомянуть, что практиканты Гетена — Матео и Дена — не одобрили выбор Дейригана. Дена показывала свое отношение ко мне высокомерным молчанием и редкими едкими словечками, а Матео… Он знал, что я обедала с капитаном и была отправлена его «отвлекать», поэтому землянина особенно бесило, когда Каркано в его присутствии обращал на меня влюбленный взгляд. В конце концов, Матео не выдержал и сказал прямо: «Дейри, твоя “идеальная” невеста закрутила роман с капитаном Нигаем». Дейриган в очередной раз поразил меня невозмутимостью. Сказав Крусу, что полностью мне доверяет, он увел меня от практикантов и уже наедине спросил, было ли между нами с капитаном что-то.
Я уверила его, что между нами были исключительно рабочие отношения. Дейри поверил, и вопрос с романами на стороне больше не стоял. Зато встал вопрос с тем, как проучить Матео Круса, этого лицемера, желающего подпортить мне жизнь. Я не понимала, чем так задела землянина, почему он желает мне навредить. Не понравились мои слова о Гетене? Или предубеждение к их великой миссии по спасению гибридов?
Поразмыслив, я решила не связываться с ним самой, и отомстила через единственного и неповторимого Мичу, по вине которого сама однажды побывала в медмодуле. Мича слыл бедовым человеком и мог доставить неприятности одним только своим появлением, но мне была нужна уверенность в том, что неприятность точно свершится. В общем, я договорилась с Козловски в очередной раз и попросила сделать Мичу ассистентом Круса на время. Как я и предполагала, Мича напортачил и Крусу досталось за потерю ценных образцов и «недогляд» за ассистентом.
Сатисфакция была получена, и больше я о Крусе не думала.
В день перед вылетом я пришла повидать Улыбашку, а Джуди Козловски увязалась за мной — она переборола страх перед животным и вызвалась по мелочи мне помогать (возиться с тхайном куда интереснее, чем с мурнуками!). Я была рада обществу позитивной девушки, ее болтовня хорошо разгружала загруженную заботами голову.
Разговаривая, мы прошли к вольере. Я по привычке хотела взять тхайна под контроль, чтобы успокоить, но Улыбашка не дался и, мало того, свирепо зарычав, бросился к прутьями решетки.
Я обрадовалась хотя бы тому, что не успела войти в вольеру. Улыбашка, перестав бросаться на решетку, припал на задние лапы и, скалясь, уставился куда-то за Джуди. Мисс Козловски испугалась не меньше моего.
— Что-то не так, — настороженно проговорила землянка, боясь пошевелиться.
— Джуди, отойди! — раздался строгий голос ее отца.
Мы развернулись и увидели Козловски-старшего в компании с Нигаем.
Мое сердце пропустило удар, а после забилось в десять раз быстрее… Я была готова к такому повороту, и в то же время не была готова. Страх овладел мной, распространился парализующим ядом по телу. Напряженная, я безмолвно следила за тем, как подходят мужчины — идеальные представители младшей и старшей рас.
— Джуди, кому сказано — отойди от вольеры! — нервно сказал Козловски. — К вам, Унсури, это тоже относится.
Джуди, словно очнувшись от эо-воздействия, шагнула к отцу. Я же осталась на месте.
— Не беспокойтесь, — мягко, чарующе произнес Нигай. — Эмпатам, работающим с низкими энергиями, не страшны даже такие хищники.
Козловски про меня рассказал?! Страх ненадолго уступил место гневу. Я метнула разящий взгляд на землянина.
— До капитана дошли слухи о том, что на станции держат тхайна, — объяснил мужчина, бледнея под моим испепеляющим взглядом. — Он был весьма заинтересован, как нам удается справляться со столь опасным и непредсказуемым созданием.
— Оказывается, — протянул Нигай, ласкающе пройдясь взглядом по всему моему телу, — вы эмпат, гражданка Унсури. Какой сюрприз. Что же вы не поставили меня в известность раньше?
— Не сочла нужным, — выдавила я.
Нигай приблизился ко мне, игнорируя Улыбашку, мечущегося в вольере. Эмоции тхайна, достигнув пика, достигли моего восприятия, и я почувствовала удушье, тошноту, слабость… Между нами установилась связь… но лучше бы этого не произошло! В данный момент это только мешало.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Вы провели с моим тхайном немало времени, гражданка. Выхаживали его, лечили…
— Гражданка Унсури действительно хорошо поработала. На станции отметили ее работоспособность и добросовестность, — встрял Козловски-старший, непроизвольно заслоняя Джуди от Нигая.
