вспоминал о нем в последнее время – и раздражался. Если бы он только мог выкинуть его из головы, то, вероятно, подумал бы о речном круизе по Европе, на котором так настаивала его жена.
Он сел за стол.
– Опаздываешь, сынок, – пожурил его Фил, высокий и сухощавый отставной полицейский, который на дух не переносил овощи и бег – только если его не преследовали – и пил в основном бурбон. Природная худосочность не спасла его от появления пивного живота, который свисал над ремнем, едва удерживающим натянутую рубашку-поло. – Мы сами на тебя заказали.
– Великолепно. – Хантер уселся рядом с Эндрю. – У меня как раз недостаточно высокий уровень холестерина.
– Ну, он же занятой, не всегда успевает позавтракать, знаете ли, – саркастично заметил бывший пожарный Рэй. В прошлом году у него случился сердечный приступ, но он оправился – и сейчас преспокойно заедал вымазанные горячим сыром яичные белки жареным беконом. – Он же у нас мир спасает – «глухари» раскрывает.
– Над чем сейчас работаешь, чемпион? – поинтересовался Эндрю, адвокат на пенсии, который теперь бесплатно работал с детьми из группы риска. Он тоже не мог забыть свое призвание.
– Нашел зацепку по сбежавшей девчонке, – ответил Хантер. – Сейчас поеду проверять. Возьму кофе – и в путь.
– Она же сбежала. Отпусти ты ее уже, – проворчал Джей, еще один полицейский. До одури желчный старик в разводе, который не общался с собственными детьми, которого работа в свое время прожевала и выплюнула.
– Родные все еще ищут ее, – пожал плечами Хантер.
Дженни пропала больше года назад. Ей было всего шестнадцать, но выглядела она намного старше. Она подвергалась насилию со стороны родного отца. Мать и отчим, славные люди, изо всех сил ее поддерживали. Но Дженни попала в плохую компанию и подсела на оксикодон. Мать быстро потеряла контроль над ситуацией. А потом девочка исчезла.
Джей поскреб свою густую, с проседью бороду.
– Будь они хорошими родителями, она бы, поди, из дома-то не смылась.
Остальные одобрительно загудели – будто сами были сплошь родителями года.
– Возможно, – не стал ввязываться Хантер.
Он всегда так поступал: уклонялся, лавировал, игнорировал прямую подачу – и направленный на него негатив пролетал мимо. Хантер не спорил. Его жену это доводило до белого каления – пока не довело до занятий йогой и медитацией. Тогда она поняла. Хантер не умел складываться пополам и касаться ладонями пальцев ног, но истину смог познать и без этого: в споре не бывает победителей. Борьба порождает сопротивление.
– Он из тех самых копов в сияющих доспехах, – подтрунил Эндрю, дружески похлопав его по спине. – Начитался романов Майкла Коннелли[40] и воображает себя Босхом.
– И не подведу тех, кто на меня рассчитывает, – серьезно ответил Хантер. – Ни одного из них.
Мэвис принесла еду: кучу тарелок с яичницами, блинами, вафлями, закусочным мясом, пончиками. Встретили ее с энтузиазмом.
Старики напоминали детей за праздничным столом, оживившихся и загалдевших, стоило взрослым внести долгожданный торт.
Перед Хантером официантка поставила чашку черного кофе и ржаной сандвич с яичным белком и авокадо.
– Эй, я ему другое заказывал, – сощурился Билл в притворном раздражении.
– А я помню, что он обычно берет, – парировала Мэвис, понимающе улыбнувшись.
Он бросил на нее благодарный взгляд, потому что, видит бог, если бы кто-то поставил перед ним омлет с сыром и чили, он бы непременно его съел. Человеческие слабости были ему не чужды.
– Спасибо, Мэвис.
Они принялись за еду – и за разговоры. Перемыв кости политикам, они накинулись на систему здравоохранения, потом обхаяли ипотеку и взялись за спорт. Они кричали, смеялись, поддевали друг друга. Хантер по большей части слушал. Ради этого он и приходил. Старики нравились ему, несмотря на все свои дурные привычки и грубости, которые они себе позволяли. Когда-то они стояли на передовой человечества. Их знания, опыт и приобретенная за все эти годы мудрость были бесценны. С их помощью он работал над делами. Они буквально фонтанировали идеями – иногда удачными, иногда абсурдными. Они указывали ему пути, которые он сам мог легко проглядеть.
Именно Фил предложил ему проверять «Фейсбук» Дженни Мюррей – сбежавшей девчонки. Если бы не это, Хантер не наткнулся бы на пост ее бывшего, размещенный на ее стене: «Привет. Я, кажется, видел тебя в “Бухте Томми” пару ночей назад. Я же не обознался?»
Дженни не ответила, но Хантер пробил это место в Интернете и выяснил, что так назывался бар в паре городов отсюда, излюбленное место байкеров. Это была первая зацепка Хантера за месяц.
Беседа ненадолго оборвалась, и он заговорил:
– Вы что-нибудь слышали о «Бухте Томми»?
– «Бухта Томми»? – Фил понимающе кивнул. – Этот бар кишмя кишит дальнобойщиками и байкерами. И наркотиками. Если она там, то, скорее всего, сбывает оксикодон или метамфетамин.
Хантер тоже так думал. Наркозависимой девушке было доступно не так уж много способов выжить.
– Даже если ты ее сцапаешь и засунешь в реабилитационный центр, – сказал Джей, – через полгодика она понесется за дозой. Таких не вылечить. Такое не лечится.
Распространенная среди полицейских позиция. Черное отбеливанию не подлежало. Чаще всего – но не всегда.
– Каждый заслуживает шанса на хорошую жизнь, – не согласился с ним Эндрю.
Хантер снова вспомнил о Стелле и Перл Бэр – о реванше, которого так ждал. О деле, которое он не сумел раскрыть, о девушке, которую ему не удалось найти. Которая, вероятно, давно уже жила своей жизнью. Или не жила вовсе. Вспомнил об убитой женщине, забытой всеми, кроме Хантера – хоть он и не был знаком с ней при жизни. Испытывающая финансовые трудности мать-одиночка с дочерью-подростком, разваливающимся бизнесом и вереницей парней-неудачников. Задушена в собственной постели. Ни ребенка, ни подозреваемого.
Каждый заслуживал шанса на хорошую жизнь. Но не все его получали.
– Составить тебе компанию? – предложил Эндрю. Хантер уже не слушал их разговор. Он размышлял о своем, уставившись в темный омут своей кофейной чашки.
– Конечно, – кивнул Хантер. Партнер в их деле всегда был кстати.
Он допил кофе, разделался с сандвичем и, не удержавшись, утянул с тарелки Фила кусок бекона. Вслед ему летело улюлюканье вперемешку с громогласными прощаниями. Остальные посетители закусочной наверняка с нетерпением ждали ухода стариков.
Они уже выходили, когда что-то на приткнувшемся в углу закусочной телевизионном экране привлекло его внимание.
Слоган в нижней части экрана гласил: «Пропала няня».
Он подошел к телевизору, потянулся за лежащим на стойке пультом и сделал погромче.
– Вчера двадцатипятилетняя Женева Марксон не пришла на работу, – сообщила журналистка. – Перед этим, в минувшие выходные, сестра мисс Марксон обратилась в полицию с заявлением о ее исчезновении. В понедельник следствие обнаружило ее