— Она в любом случае будет счастливой, — проговорил он. — Как и всякое дитя любви. А нашей любви — особенно.
— Ты, как всегда, прав, — согласилась я и снова взглянула на огонь. Не языки пламени, а недавняя темнота, проглянувшая сквозь них, притягивала меня.
— Не грусти, — умоляюще прошептал он, и его созданные для смеха искристые глаза наполнились печалью. — Мне больно, когда ты грустишь. Словно тупая игла вонзается в сердце. Лучше скажи, что тебя тревожит, чтоб я мог тебя успокоить.
Я хотела сказать, что меня ничто не тревожит, что всё будет хорошо, просто я думаю о намечающейся операции по освобождению Валуева. Но, вместо этого, тихо произнесла:
— Что-то будет… И я не знаю, что…
Он вздохнул и устало прижался лбом к моему колену. Я чувствовала его печаль и сама не знала, как его утешить. Я только провела рукой по его волнистым тёплым волосам.
— Всё будет хорошо, — повторил он и, подняв голову, посмотрел мне в глаза. — Всё будет хорошо.
— Я знаю, — кивнула я.
Он знал, что обманывает её, единственную женщину, которую любил на протяжении многих веков, ради которой когда-то пожертвовал самым бесценным, что имел, к которой вернулся из небытия, чтоб снова завоевать её любовь. Он понимал, что этот обман превращает в обман и то, что раньше он говорил вполне искренне о том, что будет с ней всегда, что последует за ней на край Вселенной, что в бою прикроет её спину… Всё оказалось ложью, кроме его любви. Что он мог сказать ей в утешение, прекрасно понимая, что она своим изначальным женским чутьём уже ощутила надвигающуюся опасность? Только снова воспользоваться её доверием и солгать, что всё будет хорошо. Пусть эта ложь хоть немного отсрочит удар, который он вынужден будет нанести. Пусть эта боль постигнет её как можно позже…
Его боль уже не имела значения. Он улыбался, он был ласков, потом обольстителен. Он, как обычно, успокоил её своими тихими речами, своим ласковым и спокойным взором, он убаюкал её в своих объятиях, и она, как всегда, поверила, потому что хотела верить ему. Она успокоилась, на её губах заиграла соблазнительная улыбка. И он снова позволил себе соблазниться. Почему нет, если это продлевает счастье для них обоих?
Пара часов нежности и страсти пролетели незаметно, и она уснула у него на груди, а он лежал в тишине, прислушиваясь к её дыханию, впитывая тепло её разгорячённого тела, вдыхая аромат, исходящий от кожи и волос. Нужно было идти в город, чтоб поддерживать решимость в этом гениальном безумце, который решил пошатнуть устои своего мира и спасти его. Но уходить не хотелось. Он знал, что не уснёт. Сон ему был не нужен. Но ему хотелось, как можно дольше оставаться здесь, в их летающем доме, держать её в объятиях и просто наслаждаться этим ощущением близости, ласки и тепла.
Его мысли снова вернулись к Мизерису, и в душе шевельнулось давно забытое дьявольское раздражение. Сложный клиент… И хочет, и боится. Сам задумал, но только и ищет возможность отвертеться. Может, проще было разыграть спектакль, заключить пакт на его душу, установить условия и назначить санкции за непослушание? Но это было бы слишком жестоко, потому что больше этот парень напоминал пациента, измученного собственным недугом, но отчаянно, на грани безумия, в полном одиночестве пытающегося не только противостоять своей болезни, но и взвалившего на свои поломанные плечи ответственность за целый мир.
«Как странно всё это, — думал он. — Меня занесло сюда с другого конца галактики, чтоб именно здесь я сдался Тьме, и лишь для того, чтоб осуществить замысел местного сумасшедшего царька». Стоит ли эта цель такой жертвы? Конечно, мир и ещё десяток миров… И его одинокая душа на другой чаше весов. И слёзы светлого ангела…
Он вздрогнул и почувствовал, как холодеет всё внутри. Светлый ангел… Конечно, светлый ангел! Дети Дракона должны явиться из космоса, но оттуда прилетел лишь их звездолёт. Вряд ли Существо Света имело смысл искать среди тиртанцев, прибывших на «Боливаре-57», хотя бы потому, что при всей своей доброте и обращённости к Свету, они не в состоянии вступить в какой-либо поединок. Их оружие — милосердие. Другого они не приемлют. Значит, Существо Света здесь на баркентине. И здесь есть только один светлый ангел, который возит с собой свой огненный меч.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Он посмотрел на жену. Её кожа и волосы снова излучали нежное золотистое сияние, только оно стало ещё ярче, чем раньше.
— Как жестоко… — прошептал он и, обняв её, закрыл глаза.
Мне снился сон. Как всегда такой реальный и ясный, что я не могла догадаться, что мне это только снится. Я не знала, как я оказалась на этой бескрайней зелёной равнине, простиравшейся от горизонта до горизонта под огромным куполом светлого прозрачного неба. Я не знала даже, кто я, и что я делаю на вершине белой четырёхгранной пирамиды, спускавшейся вниз широкими ступенями. Я просто стояла на небольшой площадке, глядя вокруг, и простор, наполненный теплом и солнечным светом, завораживал и восхищал меня. С высоты своего постамента я видела цветы, затерявшиеся в яркой изумрудной траве, ярких бабочек, перелетавших с цветка на цветок, полосатых пчёл и шмелей, деловито обследовавших чашечки из нежных разноцветных лепестков. Я слышала, как звенит в вышине маленький жаворонок, чувствовала тёплые прикосновения ветра, доносившие до меня ароматы трав и развивавшего моё белое одеяние и длинные золотистые волосы. Я полной грудью вдыхала этот ветер, его ароматы, этот простор, это жужжание насекомых и звон жаворонка, этот простор, и этот невероятно чистый свет, лившийся с небес. Я была счастлива и спокойна, чувствуя себя частью этого огромного и доброго мира. Наверно, я сама была этим миром, потому что хоть и стояла на вершине пирамиды, я чувствовала, как простираюсь от края до края равнины, заполняя своей любовью и светом всё пространство от трав до самых небес.
Невероятный восторг охватил меня, и любовь к этому миру хлынула через край. Я раскинула руки, и волны тёплой нежности мягко потекли вокруг, постепенно заполняя равнину, планету и дальний космос. Я не видела, но чувствовала это. И тёплый отклик пришёл мне в ответ. Широкий поток света устремился сверху, омывая меня золотым дождем. С севера, юга, востока и запада ко мне устремились жемчужно-радужные реки тепла и любви. Они сомкнулись во мне, и я ощутила ни с чем не сравнимое блаженство чистой, бесконечной и безмятежной любви, затопившей мою душу, моё тело, равнину вокруг меня, весь этот бескрайний и прекрасный мир…
Впервые за последние дни я проснулась с ощущением покоя и счастья. Я ещё какое-то время лежала в постели, глядя, как Джулиан ходит по спальне, заходит в ванную, уходит в гостиную, чтоб посмотреть на дочь. Я с улыбкой смотрела на него, а он с усмешкой поглядывал на меня. Последняя его отлучка из зоны видимости была ознаменована волнами кофейного аромата, проникшего в открытую дверь и мгновенно заполнившего комнату.
Он вернулся с двумя чашками кофе и присел на кровать.
— Сегодня воскресенье? — спросил он, пока я выползала из-под одеяла и устраивалась поудобнее.
— Нет, — мотнула головой я и забрала у него одну чашку. — Просто я уверена, что у нас сегодня всё получится! Мы вернём Ивана! Мне приснился хороший сон.
— Рад за тебя, — кивнул он. — А в том, что получится, я и раньше не сомневался. Ты приносишь удачу.
— Правда? — я задумалась, перебирая в памяти своих друзей и членов моего экипажа. — А знаешь, наверно, ты прав. Но мне приносишь удачу ты. Ты — мой талисман.
— Я согласен быть даже твоим плюшевым мишкой, только почаще обнимай меня по ночам, — усмехнулся он.
Утро началось чудесно, и день был таким же хорошим. Я вышла на мостик, занялась своими делами, слушала доклады вахтенных, но мой взгляд всё время притягивал поток яркого солнечного света, который лился в отсек через огромные лобовые окна. Закончив с неотложными делами, я встала со своего кресла и спустилась вниз к резервным пультам. Я остановилась в этом потоке льющегося сверху золотого света и подняла голову. Хоть сквозь экраны не проникало инфракрасное излучение, мне казалось, что эти широкие лучи были тёплыми, они ласкали моё лицо, проникали сквозь кожу и заполняли золотым сиянием всё тело. Тот же бесконечный восторг, что и в недавнем сне охватил меня. Я посмотрела в сторону и увидела Джулиана, который с улыбкой стоял в простенке возле пульта и смотрел на меня.