Капитан и бровью не повел; он даже позу принял небрежную, пренебрежительную, и руки держал в карманах. Его не интересуют люди младших рас. А Козловски к тому же не обладает статусом, позволяющим на равных разговаривать с Нигаем.
— Вы хотите забрать тхайна, товарищ капитан? — собравшись с мыслями, спросила я. Голос мой ни разу не дрогнул, но был так напряжен, что ни для кого не стало секретом, что я волнуюсь. — Тогда вам следует ознакомиться с заключением ветеринаров, ведущих животное. Уверена, заключение вас удивит.
— И что же в этом заключении? Поведайте, будьте так любезны.
— Тхайн дрессуре не поддается. Он опасен и нестабилен, к послушанию не склонен.
— Но вы смогли найти к нему подход.
— Я смогла. Вы не сможете.
Нигай усмехнулся и лениво повел плечом, тем самым, которое подрал Улыбашка. Конечно, на коже уже и следа не осталось от рваных ран… зато следы остались в памяти.
— И что же вы предлагаете?
— Оставить тхайна здесь.
Нигай улыбнулся.
— Думаю, — снова подал голос Козловски, — при данных обстоятельствах действительно разумнее оставить тхайна здесь, на станции.
— Посмотрите на тхайна, о котором так волнуетесь. Посмотрите внимательнее, — «предложил» Нигай приказным тоном.
Мы подчинились приказу и посмотрели на тхайна. Улыбашка скалился и рычал, но только я знала, что все его собачье существо трепещет перед человеком, являющим собой власть и боль… жаль, я не в состоянии его успокоить: сама нуждаюсь в спокойствии.
-- Полагаю, вы видите: нельзя оставлять тхайна на станции, — произнес центаврианин. — Как и сказала Унсури, он опасен и нестабилен.
— Значит, вы заберете его? — уточнил Козловски.
— Зачем мне неуправляемое животное? — усмехнулся капитан.
Что-то произошло, но я упустила детали: меня оглушила боль. Яркая, острая, немедленная, она лишила способности двигаться, даже дышать, и я замерла, ослепшая и оглохшая… Я чувствовала только Улыбашку, разделяла с ним боль… Связь ослабла, и я, моргнув, посмотрела на тхайна затуманенным взглядом. Пес стоял еще, силясь удержаться на дрожащих лапах, но сознание его угасало. В последний раз слабо трепыхнулось сердце, и Улыбашка упал.
Громко вскрикнула Джуди.
Охнул Козловски.
Я не проронила ни звука.
— Эмпатия — это замечательно, — подытожил с легким сожалением Нигай, — но управляющие импланты куда надежнее. — Достав из кармана гарнитуру к импланту, он показал ее нам. — Вот эта безделушка дарует легкую быструю смерть. Она незаменима, когда работаешь со сложными животными.
Испытующе глядя мне в глаза, капитан произнес:
— Вдохните поглубже, гражданка, и успокойтесь. Вы должны понять, что бесполезно тратить время на дефективных животных. Также вы должны вспомнить понятие собственности. Тхайн был моим, его судьба никогда не была в ваших руках. Впрочем… труп можете оставить. Для исследований.
— Тварь! — вдруг вскричала Джуди. Отец попытался ее удержать, но девушка вырвалась и подбежала к Нигаю. Руки ее сжались в кулаки; ее трясло от негодования. — Тварь чешуйчатая! Такой же бессердечный, как спящие!
Окинув землянку пренебрежительным взглядом, Нигай процедил:
— Не вам судить обо мне.
— Да пошел ты, ублюдок!
— Джуди! — постарался унять ее Козловски, но и сам попал под удар. Резво обернувшись, дочь смерила отца ненавидящим взглядом и выпалила: — У Кэи была связь с тхайном, понимаешь? Они чувствовали одно и то же! Кэя прочувствовала его смерть во всех подробностях… И эта тварь с погонами сделала это специально! А ты позволил!
На крик уже собрались зеваки; мурнуки в загонах неподалеку заволновались. Козловски-старший пошел пятнами и выговорил тихо, обращаясь к капитану: